– Скоро придет врач. – Я в аварию попала, да? Люда кивает и из ее глаз снова льются слезы. – Мне казалось, что я осталась жива, чтобы ты плакала снова, м? – Просто… Боже, – поднимает голову к белому потолку. – Я так испугалась, когда ты написала, что едешь в больницу, а потом… Я думала… Не ожидала, что в итоге… – Точно, я же ехала… Боже, ребенок… Влажные глаза следят за ее лицом, где нет места положительному ответу. – Ты и сама чудом жива осталась, Диан… Там… такое было… Мне жаль, девочка моя… Мне очень жаль. Но я уже не слышала. Мне хотелось свернуться на боку и поджать ноги. Я потеряла его… Я потеряла своего малыша, сердце которого едва ли начало биться в скором времени… Этого не должно было случиться. И не случилось бы… Я виновата во всем сама. Потому что была слишком эгоистична. – Перестань, не надо, – утешает подруга, но я не хочу переставать, потому что это так. – Ты не понимаешь… Я поехала к нему… Он не отвечал и… – резко открываю глаза и смотрю на Люду. – Паша звонил? Или ему сообщили? Не знаю, почему сейчас это меня волнует. – Нет. Твои вещи отдали мне, потому что я с боем доказывала, что я твоя подруга и ты живешь в моей квартире. Телефон поцарапан, даже включен. Но на него никто не звонил. – А сколько прошло времени, что я здесь? – Два дня. И я замолчала. Мне больше нечего было сказать. Все, как и обещал. «Если ты не придешь, я не стану даже перезванивать и спрашивать почему, и точно ли ты все решила. Просто обо мне больше не услышишь. Обещаю, что так и сделаю». – Если честно я так переживала, что не подумала об этом… Ты хочешь, чтобы я ему сообщила? – Нет. Это лишнее. Пусть живет своей жизнью. Это уже ни к чему. Нас связывал ребенок. О нем он должен был знать, а о том, что со мной… Ни к чему. У него новое начало, он ждал этого очень долго. Мы замолчали. Люда гладила меня по руке, а я оплакивала потерянного ребенка, убивая и мысли о материнстве. Забывая разговоры, которые вела. – Так что со мной? – отвлекаюсь от мыслей, когда чувствую, что могу говорить. – Эти трубки мешают даже дотронуться до лица. – Сильное сотрясение, даже… Им пришлось сбрить твои волосы, чтобы зашить рану на голове. – Мо-и волосы? – даже заикаться стала. – Боже… Ну это объясняет боль в голове, когда проснулась, она была адской. – Все не так плохо. Хотя ты с повязкой и я не могу рассмотреть тебя нормально. – Ясно, а в остальном? Никаких переломов рук или ног? – А… Думаю, врачи тебе расскажут все подробно. – Подробно? Что у меня перелом мизинца? – даже умудряюсь пошутить, хотя от этих слов и самой шутки слезы выступают не от веселья. – Главное, что ты жива. Мне хочется закатить глаза. Потому что не люблю сравнивать боль. Она всегда одинаковая. Потому что у нее единственное описание – боль. Глава 14 *** Чуть-чуть уставшая, поникшая любовь. Брела по городу отчаянно желая, Чтобы на улице Мечты, Надежды или Снов, Что-то хорошее, внезапно повстречала. За что винить прекрасную любовь? Она не терпит ложь и боль страданий. Она не сможет жизнь свою делить, С соседкой ревностью, измены полную воспоминаний. Открыв глаза, я не сразу вспомнила, где я и почему, но боль нашла ответы на мои невысказанные вопросы. – Я уснула? – спросила сидевшую у окна в кресле Люду. – Эй, – отвлеклась от книги и подошла к моей кровати. – Ты просто начала говорить все медленней и вырубилась на полуслове. – Как я могла? – улыбаюсь ей через силу. – Ты после наркоза длительного поэтому нормально. Как себя чувствуешь? – Дай-ка подумать, как девушка, только что потерявшая ребенка в аварии? – на лице подруги шок и боль. – Прости. Я почему-то разозлилась. Не на тебя… – Все в порядке. Сжимает мою кисть. – Пока что эти слова звучат странно. – Знаешь, когда я приехала сюда и узнала, что ты не в гинекологии, болел-то живот, а в операционной после жуткой аварии… все, что я знала и хотела, чтобы моя подруга была жива, – она говорила с надрывом. – Поэтому слова «все в порядке» применимы сюда в любом случае. Ее монолог вызвал бурю внутри меня, которая отразилась слезным потоком. Я люблю жизнь. Я рада, что продолжаю жить. Но и ребенка внутри меня успела полюбить. Так что сложно после случившегося без сожалений сказать: «Главное, что я жива осталась». Наверное, поэтому злюсь. – Прости, Людунь, – сжимаю ее пальцы, которые она переплела с моими. – Мы справимся. Киваю ей надеясь, что слезы скоро высохнут. – Так что там, когда придет врач? – Приходил, но ты уснула. – Тогда ждем. Кстати, почему ты не идешь домой? У тебя же смены пропадают. – Взяла отгул на несколько дней. – Черт… – Не думай об этом.