И, прежде, чем Макар успевает ответить на мой вопрос, я замечаю то, что заставляет все внутри сжаться, а совесть завопить во все горло. Привстав на кровати, беру его руку. – Кольцо… – сипло шепчу и в неверии поднимаю глаза. – Ты… Ты снял кольцо. Ты с ней расстался? Ты расстался с Даной?! Черт, Макар… Только не говори, что это из-за… «Меня» – так и не срывается с моих губ. Я отбрасываю от себя его руку. Макар никогда не поймет. Шесть лет назад я бежала, чтобы не стать разрушительницей чужой семьи. Чтобы больше не оставить нам ни единого шанса случайно увидеться. Чтобы он, спустя годы увидев меня, не смотрел так, как смотрит… Сейчас. С надеждой. С щемящей тоской. С забытой любовью, которая вновь прорастает в душе. Да. В его взгляде все это отчетливо видно. Видно сейчас. Видно было вчера, когда Макар пытался поговорить. И даже в первую нашу случайную встречу эти эмоции проступали сквозь удивление. И, что самое гадкое – моя душа не может быть равнодушной к тому, что ощущает этот мужчина. Она откликается на каждый взгляд и прикосновение. Снова и снова заставляет меня прокручивать в голове воспоминания нашей любви, которые уже давно канули в лету. – Да, я развожусь с Даной, – собравшись с мыслями, ответил Макар. Мое тело в ответ на эти слова сжалось. Лицо искривилось. Радость? Нет, ее не было и в помине. Только непомерное чувство вины. Я забилась в угол кровати, подтянула ноги к груди и закрыла руками лицо. Это уже… чересчур. Для одного дня – это слишком. – Я не хочу, – прошептала отрывисто, – не хочу и никогда не хотела чужие отношения рушить! И, если ты думаешь, что бросив жену, что-то изменится, то ты ошибаешься! – Тише… Тише… – не успела заметить, как в одно мгновение он оказался так близко, а мне отступать уже некуда. Я и так вжалась в стенку кровати. Макар положил руки на мои плечи. – Посмотри на меня, Таня. Я… знаю. Знаю, что сейчас мы чужие с тобой. Спустя столько лет. Но ты не сможешь меня обмануть. Не сможешь убедить, что ничего не почувствовала, когда увидела меня снова. И ты… Ты никогда бы не смогла разрушить наши отношения с Даной. Их просто… Не было… Он не отрывал своих глаз, а я с трудом могла осмыслить то, что Макар говорит. – Как… не было? – Наш брак был фиктивным, – на миг опустил глаза в сторону, будто признаваться в подобном ему слишком стыдно. – И тогда. И сейчас. Наш брак это подделка. – Но она сказала... – я попыталась высвободиться из захватала, но Макар не позволил. Лишь крепче сжал пальцы у меня на плечах. – И она беременна была! – Да, – я видела, как трудно ему даются эти признания. – Была. Мы действительно… Переспали. Но это было всего один раз. Один чертов раз, за который я себя все эти годы винил. Таня… – мое имя он выдохнул с неистовой болью, – я любил тебя тогда. Люблю и сейчас. Все эти годы. Я вновь смогла сделать вдох только спустя пару долгих минут. – Я не понимаю… И тогда Макар рассказал, как однажды, чтобы спасти свою фирму, пошел на сделку с Альбертом Юсуповичем, как заключил с его дочерью фиктивный брак и спас ее репутацию. И, как однажды, после дня рождения друга, проснулся на утро в постели с… законной женой. Он не помнил их близости, но две полоски на тесте спустя пару недель все подтвердили. В то же время я исчезла из его жизни не попрощавшись, и Макар, наказывая себя за измену, решил меня не искать. Решил, что так будет лучше. Их соглашение с отцом Даны должно было к концу подойти, но случилось еще одно обстоятельство, которое изменило всю дальнейшую жизнь. Дана потеряла ребенка из-за их ссоры. Тогда Макар принял решение, что не имеет право подавать на развод, не имеет права оставлять Дану одну, сломленную безответной любовью и потерей ребенка. Но за все эти годы любви между двумя чужими людьми не случилось. Их идеальный брак был просто пустышкой… Я медленно выдохнула, всеми силами пытаясь уложить в голове то, что услышала. Смотрела на мужчину из прошлого огромными недоверчивыми глазами. – Я знаю, что на твой переезд повлиял отец Даны, – тихо признался Макар, – не смог отказать в просьбе дочери. Но, если у тебя были и другие причины тогда сбежать от меня, – он помедлил немного, подбирая слова, а я поняла, что говорит Макар о беременности, – сейчас они уже не важны, – закончил мужчина. Я облизала пересохшие от волнения губы. Голова все гудела то ли от количества мыслей, то ли от отравления дымом. Сейчас уж не разберешь. – Таня, для меня не важно уже ничего. Кроме тебя. Все это время я будто не своей жизнью жил, понимаешь? Все шесть лет, как во сне. Но, стоило увидеть тебя там, в ресторане с… детьми, и я снова проснулся. Я будто очнулся от наваждения. И понял, что не смогу больше так. Жить с чужой для меня женщиной лишь потому что виноват перед ней. Думать о той, кого любишь и знать, что больше никогда не увидишь ее. Это самое страшное наказание, какое только можно придумать. – Макар, – я вскинула руки и растерла уставшие глаза, собирая воедино все мысли, – сейчас, спустя столько лет… – Нет, – перебил он меня и приблизился, – пожалуйста, не гони меня. Ладно? Я не прошу тебя снова меня полюбить. Просто позволь… Позволь мне снова с тобой познакомиться. С той, кто ты сейчас. Позволь время от времени быть в твоей жизни. Я знаю, что к большему ты сейчас не готова. 36 Мы разговаривали до позднего вечера. Ни о чем, и обо всем сразу. Я рассказывала о своей жизни за эти 6 лет. Макар о своей. Единственная тема, которую умышленно обошли стороной – мои дети. Макар обрывал себя, как только хотел о них что-то спросить. А я держала язык за зубами, точно понимая одно – пока я не готова ему признаваться. Этот мужчина ворвался в нашу жизнь так неожиданно. Слишком спонтанно, чтобы я успела принять взвешенное решение. Кто знает, может быть завтра ему взбредет в голову вновь вернуться в столицу, а я не хочу давать детям шанс к нему привязаться. Хватило и одного разбитого сердца однажды – моего. Как сейчас оказалось, разбитых сердец было два. Но верю в его рассказ я до сих пор с огромной опаской. Поэтому пусть лучше думает, что отец Мити и Мани действительно кто-то другой… Сам ведь признался, что для него это уже не имеет значения. С утра меня разбудили, взяли кровь на анализы, и попросили подождать два часа, чтобы успели прийти результаты, а доктор с чистой совестью мог отпустить меня восвояси. Я терпеливо ждала. Минуты тащились со скоростью черепахи. Принялась наматывать круги по палате. Сердце стучало тревожно, будто предчувствуя что-то. Поправила аккуратно забранную постель. Посмотрела в окно. Даже зубы второй раз почистила, когда в палату наконец вошел доктор и со счастливой улыбкой сообщил, что я могу быть свободна. Тепло поблагодарив заботливого врача, проводила его взглядом, и принялась обуваться. Одежда после вчерашнего происшествия до сих пор пахла дымом, а попросить принести кого-нибудь новую я не додумалась. Ну ничего, доберусь как-нибудь. И я уже готова была выпорхнуть из палаты, мысленно представляя, как дома набери пенную ванну и приведу мысли в порядок, как в дверь палаты опять постучали. Не дожидаясь ответа, внутрь вошел высокий худощавый мужчина в деловом костюме. В руках сжимал папку, а смотрел на меня как на преступницу. – Не торопитесь, – вместо приветствия, произнес. Я застыла с сумкой в руках, растерянно созерцая названого гостя. – Вы ко мне? – даже по сторонам осмотрелась. Убедилась, что в палате точно больше нет никого. На неприятном лице мелькнула усмешка. Лишь на миг. Мужчина тут же спрятал эмоции, вернув себе беспристрастное выражение. – К вам, – сухо изрек. Решительно прошел, выдвинул стул, размещаясь. На стол положил ту самую папку, открыл, извлекая бумаги. Я смотрела с немым изумлением. – Простите, а вы вообще кто? – Руководитель отдела дознания госпожарнадзора, – отрешенно изрек. Я кивнула и несмело присела за стол рядом с ним. Мужчина подвинул ближе ко мне документ. Вынул из нагрудного кармана ручку. – Подписывайте. Пожала плечами. Очевидно, это обычная процедура после таких происшествий. Наверняка, после начнется расследование, которое во всем разберется. Быстро пробежалась по документу глазами. Написано все слишком заумно – с ходу и не разберешься. Помедлила не много, а уже взяв ручку в руки, засомневалась. – Извините, но я не буду сейчас ничего подписывать. Меня только что отпустили домой, боюсь голова еще плохо работает. Давайте, я приду в себя и сама явлюсь в ваш отдел? Тогда и подпишем все документы. О причинах пожара ведь пока ничего неизвестно, я правильно поняла? Лицо мужчины ожесточилось, а взгляд стал поистине хищным. – Подписывайте, Татьяна Юрьевна, – настоятельно подвинул он обратно листок. Нет. Здесь что-то не так. – Да я даже не понимаю, что здесь написано, – холодно отозвалась, призывая все внутренне спокойствие. – Неужели это так срочно? – Срочно. И причины мы уже выявили. Не сомневайтесь. Ею стала неисправность проводки в зале вашего ресторана. Плохо вы, Татьяна Юрьевна, работу свою выполняли.