– А что?! – возмущенно оглядывается дочка на маму. – Иначе, где ты плопадала всю ночь?! Из моего горла рвется дикий смех. Таня давится воздухом. Малыши ждут ответа. – Марина же вам говорила, – краснея еще пуще прежнего бросается в оправдания Таня, – я была в больнице. Врач не разрешил мне поехать домой. – А-а… – унылым хором тянут двойняшки и как-то понуро вешают головы. Девочка глядит на меня исподлобья. – Так ты все-таки не мой папа, да?… – и столько надежды в ее взгляде сейчас, что я, кажется, душу готов бы отдать, чтобы ответить на этот вопрос положительно. – Ну все! С меня хватит! – взрывается Таня, вскидывая руки ладонями вверх. – Капитулирую! – гневно топает в ванную, бурча себе под нос: – Рвалась домой, к своим детям, а они… Негодники маленькие! Проводил ее взглядом, пряча улыбку, и принялся разуваться. От того, что меня бросили одного – не обиделся. Пережить пожар, ночь в больнице, а на утро еще и беспочвенные обвинения выслушать – тут у кого угодно нервы бы сдали. – Ну что, разбойники, покажете, где у вас кухня? Дети охотно затрясли головами. Девочка двинулась первой, во всей красе демонстрируя царскую походку, да еще и волосы так демонстративно откинула. А ее братик жался ближе ко мне, хмуро косясь на сестру: – Не облащайте внимания, – прижимая плюшевого медведя к груди, сообщил: – Она всегда себя так ведет. И говолит, все, что в голову взбледет. Мама говолит - у нее язык без костей. – Я все слышу! – фыркнула та, о ком мы с мелким решили посплетничать, потому до кухни мы продолжали путь в полном молчании. – Что вы будете? Кашу? Есть макалоны с сосисками. Их Малина вчела плиготовила, – выдала Маруся и заметно поморщилась, забираясь на стульчик: – Но они не очень… – Вообще-то надо пледложить чай или кофе, – назидательно поправил ее мальчишка. – Или подождать маму. Она сама пледложит что-нибудь. – Мама капитулиловала, – развела малыха руками. И посмотрев на меня пояснила: – Она всегда так делает, когда мы ее сильно достаем. Плячется в ванной, а потом выходит, как ни в чем ни бывало. Пока дети болтают, я озираюсь по сторонам в поисках чайника, и… мотаю на ус. Эти двое – кладезь бесценнейшей информации. Сейчас, спустя столько лет, я о Тане не знаю совсем ничего. А узнать очень хочется. – Макал, – спрашивает Маруся, когда я потрошу пакетик с ромашковым чаем, заваривая его кипятком. – У нас с блатом к вам деловое пледложение. Оборачиваюсь, беря чашку в руки. Замечаю, как Маруся чинно сложила руки в замок на столе, брата усадила рядом с собой и теперь эти двое явно готовы к серьезным переговорам. – Что ж, ты меня заинтриговала. Но у меня встречное предложение. Возьми чай и отнеси его маме в ванную. А потом я выслушаю ваше предложение. Малышка с энтузиазмом слезла со стула, аккуратно забрала из моих руку кружку, которую я обмотал полотенцем на всякий, и умотала в коридор. Вернулась уже через пару секунд: – Я все сделала, – торжественно оповестила и снова откинула волосы за спину. – Тогда я готов слушать, – улыбнулся, когда двое белокурых детей уселись напротив. Краем мысли заметил, как хитро блестят две пары льдисто-голубых глаз. Наверное, этих детей я бы из толпы других сразу узнал. Слишком уж сильно их глаза похожи на Танины. А вот думать о том, кто их отец было… Больно. Отчего-то я сразу поверил, когда Таня сказала, что это не я. Она не стала бы лгать. Да и дети со мной ничего общего не имеют, как бы не было печально это сейчас признавать. Оттого сердце так тоскливо сжимается? Я отвлекся от терзающих мыслей, в который раз пообещав себе не думать об этом, и вернул внимание детям. Очень вовремя, потому как малыха с энтузиазмом заявила: – Дело в том, что мы в поисках папы, – Митя серьезно поддакнул сестре, а та продолжала: – Мы маме уже и так и этак намекали, а она ни в какую, – обреченно вздохнула Маруся. – Мы понимаем, что вы не наш папа. Но, может… вы хотите им стать?… – с надеждой на меня посмотрела. – Да, вы нам слазу понлавились. Еще тогда. На улице. – Но быть нашим папой не плосто, – покаянно вздохнула Маруся, – мне кажется, мама иногда нас еле телпит… – Но она все лавно любит нас! – строго перебил ее брат. – Любит, – снова вздохнула девочка и пожала плечами: – Куда ей деваться? А вы, если согласитесь стать нашим папой, то еще и маму любить должны будете. Плавда, не знаю, можно ли любить столько человек одновлеменно? – она вопросительно на меня посмотрела. – Что ж, – сам не заметил, как сцепил руки, в точности копируя деловую позу малышки, – предложение выгодное, – серьезно заметил. – Мне оно нравится. И думаю, я смогу найти столько любви, чтобы хватило на вас всех. Остается, убедить в этом вашу маму, – задорно улыбнулся двум белокурым проказникам. Те распахнули глаза, переглянулись, вскинулись оживленно, неверяще глядя на меня. А потом Маруся махнула рукой, мол «Пустяки!» И торжественно выдала: – Маму мы возьмем на себя! Считайте, она уже у вас в калмане! Я не выдержал и хохотнул. – О чем болтаете? – послышался голос из-за двери, и наша троица тут же приняла невинные позы. Будто только что мы не обсуждали замысел мирового масштаба. – Да так, ни о чем! – тоном, который выдавал нас с потрохами, ответил матери Митя. – Вообще ни о чем! – поддакнула брату Маруся. Я закрыл ладонью глаза, улыбаясь. – Макар, только не говори мне, что влился в их банду, – голос Тани звучал обреченно. – Как ты могла такое подумать? – возмущенно посмотрел на нее. Таня смирила меня взглядом, и тепло улыбнулась. А мое сердце замирало в груди, при виде ее хрупкой фигурки, замотанный в пышный махровый халат. Один дьявол знает, какие мысли кружили сейчас в голове. – Ладно, в сад мы сегодня идем? – с трудом оторвав плывущий взгляд от меня, спросила Таня детей. – Вообще-то, – ожила тут же Маруся, – у нас длугие планы, ма, – и заговорщицки на меня посмотрела. 40 – Та-ак, – я сложила на груди руки. – И какие же у вас планы, позвольте узнать, юные господа? – строго взглянула на дочь. Ее не проняло. Лишь курносый нос задрала еще выше и весело отозвалась: – Мы идем на ипподлом! – Ипподром? Но сегодня не выходной. – Плости, ма, – совершенно бессовестно ответила дочь и развела в сторону руки. – Но пока ты была в ванной, мы пообещали Макалу, что сводим его сегодня туда. Мы же не можем тепель налушить свое обещание? – она вопросительно обернулась к брату, и тот начал с охотой поддакивать. – Ма, я же мужчина. Я слово делжу. Я закатила глаза. – Макар, они тебе правда пообещали? – Прости, – потупился он, – не знал, что ради этого им придется что-то нарушить. – Да меня не было всего десять минут! Когда вы успели договориться? – Долго ли, умеючи, – туманно отозвался Макар, и спрятал улыбку, косясь на детей. – Значит, в сад не идем? – снова обратилась я к своим мелким разбойникам, а те синхронно затрясли головами. – Тогда марш в ванную, чистить зубы и умываться. Кто первый успеет, первый будет кататься на лошади. Неловкая пауза наступила сразу, как только два белокурых урагана унесли топот своих маленьких ножек из кухни. Я кусала губы, все еще замечая, как нервно подрагивают кончики пальцев после пережитого. И внимательный взгляд мужчины из прошлого уверенности не добавлял. Но Макар встал и подошел ближе. – Ты правда хочешь с нами пойти? – Правда, – ответил и его строгое лицо озарилось теплой улыбкой. – Мне будет приятно составить вам компанию. Возьмешь? – Возьму, – показательно вздохнула. – Куда тебя теперь денешь? Ухмыльнулся и сделал еще один шаг, окончательно стирая расстояние между нами. Мое сердце, реагируя на Макара в привычной манере, ухнуло в пятки. Нервно сглотнула, опуская взгляд в пол. – Эй, – шепотом произнес и осторожно обхватил пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Почему мне кажется, что ты закрываешься? Нас ведь тянет друг к другу. Ничего не прошло за эти шесть лет. Ты тоже чувствуешь это. На секунду закрыла глаза, и призналась: – Чувствую. Но я уже совсем не та девочка, что могла себе позволить без оглядки влюбляться. У меня дети, Макар. И то, что они вот так взяли тебя в оборот, может плохо для них обернуться. Я боюсь отношений. Не потому что могут разбить сердце мне. А потому что могут им боль причинить. Они быстро привяжутся. А потом… Если ты сейчас не уверен, что мы… – судорожно сглотнула, собирая всю волю в кулак, чтобы закончить длинную речь: – Если ты в этом сейчас не уверен, то лучше не надо. Начинать. Понимаешь? Он смотрел в ответ долго. Внимательно. Будто пытался заглянуть в самую душу.