Я шагнул на кухню, беря Митю на руки и вынимая его из вакханалии криво порезанных кусков хлеба и капель джема. – Идем в ванную, пока ваша мама не вернулась, и не открутила мне голову. Включив горячую воду, спросил: – Справишь сам? – Ну конечно! – снисходительно заверил Митя в ответ, на ходу скидывая футболку. Я уже взялся за ручку двери, чтобы оставить мальчишку одного, но ноги приросли к кафелю на полу старенькой ванной. – Мить… – произнес и не узнал собственный голос. Пацан непонимающе обернулся, вздернул бровку, мол «чего ты застыл тут?» А я и правда пошевелиться не мог. Подошел к мальчику ближе, и присел на корточки рядом. Провел пальцем по родимому пятну на спине. Большому, имеющими необычные контуры, как у остроконечной звезды. – А, вы пло это? – понял мальчишка, что повергало меня в такой шок. – Класивое, плавда? Мама говолит, у моего папы такое же было! – гордо закончил, выбивая признанием весь воздух из моих легких. Я медленно кивнул. Натянуто улыбнулся. И все-таки вышел из ванной. Все внутренности стянуло от спазма. «У моего папы бело такое же…» – эхом звенели в голове слова… Сына? Митя – мой сын. Маша – моя дочка. Они мои дети, черт побери! Мои! – Таня! Твою ж мать!… – вырвался рык из груди. Она все это время меня за нос водила?! Зачем-то выдумала мужика, с которым мне якобы изменила, и от которого детей родила?! А я?! Вот идиот! И ведь поверил! Решил, что ей не за чем врать! Схватился за голову, пытаясь удержать в голове тысяч мыслей. Они распирали, разрывали черепную коробку на части. Мои дети. У меня есть дети, черт побери! И как долго она еще собиралась это скрывать?! 45 «Мы купили ресторан!» – пыталась втолковать я эту масштабную мысль себе голову, отрешенно наблюдая, как Альберт Юсупович и пенсионерка-рокфеллер обсуждают детали. Конечно, непосредственно я к этой покупке имею такое же отношения как пятая нога у собаки. Да и не сделка это пока, а просто договоренность. Сколько еще будут официальные бумаги готовиться? Средства перечисляться? И ремонт, опять же. А я? Я там останусь работать? Закусила губу, косясь на бабулю. Хватка у нее, как у ротвейлера. Мне даже немного жаль Альберта Юсуповича, которому то и дело приходится идти на уступки. Я только сейчас заметила, как отец Даны осунулся. Исхудал будто весь. Старается держать марку, но уголок губ ползет вниз, а серый цвет кожи выдает недавнюю болезнь с головой. Да и трость, которой он раньше не пользовался, я не сразу заметила - ее балдахин торчит в углу столика. Эх, Альбер Юсупович, вам бы в постели сейчас лежать, да фрукты есть, а не вот это вот все… – подумала я, но вслух ценные советы раздавать не спешила. – Ну? – торжественно потерла руки старушка. – Договорились? – Договорились, – будто нехотя отозвался Альберт. Его эта сделка радовала явно меньше, чем собеседницу. Но мужчина понимал, что сейчас погоревшее здание для него неподъемная ноша. Лучше забрать легкую прибыль, чем вложиться в ремонт и улаживание вопросов после пожара. – Мой юрист подготовит договор и назначит вам встречу. – Конечно, конечно, – залепетала старушка, извлекая визитку из сумочки. Визитку? Я уже перестала ее финтам удивляться. И бровью не поведу, если следом она из своего ридикюля вытащит пачку зеленых и купит этот ресторан вообще за наличные. Слава богу, бабуля ограничилась только визиткой. Протянула карточку Альберту Юсуповичу и начала спешно собираться на выход. Ну и я за ней следом. Что мне тут теперь делать? Альберт мне уже не начальник. А значит и обсуждать нас с ним теперь нечего. Только вот мужчина так не считал: – Татьяна, – окликнул, когда я уже встала со стула. Старушка не добро на него посмотрела. Но мужчина заверил: – Не беспокойтесь, ни в чем обвинять я ее не планирую. У меня… личного характера вопрос. Я сглотнула. А моя спутница, поразмыслив с секунду, скупо сказала: – Я подожду вас возле выхода, Танечка, – сжала плечо в знак поддержки и удалилась. Я медленно опустилась обратно на стул, но Альберт Юсупович медлил. – Дана все вам рассказала? – не стала тянуть время я. – Про меня? Про Макара? Или вам и рассказывать ничего не пришлось? Вы ведь всегда были в курсе? Вы знали, что я здесь одна воспитываю детей. Знали, что Дана тогда меня обманула? И должность эту подстроили. – Обвиняющие слова вылетали из моего рта один за другим, будто дамбу прорвало. – Знал, Таня, – вздохнув, ответил мужчина. – Но, ты не подумай, я ведь и ради тебя это сделал. – Вы шутите?! Ради меня обманом заставили меня уехать в другой город от любимого человека?! Точно ради меня?! Или ради дочери?! Альберт Юсупович с горечью усмехнулся и покачал головой: – Не злись, Таня. Данка она у меня… Ну всегда она такая была. И я виноват, что так ее воспитал. Думал, что делаю лучше во всем потакая. У нее же матери нет. Я хотел ей всех заменить. А выросла она… вот такая, – он обреченно развел в стороны руки. – Она тогда и мне наврала. Сказала, что беременна от него. Я ведь поверил. Совершенно обычные, казалось бы слова, ворвались в мое сознание порывом холодного ветра. Я застыла каменным изваянием и устремила на мужчину пронзительный взгляд: – Что значит, наврала?... Дана не была беременна от Макара?… – тихо спросила, а Альберт Юсупович будто и не заметил шока в глазах. Легко отмахнулся: – Да нет конечно. Макар, как и я, однолюб. Это уж потом, спустя годы Данка ко мне пришла и все рассказала. И про то, как он однажды пьяный пришел, и твое имя всю ночь бормотал. И про то, как на утро она сделала вид, что они... Ну ты понимаешь. Я видела, как тяжело ему даются признания. Но продолжила слушать с затаенным дыханием. – То есть… И выкидыша не было?… Она его обманула?… Во всем?! – Не злись, Таня. Женщины, когда влюбляются, такие глупости делают… Я не выдержала, подскочив на ноги. Уперла дрожащие от гнева руки в столешницу. Вперилась в Альберта Юсуповича полыхающим взглядом: – Да вы?!… Вы хоть понимаете, о чем говорите?!… Вы говорите о судьбах людей! О поломанных судьбах! Благодаря вам и вашей ненаглядной дочурке! Для вас это игрушки что ли?! Мои дети росли без отца! Макар все эти годы жил с чувством вины перед Даной! Перед ее ребенком! Которого даже не существовало!!! Я так раскричалась, что посетители ресторана начали на нас оборачиваться. Но мне уже было все равно. Все равно на то, что подумают посторонние люди. Передо мной сидел человек, укравший у моих детей несколько лет жизни с отцом. – Ваша дочь, – прошила я склоняясь ниже к мужчине и пристально смотря ему прямо в глаза, – считает, что я украла у нее мужа. Но я просто вернула свое. Можете так ей и передать! И я не идиотка, прекрасно понимаю, кто хотел повесить на меня пожар, и кто устроил погром в моем кабинете! Но ничего у нее не вышло! Передайте, что я ее не боюсь! Ни ее, ни всю вашу чокнутую семейку! Я окатила опешившего мужчину ледяным взглядом, и быстро развернувшись, пошла к выходу. – Таня! – донеслось мне в спину растерянно. – Она ничего тебе не сделает! Я с ней поговорю! – Поговори, – буркнула я, – а лучше возьми ремень и начни уже воспитывать свою ненаглядную дочку, как она того заслужила!