Спелись. Ла-а-а-адно. Уже всё накрыли, а Женечка не появлялся. Застрял в комнате сокровищ. Похоже, хитрый Макс нашёл ключик к сердцу моего младшего ребёнка. Пока я выпутывалась из пледа, чтобы позвать нашего художника на ужин, Макс вышел на веранду и поманил меня с собой. В мастерской, на диванчике, прикорнул Женечка, сложив под щеку ладошки. А рядом, за его спиной, устроилась, урча, стеснительная маленькая пушистая трёхцветная кошечка. На полу и на крошечном столике лежали рисунки. Эта вальяжная красавица изображена была во всех видах. Хитрюга. Я хотела разбудить сына, но Макс остановил мою руку. Я оглянулась на него и увидела, прижатый в молчаливой просьбе о молчании, палец к губам. Ла-а-а-адно. Мы вышли из мастерской, и на минуточку Макс прижал меня к себе. – У нас с тобой есть всё время этого мира, – прошептал он мне в волосы хрипловатым голосом и продолжил, – не буди его. Поест позднее. Пусть восстанавливается. После сытного ужина да на свежем, наполненном кислородом от леса и воды воздухе, под спокойную атмосферу вечера меня, естественно, разморило. И Макс помог дойти до мансарды. Указал на новенький кашемировый палантин со словами: «Наутро, если подмёрзнешь», поцеловал в нос, фыркнул на ухо что-то неразборчивое и оставил меня одну. Как я после душа попала в койку, я уже не помнила… Зато проснулась с рассветом. Действительно, немного прохладное утро разбудило меня. Закутавшись в тончайший, настоящий кашмирский шерстяной, широкий словно плед, палантин, я стояла у огромного, в пол, окна и смотрела, как туман над водой, медленно клубясь, поднимается облаками в небо. Было тихо. Волшебно. Будто заворожённая, я боялась пошевелиться, чтобы не вспугнуть чудо пробуждения мира. Затем я потянулась к створке и открыла окно. Запахи и звуки накрыли волной. Мужчины собирались на рыбалку. Уже спустили на воду лодку и, негромко переговариваясь, перетаскивали в неё снасти. Все трое. Звонкий голос Жени иногда перекрывал оглушающее пение соловья. Жизнь вскипала и пучилась передо мной. Лишь протяни руку. Что-то сказал Юрочка ломающимся голосом, ему весело ответил Женя, и я вспомнила, что нужно же проконтролировать мальчишек! По въевшейся многолетней привычке не доверять мужу, если он с детьми. Перепроверять всё. Иначе простынут, что-нибудь забудут. И вообще. Как это – без меня?! Пока я спустилась к причалу, лодка уже отчалила. Макс сидел на корме лодки у мотора, а мальчишки в худиках и ветровках вдвоём разместились на вёслах и сосредоточенно работали ими. Каждому – по веслу. Женя заметил меня первым и, прервавшись, сбился с гребли, указывая на меня рукой. Рыбацкая команда дружно загомонила и замахала мне руками. А Макс, улыбнувшись, скомандовал пацанам вытащить вёсла и завёл мотор. Лодка взревела оглушительно в рассветной туманной вязкой тишине, и с лихим разворотом под Женькин весёлый смех понеслась вдоль берега. Я стояла на краю у воды, кутаясь в палантин, и улыбалась… Мне было хорошо и легко в доме Макса. Пока рыбаки добывали пропитание, я напекла оладий, зная, как любят выпечку мои мальчишки. Одно из кухонных окон выходило к калитке, за которой виднелась улица посёлка. И по этой улице пару раз туда и обратно прошла немолодая, но ухоженная женщина. Похожая на учительницу по математике у Юры. Она притормаживала у входа, поэтому я её и заметила. Мы даже встретились с ней пару раз глазами. У меня было чудесное настроение, и я улыбнулась любопытной незнакомке. Тридцать первая глава Рыбаки появились к обеду. Мокрые после купания и все трое довольные. Женечка, главное, был счастлив. Улыбался. – Мам! Я поймал рыбу! – первым делом заявил он звонким голосом на весь берег. Аж от сердца отлегло. Видеть моего светлого мальчика подавленным и молчаливым было больно. Я с благодарностью глянула на Макса. Но тот был занят швартовкой лодки и помогал мальчишкам выгрузиться. – Мам! Только моя рыба – она для Мусички! Дядя Макс сказал, что Муся тоже рыбак! – продолжал Женечка. Мы сидели на веранде. Оладушки, конечно, это хорошо. Особенно после жареного мяса, котлеток, колбаски и овощей. Макс откопал банку с пахучим мёдом. И ещё маленькую баночку с прошлогодним земляничным вареньем. Божественно. Под трепещущими от небольшого ветерка занавесками, ловя на себе блики ласкового солнышка, что отражала близкая вода, в дружеской и тёплой атмосфере, в ощущении заботы и безопасности, под запах детства я была счастлива. В небольшом тазу плавала мелкая, пойманная Женькой рыбёшка. Муська задумчиво сидела рядом и бдительно следила за рыбьей траекторией, изредка брезгливо трогая лапой воду. Но стоило вальяжному британцу появиться в поле зрения, как она ловким слитным движением зацепила рыбий хвост. Секунда, и с торжествующим рычанием рыбачка скрылась с добычей под восторженный вопль моего сына. Как я раньше не догадалась завести дома живое существо? Я ведь знала, как Женечка тянется к природе… Жила, словно во сне. Дни в доме на воде пролетели словно маленький отпуск. Вроде и событий было немало: и шашлыки по вечерам и прогулки по лесу и долгие вечерние разговоры только вдвоём. После того как усталые и довольные мальчишки, вдоволь наплававшись и нарезвясь, уже видели свои сны. Однако пролетели эти короткие выходные для меня стремительно. Может быть, даже слишком. Уезжая, поймала себя на ощущении, как в детстве при посещении бабули, что здесь мой дом, и сюда я всегда могу вернуться. Чувство разлитой в мире любви. Вечером в воскресенье, загружая машину в обратный путь, я вспомнила и с удивлением сказала об этом Максу: – Всего месяц прошёл с нашей встречи! А чувство единения и взаимопонимания между нами такое, будто прожили вместе не один год. – Кстати, на неделе состоится мой развод, представляешь? А я даже не нервничаю! Представляешь? – удивилась я накануне вечером, сидя, намазавшись кремом от комаров, в беседке недалеко от потрескивающего небольшого костерка в мангале. Дымок от углей, смешиваясь с вечерней прохладой реки и смолянистым запахом сосен, кружил голову. Было легко и сладко вдыхать этот насыщенный счастьем воздух. – Потому что для тебя это уже решённый вопрос. Остались только формальности, – спокойно и с улыбкой ответил мне Макс. И я поняла, что так и есть. За этот месяц я реально приняла решение и признала его своим сердцем. Решение жить дальше без Алексея. Я не знаю, как сложится у нас с Максом. Ещё очень много подводных камней. Но это и неважно сейчас. Сейчас главное, что я не брошенная мужчиной-кормильцем одинокая женщина с двумя прицепами. Нет! Я – свободная и самостоятельная, взрослая и счастливая сама по себе, просто счастливая каждым днём. И всё в моих руках. Если есть в сердце любовь, то она есть ко всему миру. Не только зацикленная на одном мужчине или на своих детях. Да, безусловно, своя семья в приоритете. Но это не означает закрытого от мира сердца. Любовь и правда – не кончается. Переходит в другое состояние, но длится. Ведь с честным и открытым подходом и жить легче по большому счёту. С таким оптимистичным настроем я возвращалась домой. Женечка посапывал, утомлённо. Всё-таки он ещё ребёнок. А Юра, на этот раз сидевший рядом со мной на пассажирском сидении, задумчиво смотрел в окно и несколько раз порывался мне что-то сказать. – Не держи в себе, скажи! Если хочешь, давай поговорим не на ходу, а дома за чаем. Или завтра. Я готова выслушать тебя в любой момент, – сказала я спокойно, пролетая очередной плавный поворот трассы, что протянулась вдоль канала. Скоро-скоро мы достигнем въезда в город и обязательно воткнёмся в пробку въезжающих после выходных отдохнувших жителей мегаполиса. – Скоро встанем на въезде. Я пока сформулирую, – продублировал мою мысль старший сын. Пробку нагнали под Дмитровым. Рано. Погода была изумительная, лето вступило в свои права и солнышко, умывшись последней майской грозой исправно светило все три дня. Неудивительно, что народ потянулся из душного города на природу, и теперь все возвращались назад. – Мам. Я, наверное, всё испортил, – со вздохом начал Юра. – Что ты мог испортить? – удивилась я.