– Ты же понимаешь, что я не могу ответить тебе взаимностью сейчас, – начала я назревший, как мне казалось, разговор – Давай просто наслаждаться тем, что есть. А между нами точно что-то есть. Не называй, не анализируй, не раскладывай на составляющие. Просто живи. Просто будь со мной. Если не сложится, то не сложится. Не загадывай. Не утяжеляй! – прервал меня Макс и поцеловал. Без баловства. Страстно. Ух. Собственно, действительно. Что я теряю? Чего жду? Почему бы не попробовать жить здесь и сейчас так, как мне хочется. Мне всего тридцать пять. Я ещё могу успеть наделать глупостей в конце концов! Если бы у меня были крылья, то можно было перелететь московское море и попасть сразу на мой балкон. А так мы ехали с Максом рядом, периодически обгоняя друг друга, и откровенно дурачились по дороге. Собирая штрафы, возможно. Наплевать. А дождавшись лифта, отчаянно целовались в кабинке до подгибающихся коленей. И наплевать, что дома бардак после сборов мальчишек. И всё неважно, кроме вкуса его губ и жара его рук. Утром я лениво потягивалась в кровати, уговаривая себя вставать. Очень хотелось прогулять работу. Макс первым пошёл в душ, а я нежилась и гоняла ленивые мысли, вспоминая ночь и улыбаясь. И здесь мне показалось или послышалось какое-то движение в коридоре. Шуршание ключа в замке. Мальчишки? Быстренько вскочив и накинув на себя халатик, я вылетела в коридор и застала там эпическую картину. Лёшка с громадным букетом цветов, ввалившись в квартиру, рухнул на колени с повинной головой. А Макс именно в этот момент вышел в коридор из ванной с одном полотенце. И теперь мой бывший муж стоял на коленях перед моим нынешним любовником, получается, не замечая этого и заслонившись от всего букетищем. Это было так смешно, что я не выдержала и засмеялась в голос. Что же я замок-то так и не поменяла? Тридцать шестая глава Лёшка поднял голову и подскочил с колен, отбросив цветы. – Ты кто? – зарычал он на Макса. – Муж, – спокойно ответил Макс, ухмыльнувшись и прислоняясь расслабленно к стене плечом. По-хозяйски. – Чей муж? – изумился Лёшка. – Ты что пришёл-то? – спросила я, всё ещё фыркая от смеха. – Настя, я… – начал он трагическим тоном. – Ты принёс мне ключи? Можешь положить их на полку, – перебила я его. – Нам нужно поговорить! – заявил Лёшка и хотел шагнуть в мою сторону, но Макс отлепился от стены и угрожающе качнулся, перегораживая проход. – Я сейчас не готова с тобой разговаривать, – отрезала я. – Как ты могла! – Лёша патетически простёр руку в сторону Макса. – Лёш, кончай цирк. Давай встретимся завтра в двенадцать на Речном. Там и поговорим. Сейчас уходи. Твоё появление неуместно и смешно, – прервала я его решительно и сделала шаг к входной двери, открывая её. – Настя! Я… – начал он вновь, но стушевался под тяжёлым взглядом Максима и, выйдя за двери, продолжил, – я буду ждать тебя! – Доброе утро, Настенька! – пропела недавно залитая мной соседка с непередаваемым злорадством в голосе. – Доброе! – фыркнула я и, развернувшись, подхватила Алёшкин букет. Сделала шаг к бабульке, вручила ей цветы со словами «На счастье» и, запрыгнув в свою квартиру, захлопнула двери. Прислонилась спиной ко входу и, закрыв ладонями лицо, засмеялась негромко. – Всё! Всё, милая, ты что? Не стоит он ни одной твоей слезинки! – Макс сгрёб меня в охапку и укачивал, чуть покачиваясь. – Ма-а-а-акс, – простонала я, и не сдержавшись, засмеялась в голос. – Так! Веселишься? Женщина! Я чуть не поседел! – он крутанул меня, разворачиваясь и, взвалив на плечо, с рычанием потащил в спальню. – Я предупреждаю! Ужасно боюсь щекотки! Буду кричать и сопротивляться! – со смехом взвизгнула я… Позднее, лёжа на животе, положив подбородок Максу на грудь и перебирая пальцами его кожу, я разговорилась. – Знаешь, вот вспоминаю сейчас, и реально не понимаю, как я могла привыкнуть ко всем этим гипертрофированно-театральным жестам. Это всё настолько далеко от меня. Хотя бы падение на колено посреди магазина. Мы поругались по идиотскому поводу: что приготовить… Лёшка требовал мяса, а я хотела рыбу. И вот, побродив по магазину после скандала минут пятнадцать, он картинно рухнул передо мной на колени с трагичным видом говоря, что готов ради меня давиться рыбой. Или в юности, когда я носила Юрочку и ездила в университет на автобусе, Лёшка встречал меня зимой и, заходя в автобус, орал: «Уступите место беременной женщине!» – А как он делал мне предложение! Всегда рядом с ним я чувствовала себя словно на сцене. В КВН. При том, что я не любила никогда публичность. А уж рядом с Алексеем я эту публичность возненавидела. Кстати, возможно, поэтому и одежду стала выбирать невзрачную. Или недавно, уже взрослый дядька, выбирая на строительном рынке инструмент, он представился лесорубом из Уренгоя и требовал бензопилы, чтобы их тестить. Это при том, что в Уренгое тундра, вообще-то… Ни слова никогда не говорилось им в простоте. Всегда это или театральное представление на людях, или длинные и сложно-мудрёные объяснения наедине. Ведь он так тонко устроен! Он такой чувствительный! Он даже плачет на опере! Я, честно говоря, ужасно устала от этого, – зевнула я и, устроившись на плече Максима тихонько уснула. Проснулась от запаха еды. В квартире было тихо, только на кухне тихонько звякала посуда. И просачивались из-под закрытой двери щекочущие нос ароматы. Что-то жарилось. Курица? В приоткрытое окно залетал лёгкий ветерок. Солнце, подобравшись уже почти к зениту, целеустремлённо пыталось пробиться сквозь лёгкую занавеску, рассыпая по комнате своих зайчиков. На душе было спокойно и легко. Лёшкин визит вспоминался будто во сне. Сюрреалистичном. Какое счастье, что сегодня суббота и можно вот так валяться в кровати в своё удовольствие! А ведь если бы я вчера не затащила Макса в свою квартиру, то утренняя сцена была бы куда болезненней и длиннее. И ещё неизвестно как всё закончилось, зная настойчивость Алексея и его бесцеремонность. Я вышла из комнаты и, отвернувшись от бардака в гостиной, закрыла двери в комнаты мальчишек. Чтобы не видеть следы сборов. Всё потом. При ясном солнечном свете были ясно видны следы потопа в коридоре. Испорченный ламинат. Отошедшие плинтуса. Обои понизу отошли. И одна плиточка в ванной на полу зашаталась, когда на неё наступаешь. Неопрятно. Стоя под душем, я думала о том, как бы, пока мальчиков нет, затеять ремонт. Ремонтик. Маленький. Вполне себе земные и практичные мысли. Без флёра романтики, розовых лепестков и завтраков в постель. Но за будничностью и обыденность я чувствовала опору. Почву под ногами. Потому как жареная собственноручно Максом грудка прямо сейчас мне была понятнее и нужнее, чем цветы и красивые жесты. Что может быть романтичнее готовящего обед для тебя мужчины после совместной ночи? То-то и оно, что ничего. – Я сменил замок в твоей двери, пока ты спала, – обернулся ко мне Макс, когда я вошла на кухню. Он был так красив сейчас. Босой, в джинсах и простой футболке, лохматый, улыбающийся. Сердце защемило, когда смотрела, как солнечный луч делает ярче синеву его глаз. Счастливых глаз. Тридцать седьмая глава