Сороковая глава POV Алексей У моей Насти чужой мужик! Набатом. Одна и та же мысль. То, что это коза Зойка меня бортанула, ушло на другой план. Хотя жучка ещё та оказалась. Мне ни слова не говоря, отозвала у охраны посёлка пропуск на меня и на мою машину. А я приехал и стоял как дурак, доказывая свои права ухмыляющимся охранникам, которые помнили меня в лицо, и знали, к кому я езжу постоянно. Видели же не раз и не два нас с Зойкой вместе. А пока я пререкался с охраной, коза на ламбе притормозила у шлагбаума и со свистом пролетела мимо, даже не посмотрев в мою сторону. И на звонки не отвечает. В чёрный список скинула мой номер, а незнакомые она не берёт. Тварь. Вот и вся её любовь. Деньги вместо мозгов… Кстати, о машине. Я, оказывается, покупал её в кредит на жену. Забыл совсем. На мою ласточку наложили арест, и мне пришлось брать себе авто в каршеринге. Убитое корыто с болтами. Позорище. Олька домогается чуть ли не ежедневно. От её «Алёшенька-а-а» меня скоро трясти начнёт. Звонит и рассказывает, что и как развивается у ребёнка на сегодняшний день беременности. Каждый день! С печальным восторгом… – Алёшенька, любимый, представляешь, с этой недели наш ребёнок умеет поднимать голову! – нежным голосочком сообщает мне Оля. И вздыхает. Печально. Со всхлипом. Типа она не жалуется! Она радуется так… Оленёнок престарелый. Приходится ехать и утешать. Фрукты тащить. Персики. Спешить, пока не передумала и не захотела какую-нибудь папайю… А меня воротит от неё. Я не понимаю сейчас, как я мог купиться? На что? На постоянное манерничанье? Как на сцене, блин, весь день. И всё с подвывертом. И всё для пользы себе, любимой. Мама звонит с истериками каждый день. Требует приехать и поговорить с лечащим врачом, который не находит тех болезней, в существовании у себя которых моя мама точно уверена. Или потребовать от обслуживающего персонала достойного к ней обращения и уважения. Или наказать повара, что не приготовил омлет по маминому рецепту. Мама будет возвращаться уже завтра из Кисловодска через Москву. Куда её привезти? К Оле? Устроить жабо-гадюкинг. Кто кого. А потом отгрести от обеих… Или в пустую и захламлённую свою однушку? И слушать всю оставшуюся жизнь о бомжатнике? Невыносимо. Моя жизнь стала невыносимой. Но это всё – ерунда по сравнению с тем, что у моей Насти есть мужик. Я рассчитывал на её любовь. Я верил, что в моей жизни есть хоть что-то постоянное. Я знал, что моя Настя – это навсегда. И? Если любовь моей жены – это блеф, то что тогда есть вообще в этой жизни? Как увидел её зацелованную и расслаблено-счастливую утром, чуть не сдох прямо на пороге своего дома. Вернулся, блин. Так больно! Как она посмела сделать мне так больно? Утром поехал встречать маму. Опоздал. Застал на перроне в окружении каких-то цыган, которым она рассказывала, как подлая невестка выгнала её из дома вместе с сыночком и теперь ей негде жить. Остаётся только на вокзале ночевать. И всё это – утирая скупую старческую слезу рукой в перстнях. Среди которых есть настоящий колумбийский изумруд. Как её ещё не ограбили за эти десять минут, что я припозднился? – Мама! Вот вы где! А я поднял полицию района, чтобы вас найти, – громко завопил я, подходя ближе к стремительно исчезающей толпе. – Лёличка! Почему так долго? Я познакомлю тебя с милейшей девочкой! Ой, а где она? – удивилась мама, оглядываясь. Похоже, придётся нанимать сиделку. За что мне эти напасти? Отвёз маму в свою квартиру. Попросил подождать моего возвращения и никуда не ходить. На всякий случай предупредил консьержа, чтобы звякнул мне, если мама куда-нибудь соберётся и задержать её по возможности. И поехал на встречу к Насте на Речной. Какая же она красивая, моя Настенька… Никому не отдам! Буду как пёс под окнами жить. У работы сторожить. Я видел, ей меня жалко. Она неравнодушна ко мне, и это главное! А на мужика её управу найду… Сорок первая глава – Знаешь, странно, но моя любовь к мужу с годами трансформировалась в заботу об ещё одном большом, но бестолковом ребёнке. Мне его жалко! Представляешь? – сказала я Максу. – Представляю. У тебя очень сильно развит материнский инстинкт. Ты даже новую для себя контору моего брата воспринимаешь, словно это фирма ещё одного твоего сына, который набедокурил и нужно за ним всё исправить и наладить работу, – улыбнулся мне Максим. Мы сидели на набережной Московского водохранилища недалеко от здания Северного Морского вокзала. Прямо на краю причала, свесив ноги к далёкой воде. Несмотря на полдень, нас обдувал прохладный ветерок. На противоположном берегу зеленел парк. Какие-то отчаянные граждане купались. Иногда ветер порывами доносил до нас детский смех. После общения с бывшим я была вялая. Немного болела от рыданий голова. И настроение было упадническое. – Я ведь тоже виновата, что он стал таким, – задумчиво произнесла я.