– Кира, да не слушай ты меня! – он поднимается вслед за мной. – Учись, развивайся и, возможно, когда-нибудь напишешь скромную заметку о нашем музее в передовом издании. – Обязательно, – я здесь всего ничего, а положительный заряд на день вперёд обеспечен. – Всего доброго! – Удачи! Всё время, пока я спускаюсь по высоким ступеням и иду к парковке, в голове одна мысль. Писать? Снова? Я не открывала свои прошлые документы и наработки больше пяти лет, и во мне нет уверенности, что сейчас всё получится. Уверенности – нет, однако пальцы так и тянутся к клавиатуре, а мозг уже отбраковывает одну идею за другой. Не сейчас. Моя приоритетная задача – сдать Глебову зачёт и, если случится чудо, весь вечер я смогу посвятить написанию будущей статьи. Высшую математику мы сдаём по группам поэтому вместо привычной уже римской аудитории – обычный кабинет. Я прихожу одной из первых и занимаю третий стол в крайнем у окна ряду. Мои записи у преподавателя и всё, что мне остаётся это мысленно возвращаться к объяснениям Хоффмана. – Добрый день! – я не замечаю пролетевших минут, отвлекаясь только тогда, когда входит Илья Глебович. Которому отвечает нестройный ряд голосов. – Смотрю, сегодня мы в усечённом составе, – и настолько зловеще это звучит, что мы переглядываемся. Из двадцати пяти студентов группы присутствуют только пятнадцать человек и тем, кто решил сегодня не прийти, холодный взгляд преподавателя не обещает ничего хорошего. – Ещё пять минут и начинаем. Глава 34 – Извините, опоздал. Разрешите войти? Мы сидим в напряжённом ожидании задания, но это не смущает стоящего в дверях Гришу Хоффмана. – Хоффман, – Глебов поворачивается всем корпусом в его сторону, – не напомните, почему я терплю ваши выходки? – Потому что я единственный, кто знает высшую математику на приближенном к вашему уровне? – откровенно нарывается тот и лучезарно улыбается в ответ на мой изумлённый взгляд. Ещё немного в подобном тоне и Хоффмана откровенно возненавидят остальные. Только в его самоуверенное сознание могла прийти идея опоздать на зачёт и демонстративно доводить самого проблемного из наших преподавателей. – Заходите, Хоффман, – насмешливо приглашает Илья Глебович и мы выдыхаем, стараясь делать это незаметно, – и потрудитесь запомнить, что в следующий раз вам не поможет даже ваш мифический уровень. Не смущённый откровенно издевательским взглядом Глебова, Хоффман садится рядом. – Единственный свободный в аудитории, – в никуда замечает Глебов, задумчиво изучая четыре пустых стола. – Свет от окна ярче, – отвечает Хоффман… ну как бы мне. – Значит так, студенты! – громкий неожиданный хлопок привлекает внимание всех до единого. – Вы – уникальны, но не имеете к этому никакого отношения. Такого вступления не ожидал никто и все пятнадцать человек переглядываются, а я ловлю настороженный взгляд Малики. Мне уже страшно от собственной уникальности. – Потому что вы – единственная группа, которая не будет сдавать мне зачёт. Хотя как группа… – он ещё раз оглядывает нас всех, – четырнадцать человек, потому что вы, Орлов, так и не получили допуска к зачёту. – Я принёс работу, – Миша поднимает вверх тетрадь. – Сегодня я ничего смотреть не буду, Орлов, так что вы наказали себя сами. Остальные – зачётки мне на стол и посидите тихо пятнадцать минут. От поднявшегося гула и шелеста доставаемых книжек Глебов кривится, но не мешает студентам складывать раскрытые зачётные книжки на край стола. – Виарова, – Малика не успевает сесть, как Глебов возвращает ей подписанную зачётку и берётся за следующую. – У тебя свободный день, – более чем прозрачный намёк. – Допустим. – Приглашаю тебя на обед. Без обязательств, – сразу же добавляет Хоффман, когда у меня меняется выражение лица. – Обед? – Ну, Кир! – улыбается он, полностью разворачиваясь ко мне. – После нашей последней встречи ты должна дать мне шанс. – Как раз после неё у тебя не должно быть на него даже намёка! – Хоффман! – Пожалуйста, Кир. И в этот раз передо мной снова настоящий Хоффман. – Хоффман, вам зачётка нужна? – ему приходится прервать разговор. В общем-то, я ничего не потеряю, если в этот раз пойду на поводу интуиции и соглашусь. Хотя, с поцелуем были примерно те же мысли. – Ну так что? – Хоффман нависает надо мной, опираясь ладонями о стол. Не знаю. Можно ли считать предосудительным обед в людном месте? Спорный вопрос, если тот, с кем я собираюсь обедать, предложил мне выйти за него замуж. Притом, что сама я приблизилась к разводу на один-единственный мизерный шажок. – Я… – Хоффман, вам ещё где-то расписаться? – голос Глебова сочится ядом. То ли его раздражает сам факт проставления незаслуженных зачётов, то ли Хоффман всё-таки исчерпал его лимит терпения. Хоффману приходится развернуться и с большой неохотой выйти за дверь. Проходит десять минут и на краю стола остаётся только моя зачётка, а в кабинете, помимо меня, лишь Миша Орлов. – Орлов, вы всё ещё здесь? – Илья Глебович, когда я смогу получить допуск к зачёту? – Миша подходит к преподавательскому столу. – Держите, – Глебов протягивает ему визитку, – там указана моя почта. Сбросьте своё решения и приходите… – он открывает плотно исписанный ежедневник, – в следующую среду у меня будут пары в этом корпусе с восьми утра до восьми вечера. Найдёте по расписанию. – Спасибо! Всего доброго! – До свидания, – осчастливленный Миша оставляет нас одних. – Самсонова, – Глебов предлагает мне занять стол перед ним, – признавайтесь честно, интегралы вам решил Хоффман? Меня не смущает прямой взгляд, но врать всё равно не хочется, и я обхожусь полуправдой. – Я воспользовалась услугами репетитора. – Могли просто попросить, – и пока я осознаю предложение, Глебов добавляет: – я бы сообщил вам, когда провожу консультации у выпускников. Чтобы вы смогли прийти и уточнить то, что не можете понять. – Я не знала, что так можно, – признаюсь, забирая протянутую тетрадь. – Никто не говорил, что вы… – Потому что тех, кто просил о помощи, меньше всего интересовала высшая математика, – Глебов нехорошо усмехается и отдаёт мне зачётку. – Можете идти. – До свидания. – Всего хорошего, Самсонова, – и я иду. А за дверью, прислонившись к стене, меня ждёт Хоффман. – Поставил? – Да, – он ждёт пока я уберу зачетку, и мы вместе спускаемся на первый этаж. – А тебе на работу не надо? – не выдерживаю я, когда Хоффман придерживает передо мной дверь. Улица оглушает гомоном веселящихся в аллее детей и ослепляет яркими оттенками распустившихся цветов. В этом году погода нас балует. Однако чтобы дойти до парковки, нужно пересечь всю площадь с массивным памятником посередине. – Моя работа всегда со мной, – хмыкает он. – Тонкий намёк на то, что ты не отстанешь? – очки-авиаторы скрывают выражение моих глаз. – Кира, – почему-то с укором и Хоффман останавливает меня за руку. Мы стоим друг напротив друга и, в отличие от меня, он не прячется за солнцезащитными очками. Нас огибают спешащие студенты, объезжают скейтбордисты, роллеры и велосипедисты, да даже пара молодых мам с колясками. А мы продолжаем молча изучать друг друга. – Я – не папенькин сынок, получающий всё по щелчку пальцев. – Я поняла, Хоффман. – И ты – не игрушка, не блажь и не стремление доказать собственную состоятельность!