– И об этом я тоже уже догадалась. – Тогда почему ты не даёшь нам даже малейшей возможности? – Нам?! – Хоффман аккуратно стягивает с меня очки, и я морщусь от слепящего глаза солнца. – Нам, Кира, и ты прекрасно понимаешь, о чём я. – Хоффман, я замужем! – Ты разводишься, а это уже не замужем. – Даже если так, – я забираю очки из его рук, – ещё вчера ты обжимался с какой-то студенткой на моих глазах. Так о чём мы вообще говорим, Хоффман? – Ты лучше меня знаешь, зачем я это сделал. – Да мне плевать! – наконец, взрываюсь я. – Давай просто предположим, буквально на секунду, что я согласилась. Что дальше? – кажется, от предположений кого-то переклинивает, и я продолжаю: – А дальше, Гр-риша, мы с тобой наверняка фантастически сойдёмся на фоне секса. Только это не аргумент. Уже потому, что и с Самсоновым мы прекрасно проводили время в общей постели вплоть до того дня, когда ты решил открыть мне глаза. – Я не могу тебя забыть, – и баранья уверенность в его глазах. – Я не могу забыть Маринку Иванову, потому что все одиннадцать классов хотела с ней дружить, но так и не срослось. – Я л… – и я делаю шаг, закрывая Хоффману рот. – Серьёзно? – его рука ложится на талию, притягивая ближе. – Ты уверен? – Уверен, – со стороны мы наверняка смотримся как счастливая влюблённая парочка, – я не хочу без тебя. Ничего. – Хо-оффман, давай уточнять, – я первая разрываю объятие, – ты хочешь меня или быть рядом со мной? Чаще всего это – диаметрально противоположные желания! И, кстати, если ты забыл, я не заметила, чтобы в зоопарке тебе кто-то был нужен. В том числе и памятная блондинка. – В зоопарке я готов был разбить лицо твоему мужу только за его собственническую поддержку в тот момент, когда ты оступилась. – Это, пока ещё, его прямая обязанность, – усмехаюсь я, возвращая очки на глаза. – Почему именно он, Кира? – и бессильная ярость на лице. – Странный вопрос. Наверное, потому, что много лет назад я встретила и полюбила именно его, а тебя, Хоффман, я не люблю. Как бы тебе не хотелось обратного. – Пусть! – он берёт мою ладонь в свою. – Но это никогда не поздно исправить. – Ты серьёзно считаешь, что я решусь на новый брак после неудачного старого? – Я надеюсь, что ты будешь загораться от одного моего прикосновения, – откровенно признаётся Хоффман и меня, к своему стыду, бросает в жар. – А пока идём обедать! Хоффман продолжает держать меня за руку и тянет за собой в сторону парковки, но минута растерянности и я вырываю ладонь. Его Ауди стоит рядом с моей. – Единственное свободное место? – смеюсь я, открывая дверь своей машины. – Можешь не верить, но так и было! – с мальчишкой-Хоффманом мне гораздо безопаснее, чем с ним же настоящим. – Тануки, Роял, Неаполь? – я замираю, подняв одну ногу на порог. – Предоставляешь выбор мне? – Твоё желание – закон, – невозмутимо отзывается Хоффман. – А тогда, когда я просила оставить меня в покое? – он кривится. – Кира! – Тануки. – Как скажешь. Японский ресторан находится ближе всех к университету и это служит главным аргументом в его пользу. Глава 35 – Добрый день, меня зовут Андрей и сегодня я ваш официант. Что будете заказывать? – Безалкогольный Мохито и салат Чукка, – это готовят везде, поэтому в меню я даже заглядывать не стала. – Зелёный чай с жасмином и Том Ям. – Что-то ещё? – с профессиональной улыбкой интересуется Андрей и, получив отказ, испаряется, а через минуту девушка приносит нам горячие влажные полотенца на деревянных подставках. Кирилл говорил, что их называют осибори, хотя я запросто могу перепутать буквы в названии. – Любишь японскую кухню? – Хоффман сидит напротив и гипнотизирует меня взглядом. – Чуть больше, чем все остальные, – стоит мне протереть руки, как полотенце забирает уже другая девушка. Никогда не замечала здесь такого многообразия персонала. – А ты любишь вести светские беседы? – Практически ненавижу, – улыбается он, – но то, что действительно интересует меня, вряд ли понравится тебе. Или мы всё же пришли к консенсусу? – Хоффман, если бы на меня действовали вот такие твои взгляды, – я ставлю локти на стол и переплетаю пальцы в замок, изучая его поверх них, – то мы бы сейчас здесь не сидели. Рядом с тобой я чувствую себя конфетой перед трёхсот килограммовой дамой, уже две недели сидящей на диете. Прекрати, пожалуйста! – Прекращу, – а глаза смеются, – а ты вспомнишь, что у меня есть имя. Серьёзно, Кир, такими темпами я скоро возненавижу собственную фамилию! – И немного потеряешь, – я тоже умею мило улыбаться, – у тебя их всё равно две. – А ты собираешься возвращать свою? – переводит тему Хоффман, который Гриша. – И снова менять кучу документов? – я морщусь, хорошо запомнив какого мотка нервов это стоило мне восемь лет назад. – Могу помочь, – звучит слишком уж невозмутимо. – Хоф… – я запинаюсь, удивляя даже себя, но называть его Гришей, не подразумевая издевательский контекст, выше моих сил. – Чем тебя не устраивает моя фамилия? – Тем, что она не моя? – он насмешливо поднимает бровь, вырывая у меня тихий смешок. – Все наши диалоги будут скатываться к одному и тому же? – я подаюсь вперёд. – Даже если случиться чудо, равного которому ещё не было, и я окажусь с тобой в одной постели, замуж я не пойду. Ни за тебя, ни за кого-либо другого! – Собственно, на другой ответ я и не рассчитывал, но мы обязательно вернёмся к этой теме, – Гриша следует моему примеру и наши лица разделяют несколько сантиметров пустого пространства, – месяца через два. – Ты планируешь продолжать ломать комедию? – я откидываюсь на спинку дивана и поясняю: – Тебе ни за каким чёртом не нужен журналистский диплом! – Не нужен, – усмехается он. – Но мне нужна ты, а тебе, как раз, диплом пригодится. – И? Чтобы надоедать мне визитами и звонками тебе не обязательно здесь учится. – Не представляешь, как меня радует то, что ты так считаешь, – нам приносят напитки. – Особенно, учитывая тот факт, что я отчасти виновен в твоём разводе. – Ты не хуже меня понимаешь на ком большая часть вины, – кто бы ещё вчера сказал мне, что я стану обедать с, видимо всё-таки, Гришей и обсуждать свой развод, был бы послан очень далеко, – и, возможно, какая-то доля есть и на мне, но ты в этой драме персонаж залётный. – Звучит так себе, – усмехается он. – В реальности всё ещё хуже, – я копирую его выражение лица. И меньше всего ожидаю, что обед затянется, а я не замечу, как пролетели два часа. – Как ты это сделал? – Ты о чём? – Гриша улыбается и в целом, похоже, доволен жизнью. – Мы не могли обедать два с половиной часа! – и он негромко смеётся в ответ на моё возмущение. – Признай, тебе просто со мной интересно! – Возможно, но исключительно до того момента, пока ты не начинаешь переходить на личности. Гриша хочет ответить, но раздаётся звонок и он меняется – в глазах появляется что-то жёсткое, помимо общего откровенного неудовольствия от вызова.