Удивительно дело! Я наедине с мужчиной в полутёмном коридоре, потому что свет включен только в кухне, и не ощущаю ни капли неловкости. И, что важнее, никаких больше нездоровых приступов паники. Рискнуть и зайти немного дальше, чтобы проверить собственные впечатления? Как-то, как минимум, невежливо по отношению к человеку, который мне безвозмездно помогает. – А ты не хочешь завтра съездить отдохнуть? Слишком двусмысленно и под его удивлённо-насмешливым взглядом я, конечно, не краснею, но оказываюсь к этому близка. – Завтра после сна я хотела свозить Сашку в парк Бажова, погулять и покататься на аттракционах. Думаю, он будет рад тебя видеть. – Он? – И я. Ни шага вперёд, но, кажется, что я стою совсем рядом. Чувствую, как он дышит. Снова замечаю тёмные прожилки в серых глазах. – Извини, я не смогу. Волшебство обрывается. – Не страшно. – Моя улыбка слишком беззаботная. – В любом случае спасибо за помощь! – Снова? – улыбается Вадим. – Всегда. Я закрываю дверь, убеждая себя, что не расстроена. Да к чёрту всё! Расстроена. И ещё как, но прекрасно осознаю, что Вадим – не моя собственность. У него есть своя собственная жизнь и дела, в которые мне нет доступа, да и не хочется его иметь. Или… «Но», «или» – последнее время мои постоянные спутники. В любом случае, задумываться об этом сейчас всё равно, что рыть себе яму не детской лопаточкой, а внушительным таким ковшом экскаватора. Неожиданная мысль заставляет замереть посередине гостиной. То есть яму я рою так и так, а разница лишь в скорости падения? Звонок заставляет встряхнуться и бросить выбивающие из зоны комфорта мысли. – Привет. Что-то случилось? – У Кирилла уставший голос, может, именно поэтому последнее время он предпочитает мессенджеры? – Привет. Уже нет, мне помогли, а, вообще, Александра Борисовна в больнице. – В каком смысле? – оживляется он. – Ты же сегодня учишься. – В самом прямом, Кирилл. – Кружки отправляются в раковину, а я усаживаюсь на подоконник. – Что-то с сердцем, не знаю подробностей. Её отвезли в двадцатую городскую, так что на неделе я собираюсь к ней заехать. – С Сашкой? – недовольно отзывается он. – Вызову папу. У меня остаётся ещё один зачёт, в пятницу, и никакого другого выбора. – Я могу приехать и… – Давай не сейчас. – Я перебиваю его самоотверженную речь. – Пожалуйста, подождём ещё неделю и потом разом решим все эти вопросы. – Какие вопросы, Кир? – Нашего дальнейшего взаимодействия. Кирилл молчит долго. Настолько, что я всерьёз раздумываю не пора ли отключаться. – Как скажешь. Что с Армавирской? – Я… – «Извини, я не смогу». – Хорошо, пусть будет Армавирская. – То есть ты согласна? – Не верит Кирилл. Я согласна, что пора выстраивать жизнь по собственному сценарию. Пусть даже с поддержкой бывшего мужа, но без заботы отзывчивого соседа, так быстро воспринятой как сама собой разумеющаяся. Сколько займёт сделка? Неделю? Десять дней? Зная Кирилла, как бы ни сутки. – Согласна. Только, Кирилл! – Я вовремя вспоминаю, что в этом доме он предложил на выбор три разных по размеру квартиры. – Давай без фанатизма. – Девяносто шести метровая трёшка на десятом этаже устроит? – Уже по-деловому интересуется он. – Устроит. Хотя у меня не хватает фантазии, чтобы придумать, для чего использовать лишнюю пятнадцати метровую комнату и второй санузел. – И всё же слишком неожиданное согласие. В чём подвох? – В том, что Сашке нужен садик, а мне работа и, чтобы найти первое, пора уже определяться с местом жительства. – Ты же понимаешь, что установленные судом алименты позволят тебе не работать? – Меня радует осторожность, с которой он задаёт этот вопрос. – Ты же понимаешь, что этого не будет? – Отчётливо, – хмыкает он на том конце трубки. – Тебе нужна новая няня, здоровье Александры Борисовны вряд ли позволит полагаться на неё и дальше. – Я надеюсь обойтись без этого. – И каким образом? – не успокаивается Кирилл. – Я отчисляюсь. – Что? – и по тону, которым это сказано, понятно, что он прекрасно всё расслышал. – Я отчисляюсь и перевожусь в Федеральный. Вчера по номеру приёмной комиссии подтвердили, что они зачтут мне общие дисциплины и я не потеряю этот год. – Что случилось, Кир? Это из-за того твоего… одногруппника? – Это из-за меня. И моего спокойствия, – добавляю я, не дав ему ответить, – если помнишь, в моей группе учится не только Хоффман. Полуправда лучше, чем откровенная ложь. Тем более, что так Кирилл не рискнёт продолжать расспрашивать. – Хорошо, – с намёком на раздражение выдыхает Кирилл, – я сообщу, как решу вопрос с квартирой. – Договорились. Рассматривая, наконец, заменённый коммунальщиками фонарь под окном я не могу выкинуть из головы наполеоновские планы. Зачёт Разумовской я сдам и тут же напишу заявление на отчисление, чтобы не откладывать перевод в другой университет. А ещё за короткие летние месяцы я собираюсь закрепиться в «Стольнике», начав новый учебный год с чистого листа. Получится? Посмотрим, но почему-то кажется, что всё ещё у меня будет как надо! Глава 43 В парк мы не едем. Ненавижу ротавирус ещё со своего детства, а уж когда болеет ребёнок… Вызванный врач подтверждает диагноз и я забываю обо всех и вся. Сашку уже не рвёт так, как в первые часы, но он настолько слаб, что просто лежит на диване в гостиной и безучастно смотрит включенные по телевизору мультики. Я сижу на полу рядом, опираясь спиной о диван и с телефоном под рукой. Каждые пять минут – очередной шприц из-под жаропонижающего, наполненный чистой водой. Даже если Сашка проваливается в дремоту. Всё, что угодно, только бы не довести двухлетнего ребёнка до обезвоживания. Паники нет, истерики – также. Я просто жду, облегчая страдания сына лекарствами и водой, когда пройдёт кризис, в любой момент готовая вызвать скорую, если пойму, что не справляюсь. Так проходит ночь, от дня отличающаяся лишь тем, что Сашка спит, а я легко тормошу его только затем, чтобы не захлебнулся. В обед приезжает Кирилл. – Ты осознаешь, в каком я бешенстве? – бесстрастно интересуется он, сидя рядом с Сашкой и гладя его по голове. На его приезд сын реагирует слабой улыбкой и только. – Примерно. Да, возможно, я должна была ему позвонить, но вчера об этом я думала меньше всего. Кофе просыпается мимо, когда я пытаюсь заварить себе очередную кружку – руки дрожат от недосыпа и пережитого. Пусть Сашка встаёт только в туалет, но ему лучше. Действительно лучше, учитывая, что содержимое его желудка я перестала видеть ещё часов с трёх ночи. – Кира. – Ладонь перехватывают его пальцы, а спиной я чувствую тепло чужого тела. – Иди спать. – Я не могу. – Отрицательно качаю головой, ощущая общую заторможенность собственных действий. – Мне плевать, что ты надумала о нашем разводе, но Сашка – и мой сын тоже. – Ты не сможешь… – Что? Давать ему лекарства и поить водой через равные промежутки? – Кирилл осторожно касается моей щеки и одно то, что я это позволяю, доказывает, что мне и правда пора отдохнуть. – Кир, я справлюсь.