– Хорошо! – Я решаюсь, сбросив его руку. – Если вдруг что-то случится, сразу же буди! – Разбужу, – обещает он. Сашка спит, и я ложусь на кровать в папиной спальне – она ближе, но всё равно не могу уснуть. Слышу, как Кирилл садится на пол – по скрипу лаг, как легко будит Сашку и даёт ему попить, его длинный выдох… и открываю глаза, услышав голос сына. Голова всё ещё как в тумане, но сумерки за окном недвусмысленно намекают на время. Сашка сидит на диване, Кирилл – напротив него на стуле и показывает что-то на пальцах. Впервые за последние сутки на осунувшемся лице сына искренняя улыбка и на мгновение я прикрываю глаза, позволив волне облегчения прокатиться по всему телу. – Мама, смотли, – Сашка замечает меня первым. – Фокус. Он пытается показать, как одна рука откручивает большой палец другой и весело фырчит. – Действительно, фокус. Лоб не горячий, щёки с едва заметным розовым отливом, а глаза – живые, блестящие, наконец-то отражающие, что происходит вокруг. – Хочу куфать, – просит Сашка. – Пару часов назад он съел сухарь, – замечает Кирилл. – И? – И ничего, – хмыкает он, а я иду греть приготовленную на этот случай гречу. Кирилл уезжает в середине ночи, убедившись, что Сашке лучше, а я не предлагаю ему остаться на ночь. Благодарность за помощь во мне есть, но всего остального – нет, и он понимает это по одному взгляду. А на следующее утро меня будит привычный скачок рядом. – Мама! – Саш? – Словно и не было двух тревожных дней. – Хочу кафу! Какое же это счастье, когда ребёнок просто здоров и голоден! Пусть ещё слишком худой, пусть каша на воде, зато со сладким чаем и моим ощущение радости на грани с эйфорией. И по тому, как мы играем всё утро, я понимаю, что смогу всё же съездить в университет. Папа приезжает к обеду и пустому куриному бульону с сухарями. – Как Сашка? – Слава богу, отпустило! – Мы сидим в гостиной и смотрим, как он играет с конструктором. – Пап, со всем этим я забыла тебе сказать, что мы переезжаем. – Когда? – Вместо недовольства – лёгкая грусть. – Пока не знаю, но точно не позже, чем через две недели. – Ты нашла жильё? – Папа подаёт Сашке отлетевший кубик. – Не совсем, – я чувствую себя некомфортно, говоря об этом, – Кирилл покупает для нас квартиру. – Кирилл? – он хмурится. – Кира, а ты уверена в том, что это правильно? – Если честно, не очень, но у него получилось меня убедить. – А тебе не пора ехать? – Я с тяжёлым вздохом поднимаю на него взгляд. – Пора, но я не могу. – Кир, всё будет нормально! Сашке лучше, вместо ужина погрызём сухари с чаем, а график приёма лекарств ты написала крупными печатными буквами! Читать я ещё не разучился. – Хорошо! – Я встаю рывком и не оглядываюсь, пока не сажусь за руль. До университета я доезжаю на одном упрямстве, ежесекундно проверяя телефон, а в уме представляя такие ужасы, каких не было даже вчера. Страшно сказать, до чего может додуматься воспалённое беспокойством материнское сознание! Зачёт не составляет для меня трудности, и Фаина Ивановна останавливает меня на середине второго вопроса. – Отлично, Самсонова, давайте зачётку. – Спасибо. – Я протягиваю ей корочку. – Если у вас всё так хорошо с историей, то в октябре теория социально-массовой коммуникации тоже не вызовет у вас трудностей. – Я перевожусь в Федеральный, Фаина Ивановна, – она поднимает на меня внимательный взгляд. – Из-за всей той гадости, что вокруг тебя развернулась? Мне казалось, что вы выше этого… – Меня мало волнуют слухи, – Разумовская возвращает мне зачётку. – Спасибо! – Насколько мне известно, Хоффман написал заявление на отчисление. После случившегося. – Дело даже не в нём. – Хотя чего-то в этом роде я и ожидала. – Во мне, хотя я не думала, что всё это дойдёт и до преподавателей. – Милая моя, – насмешливо тянет она, – вся это громадина – сплошной змеиный клубок! И не важно первокурсник ты или завкафедрой – темы для обсуждений у всех одни и те же. – В любом случае, я уже всё решила. Всего вамхорошего, Фаина Ивановна. – Удачи, Самсонова! Единственная остановка – в аптеке, для покупки регидратационного порошка, и домой. Но, когда я влетаю в дверь, выходящий из гостиной папа недовольно на меня шикает. – Сашка только уснул. – Всё нормально?! – Кир, если бы что-то случилось, я бы тебе позвонил! На часах – начало девятого, и мы чинно пьём в кухне чай и болтаем об общих знакомых. Завтра папа собирается возвращаться на дачу, и вскоре мы расходимся, чтобы на следующее утро, сразу после завтрака, проводить его на электричку. Наступает знаменательный день. Для меня знаменательный – сегодня должно вступить в силу решение суда о разводе и я решаю это отпраздновать. Мы с Сашкой всё же едем в парк. Погода чудесная – ярко переливаются брызги в фигурных фонтанах, по расходящимся под разными углами аллеям гуляют бабушки и молодые мамы с колясками, а в вышине шелестящих листвой крон весело перекликаются разноголосые птицы. Я иду по центральной аллее, держу за руку окончательно поправившегося Сашку и чувствую, как кружится голова. От кислорода ли или от навалившейся свободы – не знаю. А ещё не знаю, чего стоило сегодня Кириллу появление в ЗАГСе. Он позвонил мне в субботу и сказал, что моё присутствие не требуется, хватит его заявления о расторжении брака и решения суда. Я не стала спорить, а сегодня утром он сбросил мне фото заверенного ЗАГСом заявления, без каких-либо собственных комментариев. Мы никогда не станем друзьями, но и забыть друг о друге не сможем потому что нас связывает нечто гораздо большее, чем мифические понятия о любви. Тот, в ком объединилось всё лучшее, что есть в нас. Наш сын. Мы с Сашкой сходим уже с третьего аттракциона, когда я чувствую вибрацию звонка. – Да? – Привет. – Услышать Вадима я не ожидала и внутри переваливается с боку на бок, просыпаясь, недовольство. – Привет. Сашка подбегает к небольшому фонтану в форме чаши и начинает играть с появляющимися в разным местах струйками воды. Я отвлекаюсь, чтобы не дать ему засунуться в воду по пояс, замечая непривычную тишину в трубке. – Осторожнее, Саш! Ты что-то говорил? – Хотя я могла и пропустить, отвлекшись на сына. – Где вы? – Голос Вадима звучит странно, словно издалека. – Гуляем в парке, а что? – Терпеть не могу разговаривать по телефону во время прогулок с Сашкой – приходится всё время отвлекаться и переспрашивать, а это раздражает и собеседника, и меня. Вадим что-то отвечает, но мне плохо слышно из-за громко журчащей воды и смеха сына. – … увидимся? – И снова я понимаю только последнее слово фразы. – Конечно. – Удержать Сашку за руку сложно, но мне удаётся. – Мама, это кто? – он показывает пальцем в сторону. – Это Хозяйка Медной горы, из сказки. – Кир, давай я перезвоню? – с улыбкой предлагает Вадим. – Давай, – выдыхаю я, – извини, я, правда, не могу говорить. – До встречи.