А они, увидев беременную бабу, решили, что гостья ушла и хозяйка отдыхает, преспокойно засели в машине. На полу кухни найдена тряпка со следами хлороформа. Следы волочения явственно видны на дорожке. Ее уволокли в сторону озера, значит там стояла лодка. — Лодка! – пронеслось в голове. – Капитан, у тебя катер на озере есть? Он обратился к старшему в следственной группе. — Найдем. А что? — Мысль одна мелькнула, проверить надо, — Богдан приободрился. Сразу накидал несколько идей, не мог похититель на той стороне озера не оставить следов. — Лодка через десять минут будет, — кивнул ему следователь. — Слушай, а у твоих экспертов случайно с собой нет бинокля? – спросил Богдан. — Сейчас пошукаем, — следователь засуетился, ему ой как не хотелось «глухаря», Богдан же слыл отличным следаком с почти сто процентной раскрываемостью, о нем слагали легенды в Следственном. Бинокль нашелся. — Чего думаешь? – капитан терся рядом. — Вот думаю, что тут был либо слабосильный мужик, либо баба. Здоровый мужик легко бы ее унес, а этот волок, значит, силенок не хватало. Возможно, на той стороне тоже следы есть, должна похитителя на той стороне встретить машина. Иначе никак. — Дельно, пошли, осмотрим берег. Они вместе осматривали противоположный берег и выбрали три удобных пляжа, куда могла подъехать машина. Через полчаса показалась лодка рыбнадзора. А еще через несколько минут они с рыбнадзором объезжали озеро. В трех местах сидели рыбаки, в двух жили в палатках уже три дня. Маловероятно, что похититель бы приблизился к такому месту. Ему явно свидетели были не нужны. На двух пляжах было слишком людно, здесь гуляла молодежь почти до позднего вечера. Высадили двух полицейских , те провели опрос, может кто что видел. Но Богдан сразу почувствовал, что здесь глухо. Внутренняя чуйка никогда не подводила его. И они продолжили поиски. Пока ездили по окрестностям, капитану пришёл звонок. — Тут отзвонились сыскари по гостье Обориной, это некая Екатерина Васильевна Звягинцева, снимает квартиру вблизи офиса Обориных. Так вот вчера она до дома доехала, а к себе не поднималась. Видимо, пересела на другое такси и уехала. — Она как-то связана с похитителем, — Богдан качнул головой. – Не могла Василиса после всех вторжений в ее дом оставить дверь террасы открытой. Я ее учил включать сразу сигнализацию, как вошла в дом. Девка-гостья открыла дверь похитителю. И тут они увидели съезд к воде, из-за кустов почти незаметный, прикрытый со стороны противоположного берега кустами и камышами. Причалив к берегу, они натолкнулись на деревянный пирс, с привязанной к нему лодкой. На дне лодки лежал браслет Василисы. — Капитан, гони сюда экспертов, — прорычал Богдан. И пока тот связывался с экспертами, что были на другом берегу, Богдан, как был в ботинках, так и прыгнул в воду. Осторожно выйдя на берег, чтобы не повредить следы, он прошел по траве, разглядывая следы волочения и протекторы шин. — Капитан, тут протекторы, пусть снимут отпечатки, — крикнул он следоку, а сам пошел рядом со следом. След уходил вглубь леса, а затем выныривал из него рядом с небольшим поселком. — Что это за поселок? – спросил он следователя, что топая и пыхтя, бежал за ним. — Так Малая Слюдянка, частный сектор, почти пять тысяч домов, — с тоской в голосе ответил следователь. – По дворовой обход делать придется. — Погоди, лучше поспрашивай у главы поселка, кто сдает дома в аренду на лето. — Думаешь? — Где-то здесь возможно жил Станислав Оборин, возможно, похититель как-то с ним связан. — Почему ты пришёл к такому выводу? — Если бы просто хотели устранить Обориных, то ее бы убили, зачем городить весь огород. Все связано с наследством. — С чего ты решил? — Василиса рассказывала, что последнее время к ней приезжали его любовницы с требованием денег. — Майор Киреев ведет дело по убийству Оборина, он говорил, что там огромные долги, долги больше, чем денег он оставил. — Ну, Оборин мог своим любовницам втирать в мозги, что он очень богат, тем более он сумел увести часть денег на счета на Кипре. — Вот козлина, бедную жену и из моголы достает. — Да, уж, козлина мерзкая. Через пару часов у них был список всех домой, хозяева которых не проживали в поселке и, теоритически, их могли сдавать на лето. Они уже было хотели послать по домам участковых. Как вой машин скорой помощи, что пронеслись мимо них к самой отдаленной улице поселка, заставило напрячься. — Капитан, где машина? — Дак сейчас будет. — Слышь, капитан, я туда, как машина подъедет, давай ко мне. И Богдан заспешил вслед скорым. Машины пронеслись по пыльной улице, оставляя за собой пыльный след. И хоть Богдан торопился, но скорые скрылись от него во множестве узких проулков. Он почти бежал, иногда останавливаясь и определяя направление. Улице на этом конце поселка были извилистые, кривые, словно их отмерял пьяный архитектор. Дома старые, обшарпанные, с покосившимися заборами, заросшими палисадниками. Куры с недовольным клекотом вылетали из-под его ног. В одном из проулков он чуть было не споткнулся о свинью, что принимала грязевые ванны прямо посередине улице в большой луже. Свинья с недовольным хрюканьем покинула свое ложе, после того, как Богдан от злости пнул ее толстый бок. Наконец, он добежал до конца улицы, уткнувшись в последний забор, повернул в закоулок, не менее грязный, оставалось пятьдесят метров до заветного дома, перед которым стояли скорые с включенными проблесковыми маяками. Когда он добежал до машин, санитары вынесли первые носилки, на которых лежала…Наталья…Из ее бока торчал нож! — Наталья, *лядь, как я не догадался, — пробормотал Богдан. – Вот ведь тоже остолоп. Он сделал еще шаг и увидел, что из дома выводят скрюченную и хватающуюся за живот Катерину. Глава двадцать седьмая — Скорую, срочно вызывай скорую!!!! – ору я на Катю, а та бледнеет и начинает завывать. – Катя, что с тобой? — Ой, живот, живот, больно, — кричит Катя, оседая на пол. — Катя развяжи мне руки и дай телефон, — ору я. Ситуация патовая, у меня связаны руки и ноги, рядом умирает от обильного кровотечения Ната, и Катя вот-вот может потерять ребенка. — Катя, очнись! Но Катя ничего не понимает, она обхватила свой живот руками и раскачивается из стороны в сторону, тихо подвывая. Мне ничего не осталось. В экстремальной ситуации надо действовать. В один миг мой мозг выдает правильное решение. Я переворачиваюсь и начинаю ползти к Нате. Из ее бока торчит нож. Если я его выдерну, то боюсь, что это может привести к еще большей кровопотере, Нату уже будет не спасти. Но нож воткнут не до конца, часть лезвия ножа осталось над телом, этим можно воспользоваться и перерезать веревку. Она простая, тонкая, бельевая, но и острой части совсем немного. Страшно прикасаться к ножу. Чуть надавливаю, тут же увеличивается кровотечение. Не знаю, сколько мне понадобилось времени, чтобы хоть чуть-чуть надрезать веревку. На последнем миллиметре та рвется. Наконец, я освобождаю руки и ноги. Перемазанными кровью руками, роюсь в вещах, пытаясь найти телефон. Время уходит безвозвратно. Оно словно вода, утекает сквозь пальцы, а с ним утекает жизнь Наты. Под Натой лужа крови увеличивается, и по ее количеству становится понятно, что потери крови критичные, счет идет уже на минуты. Вдобавок, к своему ужасу, вижу, что по ногам Кати тоже бежит кровь. Господи, только не это. Могла ведь эта дуреха доносить ребенка, получила бы от меня часть денег, жила бы дальше, ни в чём не нуждалась, но алчность обоих привела к трагедии. И сейчас жизнь этих алчных девок висит на волоске. — Спаси меня! – орет Катя дурниной. – У меня схватки начались. Спаси ребенка!