Она садится на корточки, чтобы не забрызгаться кровью, осторожно прижимает два пальца к сонной артерии. И машет головой из стороны в сторону, давая понять, что перед нами точно труп. Потом встает и набирает на телефоне экстренную службу, вызывая скорую и полицию. Бабка отмирает и тихонько, словно боясь потревожить убитого, спрашивает: А это не вы его, девоньки? — А вы думаете, мы бы успели? – насмешливо спрашивает Вера. – Пять минут назад с вами говорили, потом поднялись наверх и забили мужика до смерти. Полиция появляется на удивление быстро, быстрее, чем скорая. Спрашивает наши документы, интересуется, узнали мы труп. Конечно, узнали, этот труп буквально пару часов назад со мной в суде разводился. И только они узнали про развод, тут же мертвой хваткой цепляются ко мне. Ну як же! У меня же ж есть мотив! Тюфу! Никого искать не будут! — Нет у меня мотива, — отфутболиваю я следователя. – Нас бы так и так развели через месяц. А вот у него мотив был меня убить, так как я бы забрала половину его бизнеса. Но следователь наседает, и я звоню Рашиду. Тот тоже появляется очень быстро, и по его растрепанному виду я понимаю, что выдернула его из дома, где он, по всему виденному, хорошо проводил время. Он быстро построил следователя. Тот сразу сдулся, и дальше разговор пошел совсем в другом русле. Мы дали показания, затем я расписала по часам, где была, с кем была и если там камеры, затем мы подписали с Верой листочки, что нам подсунули. Рашид все проверил. В этот момент из квартиры выносили труп, укрытый белой простыней, из-под нее торчала рука моего мужа с обручальным кольцом на пальце. И только мы хотели зайти в дом, как на нас налетела тетенька непонятных лет в длинном сарафане, с халой на голове и с огромной авоськой в руках. — Ай-я-аааа, орала тетка, а ну пошли вон «отседова», я разрешала жить, а вы охренели, мужиков они убивают в моей квартире. Воооооон! Тетка орала, материлась и пыталась ударить нас с Верой сумкой. Пришлось ретироваться. Я успела схватить только свою сумку и рюкзак с вещами, стараясь не наступать на обведенный мелом контур трупа, выбежала в подъезд. Когда мы вышли на улицу, то там нас ждал Рашид. Он стоял возле своей машины и разговаривал с кем-то по телефону. При виде нас, прервал разговор и устало нам улыбнулся. — Я так понимаю, что адвокат по разводу вам больше не нужен? – усмехнулся он. — Да, видимо, — ответила я, качнув головой. – Вышлите мне счет, я все оплачу. — Хорошо, — он в ответ кивнул головой. – Только вот что, если при оформлении наследства вдруг появятся из ниоткуда внебрачные дети, то обращайтесь. Помогу избавиться от нахальных родственников. — Как вы будете помогать избавляться? Вывезите в лес и закопаете? — Ну, зачем так радикально, мы уже не в девяностых живем, — смеется Рашид. — Правильно, — вдруг в разговор врывается Вера. – Надо найти лабораторию, где он делал тесты ДНК, там сохранились его данные, если появятся детки, то надо будут заставить их сдать тесты ДНК. — Неужели ты думаешь, что кто-то предъявит мне его ребенка, а он будет не от него? — удивляюсь я. — Ты телевизор не смотришь, там половина ток шоу о таких родственниках, каждая *изда привозит своего выродка, доказывая, что именно от этого мужика она его родила. Я с опаской смотрю на Веру. Неужели мне придется столкнуться с его любовницами. — Я думаю, что Вера права на сто процентов, — поддакивает Рашид. Я с ужасом смотрю на адвоката и подругу. Моя нервная система не выдержит встречи с его любовницами. Меня макнут в говнище, что развел мой муженек по маковку. — Хорошо, — выдавливаю я. – За развод счет присылайте. Разворачиваюсь и иду к машине Веры. Вера еще несколько минут о чем то говорит с моим адвокатом и нагоняет меня. — Вер, мне теперь жить негде, — потеряно говорю я. — Почему негде? – подскакивает Вера. – А коттедж? И я хлопаю глазами. А ведь верно! Мужа нет, значит, никто мне не помешает спокойно жить в моем доме. Я хлопаю в ладоши. — Верка, ты чудо! – вырывается у меня. — Поехали? — Поехали. В коттеджный поселок мы въехали уже поздно вечером. Мой дом стоял темной, безжизненной громадиной посреди красивой лужайки. Ни в одном окне не было даже проблеска света, что очень странно. Когда темнело, на лестнице автоматически загоралась подсветка. Сейчас же в доме не было света совсем. — Почему нет света? Мне что-то жутко, — говорю я дрожащим голосом. — У тебя дом на сигнализации? — Да, но сейчас явно она не включена. — Где у тебя электрический щиток? — В гараже, но как туда попасть? — Не дрейф. Мы выбираемся из машины, Верка берет из бардачка фонарик, и идем в сторону дома. Я набираю свою домоуправительницу тетю Дашу. — Дарья, добрый вечер, а вы не подскажите, почему у нас в доме выключено освещение? — Ой, Василиса Александровна, как я рада вас слышать, а Станислав Олегович сказал, что ни его, ни вас долго дома не будет, так я холодильники помыла, все убрала и рубильник выключила. И я выдыхаю уже спокойней. — Спасибо, Даша, я приехала домой. — А Станислав Олегович? – спрашивает Даша. — А Станислава Олеговича сегодня убили, — спокойным голосом говорю я и только потом понимаю, что сморозила глупость, потому что на том конце Даша падает в обморок. – Даша, Даша… Я кричу в трубку, но через несколько секунд слышу, что звонок прервался. Вот ведь я дура! Но рассусоливать пока некогда. Мы входим темный, мертвый дом. Передвигаемся почти на ощупь. Свет фонаря прыгает по стенам, рисуя страшные тени от предметов, тени скачут, наше дыхание хриплое, и ощущения ужасные. Наконец щиток найдет. Щелкает рубильник, и холл, лестницу и гостиную заливает яркий свет. Мы выдыхаем. Пока Вера ходит к машине за пакетами и сумками, я хожу по дому. Все на местах, после моего бегства ничего не поменялось, Даша только прибралась и разложила все по местам. Будто здесь ничего и не было. Захожу в нашу спальню. Постель застелена свежим бельем, в спальне стойкий запах кондиционера для белья. Все на местах. В ванной зубная щетка мужа, его гель для бритья и бритва. Сгребаю все в пакет и бросаю в тумбочку под раковину. Не хочу, чтобы что-то напоминала мне о нем. Все! Перелистнула эту страницу. Когда спускаюсь в кухню, слышу, как Верка звонит мужу и уговаривает того, объясняя, что мне сейчас тяжело, и в доме одна. Мне жаль, что я порчу Верке ее семейную жизнь, но мне действительно сейчас страшно остаться одной в большом доме. Мы по-быстрому готовим себе ужин. И съедаем его, запивая все вином. О моем муже стараемся не вспоминать, говорим только о будущем, о делах, о бизнесе. Уже поздно и мы разбредаемся по спальням. Я ложусь в наше общее ложе, только теперь я одна. Совсем одна. Эта кровать для одной меня настолько большая, что я чувствую себя лежащей на футбольном поле. Цветочный аромат кондиционера щекочет ноздри, раздражает и не дает уснуть. То ли от того, что я много спала в больнице, толи от того, что сегодня был очень нервный день, но сон ко мне не идет. Я кручусь в постели, меня подушку, но уснуть никак не могу. Мысли. Они мучают мой и без того уставший мозг. Все они вертятся вокруг моего мужа. Почему я ничего не ощутила, когда нашла его? Ничего, кроме страха. Будто не было двадцати лет совместной жизни. Ведь жили, не ругались, спали в одной постели. И вот! Сначала я узнала про его измены, а потом он поднял на меня руку. Когда он успел так поменяться? Когда из милого и влюбленного в меня юношу вылупилось чудовище? Я пропустила этот момент в своей жизни. Я вновь листаю свои воспоминания. Как кадры кинопленки или альбом с фотографиями. Вот мы молодые, юные, он вечером уходит на работу в офис, я бегу на дежурство в аптеку. Беру с собой ужин и кучу книг. Пока нет посетителей, я пишу реферат себе и ему. Скоро сдача, а на учебу совсем нет времени. Он звонит мне в двенадцать, проверяя, как у меня дела. Потом желает спокойной работы. Дома мы делим наши крохотные заработки на несколько частей: за квартиру, на еду, и откладываем чуточку на развлечения. Нам было хорошо, мы любили друг друга. Потом он начал строить свой бизнес. Советовался со мной во всем, Начинал трудно, денег постоянно не хватало, приходилось разрываться. И хоть доходы были уже лучше, чем во времена юности, но мы всегда вместе распределяли бюджет. А потом… Да, бизнес начал расти, муж сказал, что я могу не работать. И я осела дома, быстро превратившись в домохозяйку. Он больше не говорил мне о деньгах. Не говорил, сколько нам приносит денег наш бизнес. Перестал посвящать меня в тонкости дела. Просто однажды ему нужны были средства, и он попросил меня продать квартиру моих родителей. Я продала. И он ввел меня учредителем в свою компанию. Дальше он влез в тендеры. Стал скуп на слова. Я все меньше знала о его делах. Так иногда вскользь он рассказывал мне, да еще перечислял города, в которые уедет в командировку. Вот и все.