— Беременность — это чудо. Не важно, какие вокруг вас декорации. Марат, Кирилл, Вася, Петя — совершенно никакой разницы. Полагаться вы должны на себя. И вам нужно быть сильной ради своего ребёнка. — Но я не сильная. — Рву нервно платок на сотню мелких кусочков. — Вдруг я не справлюсь одна? — А вдруг справитесь? — Предлагаете поставить эксперимент? Считаете, что это гуманно? Елена склоняет голову к плечу и поджимает губы, словно взвешивает тщательно то, что собирается мне сказать. — Послушайте меня. Я работаю с детьми уже тридцать лет, двадцать из которых провела на месте директора в детском доме. Я видела сотни грустных историй. Да, они разные. Но в основе их часто одно — страх. Страх перед будущим, перед возможными ошибками. Но кто, скажите на милость, не совершает ошибок? — Цена такой ошибки слишком велика. — Настя, просто попробуйте. А если вдруг почувствуете, что не справляетесь, то всегда сможете отдать ребёнка туда, где о нём точно позаботятся. Дыхание перехватывает, словно от удара в солнечное сплетение. Поднимаю на Елену влажные глаза. — Что? — Ну, а почему нет? Попробуете себя в роли матери, и если поймёте, что это не ваше — сдадите ребёнка. С трудом сглатываю вязкую слюну. Внутри меня всё сворачивается в узел и застывает от того, как ужасно и жестоко это звучит. Сдать ребёнка! Это что, игрушка, которую можно вернуть в магазин, если она пришлась не по нраву? — Вы что такое говорите? — Обнимаю себя двумя руками за живот, будто феёнка у меня пытаются забрать прямо сейчас. — Никуда я его не сдам! Да как у вас язык повернулся… — Я не хотела вас обидеть! — Примирительно хлопает меня Елена по плечу. — Я просто хотела показать, что варианты есть всегда. Ведь вы так не уверенны в том, что справитесь. А я вам наглядно показала как минимум один выход на случай, если у вас не получится. — Что ещё за бред! Конечно, я справлюсь! У меня есть работа, и я отлично с ней справляюсь. Да я, чтоб вы знали, отличный специалист, и меня с руками оторвут в любой студии! И потом, у меня есть Лика, которая всегда на подхвате. Родители! У меня замечательные родители! В конце концов, я могу уехать к ним в Воронеж, если будет совсем тяжело. — Выдыхаю с шумом воздух, обмахиваюсь ладонями. Щеки пылают, и мне очень жарко. — Никакого детского дома! Я справлюсь. А вы… Смотрю на Елену с вызовом. Я так зла, что зубы скрипят от напряжения. — Ну вот, Настя, видите? У вас есть всё для того, чтобы сделать этого ребёнка счастливым, и самой обрести счастье. Не искать его в ком-то, а взрастить самой. Здорово, что вы это осознали. Тру озадаченно переносицу и чувствую себя последней тупицей на земле. — Спровоцировали меня, да? — А как иначе? Даже если бы я вам сто раз сказала, что вы справитесь, вы бы мне не поверили. — Елена встаёт, разглаживает медленно складки плиссированной юбки. — Мы не можем заглянуть в будущее и наверняка узнать, справимся ли с очередной проблемой или нет. Но мы можем поднять высоко голову, признать свою силу и сделать всё для того, чтобы справиться. С наступающим вас, Настя. Будьте счастливы. Она уходит и прикрывает за собой дверь. Остаюсь одна, забираюсь на подоконник и смотрю в окно на кружащие в воздухе пушистые снежинки. Да, это красиво. Дышу на стекло, рисую пальцем маленькое сердечко. А потом рисую рядом ещё одно — побольше. А знаешь, феёнок, мы справимся! Что думаешь о переезде в Воронеж? Глава 30 Настя Собираю вещи в небольшую дорожную сумку. По сути, здесь вся моя жизнь. Что-то я оставила в доме Марата, что-то в квартире, которую для меня нашёл Кир. Но я не жалею об оставленных вещах, они все не важны для меня больше. Завтра я встречу Новый год с Ликой и двойняшками, а утром первого января уже буду на пути в Воронеж, где начну новую жизнь. С чистого листа. Чистые листы — это всегда страшно. Хватаю с кресла любимый кардиган, под ним — папка. Тянусь к ней, но застываю в паре сантиметров. Сжимаю пальцами воздух. Это прощальный подарок от Кира. Там всё, что нужно для того, чтобы утопить Марата и оставить его ни с чем, но я пока не решила, что мне с этим счастьем делать. Чувство, что я имею власть над жизнью Марата меня немного дезориентирует и угнетает, ведь я привыкла к иному раскладу вещей. Может, подарить на Новый год всем прощение? И себя простить тоже. Сжечь документы, тихо мирно развестись и забыть об этом, как о страшном сне? Не знаю, каким образом Кир это провернул, где откопал, но уверена, что он приложил не мало усилий. Он пытался меня защитить и обезопасить со всех сторон. В нём этого очень много — какого-то немного старомодного благородства. И доброты. И искреннего желания помочь. Ну, как ты там поживаешь? Хорошо всё у тебя? Жаль, что мы не сошлись на таком важном пункте совместной жизни, как ребёнок. Я стараюсь просто принять внутри себя произошедшее. Не искать виноватых и не придумывать сотни сюжетов, которых не случилось и никогда не случится. Так нужно. Так правильно. Глажу живот, чувствуя привычное тепло под пальцами. Я благодарна за то, что имею теперь. Это очень ценный подарок, спасибо. Я буду его беречь. Всё это я укладываю бережно в свой багаж опыта. Оно пригодится мне. Оно уже привело меня в ту точку, из которой я могу самостоятельно строить своё счастье, хотя раньше мне и подумать было страшно о том, чтобы полагаться только на себя. — Настюш, ты кофе будешь? — Заглядывает в комнату Лика. Она ужасно хрипит и хватается за горло, болезненно морщась. — Буду. Ну что, совсем тебе хреново? — Нормально. — Отмахивается. Как обычно строит из себя героя. Алиса тоже болеет и не появляется уже пару дней. Мы с двойняшками, на удивление, держимся, как стойкие оловянные солдатики. Я стараюсь разгрузить Лику, чтобы дать ей возможность отдохнуть и восстановиться. И смотрю на её детей теперь под иным углом. У меня скоро тоже появится такой маленький шустрик, и мне нужно будет учиться с ним общаться. Но мы обязательно подружимся, я знаю. На кухне по-хозяйски роюсь в шкафах. — Мёд есть? — В холодильнике. — А лимон? — Вон там, внизу. Готовлю Лике свой волшебный лечебный чай с мёдом и имбирём. Проверяю лоб. — Ты горячая. Давай-ка пей чай и под одеяло. — У нас в пять ёлка. — С ума сошла? Какая тебе ёлка? Я сама двойняшек свожу. — Не надо… — Не разговаривай. — Усаживаю Лику за стол, подаю чашку, накидываю на её плечи плед. — И не дури. Если тебе на себя плевать, пожалей детишек. Всех там на этой ёлке наградишь своими бациллами. Этого хочешь? Отрицательно мотает головой. Послушно пьёт чай. — А ты другая стала. — Смотрит на меня поверх чашки. — Правда? — Да. Решительная. Ты…будто горишь.