Муж. Он сидит в кресле, но его голова лежит на моей постели. Судя по всему, Рамиль крепко спит, но при этом держит меня за руку. Это я тоже понимаю не сразу. Пытаюсь вспомнить, как я тут оказалась. Тут - это, скорее всего, в больнице. Смутное чувство неясного одиночества ворочается в груди. Что-то не так. Чего-то не хватает. Или кого-то. И только спустя несколько мгновений я понимаю, кого именно. Детей. У меня нет живота. И я не чувствую, что у меня под сердцем мои крохи! Дергаюсь испуганно, пробуя ощупать себя. Рамиль тут же просыпается. Сонно моргает, а встретившись со мной взглядом, замирает. - Амина… - мне кажется, в его голосе звучит огромное облегчение. Будто он действительно ждал этого. - Амина, ты пришла в себя. - Конечно, пришла. Где… Где мои дети?! Мой голос дрожит - но оно и понятно. Я в панике. Пока я плохо чувствую свое тело, но понимаю главное - моих малышей здесь нет. - Что с ними? - Тише, не дергайся. Тебе нельзя сейчас нервничать, - произносит муж, крепче сжимая мою ладонь и мешая мне подняться. - Рамиль, что с ними?! - Они живы, Амина. Живы. Ты молодец. И они… - он судорожно вдыхает, прикрывает глаза. - Они тоже. Настоящие бойцы. Оба. - Живы… - колючие обручи страха, которые только что сжимали грудь, отпускают. - Живы. - Да, моя хорошая. Живы. Вдохнув поглубже, снова открываю глаза. И только тут замечаю, что волосы на висках у Рамиля стали белыми. Не сплошняком, конечно, но этого совершенно точно не было раньше. - Я хочу их увидеть, - говорю, а я у самой внутри все равно все сжимается от страха. Ведь если муж поседел, то весьма вероятно… - Сейчас нельзя. Ты очень слаба, - качает головой Салманов. Он смотрит мне в глаза, а я не могу отделаться от ощущения, что что-то неуловимо изменилось. Будто от меня что-то скрывают. - Ты мне врешь, да? С ними что-то не так? Что с ними? Я имею право знать! - Тише, Амина, - мягко произносит Рамиль. - С ними порядок. - Я не верю тебе, - шепчу, сглатывая ком в горле. Он мрачнеет, стискивает зубы, а затем отстраняется и отпускает мою руку. Но лишь затем, чтобы достать телефон и спустя буквально несколько секунд развернуть экраном ко мне. - Вот смотри. На видео кроха в стеклянном кувезе. Малыш такой маленький, что я невольно всхлипываю, закрывая рот ладонью. - Это старший, - улыбается Салманов. - А вот второй, покрупнее, правда. Но второй. Не знаю, кто там покрупнее, мне оба кажутся такими крошечными, что слезы не выходит сдержать. Не верится, что они и правда живые. Что все позади. - Как… Как они? - Уже дышат сами, - с явной гордостью отвечает муж. - Мужики! Они такие… - он замолкает, смотрит на меня по-особенному. - Спасибо тебе за них, любимая. Это слово обжигает, мгновенно провоцируя в памяти признание мужа перед тем, как меня увезли в операционную. Мы оба молчим. Эти мгновения растягиваются в минуты. Когда-то я бы многое отдала за то, чтобы услышать это от мужа. Но сейчас… Хлопает дверь, и, вздрогнув, я отвожу взгляд. - Я так понимаю, ваша жена пришла в себя, - раздается смутно знакомый голос. - Да, вот только недавно. Вижу перед собой дородную женщину лет сорока. - Отлично. Значит, дело идет на поправку. Тогда я сейчас шов проверю и… Она замолкает, глядя на то, как я вцепилась в одеяло. Не могу и не хочу оголяться перед мужем. Тот мрачнеет еще сильнее. - Ты не мог бы выйти? - шепчу я, но Рамиль, конечно же, понимает. Напрягаюсь, понимания, что вообще-то он вряд ли меня послушает. - Скоро вернусь, - неожиданно соглашается Салманов, чем повергает меня в шок. И выходит. Врач делает вид, что не заметила заминки и продолжает осмотр. В процессе выясняется, что я была здесь уже почти неделю. Неделю без моих деток… - Я могу сходить к малышам? - спрашиваю у нее. - Амина, вы потеряли очень много крови, - вздыхает врач. - Вас чудом спасли, ваш муж тут всю клинику на уши поставил. Поберегите себя, ладно? Поверьте, за вашими крохами самый лучший уход. Да и пока их все равно не дадут вам в руки. Но они молодцы - начали дышать самостоятельно, даже чуть в весе прибавили. Я очень медленно осознаю услышанное. - То есть они… Они могли умереть? Женщина недовольно поджимает губы. - Зачем думать об этом? Сейчас все хорошо. Вы идете на поправку - раз пришли в себя окончательно. - А долго я здесь еще буду находиться? - Пока анализы не будут хотя бы удовлетворительными. Меня затапливает отчаяние. Получается, что малышей я так и не увижу. И неизвестно, сколько еще буду лежать здесь. - Но я хорошо себя чувствую, - делаю еще одну попытку. Однако врач остается непреклонна. - Нет, пока рано. Как только ваше самочувствие действительно будет хорошим, тогда и навестите деток. Это ужасно - знать, что твои дети где-то там, а ты даже не можешь их увидеть. - Не волнуйтесь вы так, муж ваш каждый день их навещает. В перерывах между тем, как у вас тут караулит. - У меня? - растерянно переспрашиваю. Врач усмехается добродушно. - Ну да. Всю неделю, как прорвался, так и не уезжал домой. Даже спал тут вон, - она кивает на раскладушку, стоящую у стены. - Зачем? Она смотрит на меня как на дуру, но, к счастью, ничего не говорит. - Скоро медсестра придет, капельницу вам поставит. Отдыхайте. Врач уходит, а я плачу от собственной беспомощности. Как же я хочу увидеть мальчишек. Хотя бы просто посмотреть. Я едва успеваю стереть слезы, как дверь снова открывается. Я уверена, что это Рамиль, и поэтому отворачиваюсь, чтобы он не видел моих эмоций. Но как сильно я ошибаюсь, становится ясно, едва слышу: - Амина, дочка… Голос матери кажется настолько чужеродным, что я замираю, пытаясь поверить в то, что действительно слышу именно его. Все эти месяцы я тосковала по ней, но понимала - стоит только раз позвонить, и все - моя конспирация рассыплется в прах. Мама бы не стала меня покрывать. Медленно поворачиваюсь. Мы с ней смотрим друг другу в глаза и молчим. - Амина… - Мама… Кажется, мы говорим это одновременно. Она подходит ко мне, садится в кресло и берет за руку. - Как же так, дочка, - качает она головой. - Нам сказали, что ты погибла.