Что я хотел ей сказать? О чем попросить? Все было сейчас совершенно неважно! Главное, что она рядом. И мне так сильно, до дрожи в сердце, захотелось прикоснуться к ней, почувствовать ее близость всем своим существом. Мне сорвало крышу от избытка нахлынувших эмоций. Я шагаю вперед и обнимаю ее привычным и таким по–настоящему «правильным» движением. У меня кружится голова от опьяняющей тяги, которую я испытываю к ней. Меня сводит с ума от мощного возбуждения, протекающего так только между нами. И больше совсем не сдерживаясь, как можно крепче я прижимаю Камиллу к своей груди. Чтобы уже через мгновение переместить одну руку под ягодицы, а второй, придерживая ее спину, оторвать от пола и приподнять, пытливо заглядывая в такие родные глаза… А ведь Мила не слишком любит такие вот «акробатические» номера. Однако сейчас вообще не противится. Она как будто бы интуитивно чувствует, насколько необходимо это мне в данный момент. И что Мила сделала? Только лишь привычно обхватила мои бедра своими стройными ножками и чуть сильнее прильнула к моей груди, закидывая свои руки мне на шею в поисках еще одной точки опоры. Мои губы все еще покалывают от нашего страстного поцелуя. Хотя нет. Было бы несправедливо назвать это поцелуем. Это было утверждение прав. Я взял ее и пометил, как свою. И все, что я хочу сделать, это закончить отмечать ее, наверное, самым животным образом. Я стиснул Милушу так сильно, что едва расслышал раздавшийся полузадушенный вскрик. Зарылся лицом в ее волосы. — Камилла… И уже через мгновение забыл обо всем, загораясь желанием от одной только ее близости… От первых, совершенно легких прикосновений моих любимых ладошек… — Макс, о чем ты хотел поговорить? Зачем приехал? — Камила, несмотря на мою горячность, старается контролировать себя и задавать вопросы. И это меня сильно огорчает! — Макс, прием! Ты меня вообще слышишь⁈ — Камил, к черту разговоры! Все потом, — с этими словами я продолжаю внаглую лапать Милушу, притягиваю ее еще ближе к себе. Она не выдерживает и впивается в мои губы. Странно, но я чувствую привкус виски на ее языке. Что бы это могло значить?.. Забываю обо всем и сразу. Потому что в этот раз поцелуй еще сильнее, острее и лихорадочнее. — Моя девочка, как же я по тебе соскучился! — Ма-а-а-акс, остановись, — Милка стонет и старается бороться с реакциями своего тела на меня, заведомо проигрывая эту битву. С легкостью приподняв Камилушку, я размещаю ее на близстоящем столе. Раздвинув такие соблазнительные ноги, она притягивает меня за рубашку к себе. И мы снова страстно целуемся, сражаясь за лидерство даже в такой простой ласке, будто бы стараясь тем самым что-то друг другу доказать. Я вытягиваю блузку Милки из юбки и дотрагиваюсь до ее нежной кожи живота. Мои руки дарят ей почти невинные ласки, следуя выше. С удовольствием замечаю, что соски у Камилы с каждым мгновением все больше напрягаются, пока я своими пальцами сантиметр за сантиметром приближаюсь к груди. Милка выгибает спину, когда мои губы прижимаются к ее прелестной шее и начинают оставлять беспорядочные поцелуи. Мы так соскучились друг по другу, что с каждой секундой оба заметно распаляемся все больше и больше. Прошедшие месяцы разлуки стали сложным тестом для моего самообладания. И для нее, похоже, тоже. У меня не было сексуального воздержания, я трахался с самыми разными драйвовыми и сексапильными девчонками, но, оказывается, это все не то. Сейчас я, как никогда понимаю, что хочу Милку сильнее, чем кого-либо ранее. И конкретно в этот момент мне не приходит в голову ни одна причина, почему мы не можем сблизиться и почему нам бы стоило остановиться. Милка в моих объятиях. Наши языки по-прежнему переплетаются. И из Камилки снова вырывается тихий стон. Давно у меня ничего с ней не было, и теперь становится предельно ясно, какая это грубая ошибка с моей стороны. Вот сейчас начинаю понимать, что, наверное, мне бы стоило остановиться и поговорить. Потому что будет очень дерьмово, если Милка попользуется мной и пошлет после постели на все четыре стороны, толком не пообщавшись. Да, она так может. И я это осознаю, но то, как Камилушка сейчас трется своей грудью о мою… Нет, не могу остановиться, это слишком приятно, безумно сильно хочу насытиться ею. Она пальцами судорожно сжимает ткань моей кипенно-белой рубашки, притягивая меня еще ближе. А я тем временем зарываюсь пальцами в ее такие шелковистые волосы. Скользнув ладонью по тонкой шее, сжимаю локоны в кулаке так, как представлял себе каждый раз, пока Милки не было в моей жизни. Прикусываю ее нижнюю губу, и последующий за этим стон Камилы посылает новую волну сильнейшего возбуждения прямиком в пах. Все грязные и порочные фантазии, которые преследовали и копились за последние месяцы нашей разлуки в моей голове, словно оживают. Крепче прижимаю Милку к себе и чуть ли не кончаю от приятнейших ощущений близости желанной женщины. Мужики были правы — она слишком сильно нужна мне. И если наш коннект по сей день такой приятный, то это определенно нужно делать чаще. Поцелуи становятся более иступленными, и знакомое давление под ширинкой болезненно дает о себе знать. Не отрываясь от моих губ, Камилла расстегивает рубашку и проходится своей нежной рукой по моей груди. Одним пальцем скользит ниже к поясу брюк, вызывая мой гортанный стон. — Ты не представляешь, как давно я мечтал об этом, — признаюсь ей, пробегаясь взглядом по любимому лицу и стараясь считать эмоции. — Думаю представляю, — неприязни и отторжения нет, поэтому я подхватываю Милку на руки, и от ее последующего удивленного вздоха снова дергается мой каменно стоящий член. — Мне стоит тебя наказать за то, как долго ты меня игнорировала и не подпускала к своему телу, — угрожаю я, опуская ее на небольшой кожаный диван у окна. — Я могу сказать тебе сразу, что ты сам в этом виноват, — кажется, стоит избегать этой темы, чтобы она растворилась в чувствах, а не обдумывала происходящее. Лукаво улыбаюсь ей, пожирая взглядом, и она немедленно притягивает меня к себе за раскрытые полы рубашки. Я начинаю расстегивать пуговицы ее блузки, нарочно медленно и неторопливо. Милка теперь наблюдает за моими действиями, широко распахнув глаза и тяжело дыша. Раздвигаю полы блузки и вижу черное кружево бюстгальтера, который мало что оставляет для воображения. От вида практически обнаженной груди перехватывает дыхание. Я осторожно припадаю губами к ложбинке, веду языком вдоль контуров кружева. Чувствую быстрые удары сердца под кожей. Я опускаюсь, оставляя теперь поцелуи на ее животе над юбкой. — Сними ее с меня, — умоляет Милка. О, да, детка! Наконец-то ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Не теряя времени, я расправляюсь с молнией и стягиваю юбку, оставляя только кружевные трусики. — Ты всегда такое белье носишь на работу? — Мне интересно, хотя это вроде как сейчас и не мое дело, но весьма любопытная и ревнивая часть меня хочет узнать ответ сразу. Потому что эта капля информации в будущем поможет мне установить для нее границы дозволенного в наших отношениях. Она моя. Только моя. И поэтому Милка не имеет никаких прав носить такие соблазнительные комплекты нижнего белья на работу и тому подобное. Ей будет позволено одеваться так только со мной. Только для меня. — Может я надеялась, что кто-то увидит, — дразнит она с улыбкой, но в ее голосе сейчас явно читается желание, адресованное мне. Милка снова притягивает меня к себе и уверенно тянется к моей ширинке. Камилла всегда одевалась профессионально, преимущественно предпочитая деловой стиль. И меня сводит с ума сама мысль, что во время нашей разлуки такое сокровище пряталось под ее приталенными пиджаками и узкими брюками. И, быть может, ее, мою такую сексапильную и беззащитную девочку, видел, лапал и потрахивал кто-то другой. Так, Макс, выдыхаем и не кипятимся раньше времени. Даже если кто-то у нее был, помним, это все в прошлом. — Терпение, — уверенно обрываю я. Словно зачарованная, она смотрит, как я еще шире раздвигаю ее ноги, устраиваюсь между ними и целую нежную кожу бедер. Наконец, Камилка полностью откидывается на спину и нетерпеливо подается бедрами ко мне. Происходящее вызывает мой неподдельный восторг. Я провожу языком по кружевным трусикам и, закусив край, оттягиваю их в сторону. В комнате слышно только наше тяжелое дыхание, пока я разглядываю ее. Она абсолютно гладкая, и я не представляю, как мне теперь выбросить это из головы и не думать об этом после. Твою ж маму. Я вдыхаю Милкин женственный аромат, от чего мой член становится совсем невозможно твердым. Думаю уже не мучать себя и… все равно продолжаю жадно оставлять влажные поцелуи везде. Почти везде… Но не там, где Милке хочется больше всего. Это ее наказание. Милка недовольно стонет и запускает пальцы в мои волосы, ощутимо оттягивая, но мне плевать. Мы шли к этому моменту долгие месяцы. Я наконец-то запускаю язык в ее влажную ложбинку. И в этот же момент Камила вскрикивает, чем только больше заводит меня. Я начинаю двигаться еще быстрее, доводя ее до исступления. Камилкина реакция настолько будоражащая и сильная, что мне приходится удерживать ее бедра руками. Этим я лишь сильнее раззадориваю свою любимую девочку, и протяжные стоны становятся все громче и громче. Без промедления проникаю рукой под ее бюстгальтер, который так и остался на ней, и сжимаю сосок пальцами. Милка вскрикивает из-за моих действий и начинает сильнее извиваться. Это практически доводит меня до оргазма, член уже слишком болезненно упирается в брюки. Двигаю языком быстрее, ее стоны нарастают. И тут Милка резко выгибается, отрываясь от дивана под натиском мощнейшего наслаждения. Теперь я замедляюсь, продлевая ее агонию и подстраиваясь под сигналы желанного тела. Сразу, как только Милушка расслабляется, кладу голову на ее бедро. — Ты, как всегда, хорош, — хвалит меня любимая, тяжело дыша. 31. Максим Несколько мгновений мы с Милкой удерживаем взгляды друг друга, и мое сердце сильно колотится в груди. Я давно не чувствовал ни с кем такой связи. И только с Камиллой у меня в постели настолько удивительная химия, что по сей день аж возникает это электрическое поле высокого напряжения. Такое осязаемое и чувственно мерцающее, что можно большими ложками его есть просто потому, что не кончается и притягивает снова. С другими подобных чувств не было и вовсе. Как мне кажется, там были только отработанная механика. Ну, и похоть, конечно. А вот проведенное время с Камилушкой… Оно для меня сопоставимо с большим глотком свежего воздуха после того, как чуть не склеил ласты после острого кислородного голодания. — Ты сводишь меня с ума, — бормочу я, наконец добираясь до ее губ, чтобы мгновенно вновь перейти с поцелуями на ее нежную кожу шеи. — Максим, — выдыхает она. Могу представить, что Камилла думает о том же, о чем и я, во всяком случае очень на это надеюсь. Особенно надеюсь на то, что она ни о чем не пожалеет. — Пойдем в кроватку, — это не вопрос, но Камилушка кивает и, взяв ее на руки, я интуитивно иду по выбранному маршруту, не переставая целовать свою любимую девочку. Воздух будто бы трещит от сексуального напряжения между нами. Тут нет никаких игр, никаких сомнений. Наше влечение взрывоопасно. Оно лежит на поверхности, но в любой момент готово полыхнуть. Еще раз всасываю ее сочную нижнюю губу, нежно ловлю ее зубами, и из груди Милы вырывается страстный стон. В спальне я укладываю Камиллу на кровать. Быстро скидываю обувь и вновь поворачиваюсь к ней. Милка опирается на локти, наблюдая за мной. Я отчетливо слышу ее тяжелое дыхание, когда начинаю целовать любимые лодыжки, поднимаясь при этом губами все выше и выше. С особым удовольствием накрываю ее грудь ладонью, очерчивая пальцами соски, чтобы посильнее подразнить. И, наконец, касаюсь напряженных вершин. А она дергается от прикосновения, чуть не доводя меня до пика. Тихие стоны срываются с ее губ, пока я ласкаю ее грудь. Зажав на мгновение сосок зубами, перехожу ко второй груди, намереваясь уделить ей такое же внимание. — Скажи, что ты меня хочешь, — шепчу я и оставляю еще один легкий поцелуй на ее губах. — Я хочу тебя, — послушно стонет Милка, откидывая голову и обнажая шею. А я пользуюсь моментом и с наслаждением целую ее изящную кожу, постепенно переходя на плечи. Но как только мои поцелуи опускаются к животу, Милуша резко садится и тянется к моему ремню, освобождая от него буквально одним движением. — Раздевайся уже, — охрипшим голосом требует она, пожирая меня порочным взглядом. — Макс, серьезно. Снимай. С себя. Все. — А я-то думал, когда же ты меня об этом попросишь, — тихонько посмеиваясь, произношу я. Член, на самом деле, напряжен до боли, и я уже сам нетерпеливо встаю, чтобы поскорее избавиться от своих брюк и нижнего белья. В свойственной себе манере, совершенно не стесняясь, Камилла открыто разглядывает меня. Покончив с нижним бельем, я быстренько забираюсь на кровать и нависаю над ней, позволяя нарастать предвкушению. Упоенно наслаждаюсь ощущением того, что тело, мягко говоря, готово взорваться. Милка обхватывает ладошкой мой член. И⁈ Я не понял… Где твои дальнейшие действия⁈ Милая?.. Издеваешься, дразнишь? Я ведь отомщу! О, Милка начала двигать ладонью вверх-вниз. Я не выдерживаю, из моего горла вырывается стон от удовольствия, когда Милуша вновь проходится пальцем по головке. Отстраняю в сторону ее руку, чтобы не кончить раньше времени, затем начинаю почти сразу собирать головкой ее влагу. Мое сердце бешено колотится от приятного осознания, как сильно Милуша меня хочет. — Какой кайф. Ты такая мокренькая для меня, — шепчу я, потому что мне с трудом удается себя контролировать. Милка выгибается мне навстречу, когда я прижимаюсь к ней еще плотнее. Я по-прежнему до неприличия дразняще нависаю над ней, и от соприкосновения кожи к коже член становится мучительно твердым. Несколько раз проскальзываю своим причинным местом вдоль ее мягких складочек и с трудом сдерживаю стон. — Максим, — выдыхает Милка. — Да, моя хорошая? — я специально наклоняюсь и захватываю сосок губами, затем дразню языком, продолжая нашу игру. Камилла всхлипывает и интуитивно приподнимает бедра повыше ко мне, желая более тесного контакта. — Максим, я хочу тебя. Давай уже, — с упоением шепчет она. После моей повторной ласки второй груди Милуша практически дрожит. Она дрожит в моих руках, сгорая от желания. Так-то! Будешь знать, что со мной шутки плохи, я тоже могу отыграться. Неожиданно Милкина рука проскальзывает между нами и вновь крепко обхватывает член. Из меня моментально вырываются ругательства. Я уже собираюсь сдаться, как слышу очередную женскую заморочку. — Надень презерватив, — приказывает она, при этом легонько отталкивает меня и быстренько тянется к тумбочке. Я, следую дамскому желанию и облачаюсь в латекс, после чего возвращаюсь к прерванному моменту. Целую Милушкины губы. Шею. Ключицы. Прижимаюсь к ней бедрами, скользя членом между ними. Милка, не прекращая, стонет. Она своими ногтями впивается в мои плечи, в спину, будто бы хочет прервать эту пытку. Ее руки теперь проходятся по всем местам, куда она только может достать. — Чего ты хочешь? — смотрю на Милку, которая увлечена силой нашей страсти и изнемогает от желания. Впрочем, как и я. — Чтобы ты уже, в конце концов, трахнул меня, — она резко приподнимается мне навстречу. И жар от ее тела приятно так окутывает член. Ладно, так и быть. Я милостив. Дразнить Милку весело, но сейчас она права. Надо знать меру. Я и сам больше не могу ждать. Одним движением медленно погружаюсь в свой личный рай. Как только оказываюсь внутри Милуши, мир становится лучше, а весь мой стресс за последние недели мгновенно, как по действию волшебной палочки, испаряется. Безумие, но именно такой эффект на меня оказывает Милка. Только она. И моя женщина до сих пор такая узкая. Такая сексуальная. И стоны наслаждения из ее уст настолько приятные, почаще бы хотелось слышать и слушать. Размеренно и ритмично двигаясь над Милкой, легонько целую ее в губы. Она обхватывает меня еще сильнее, приближая и прижимая колени к моим ребрам, сжимает меня внутри себя. …О, черт… …Невероятные ощущения…