Сестры ахнули, а у Джози отвисла челюсть от грубости вопроса. — Мама! — возмутилась Сесилия. Она уже хватала сестру за руку. — Мне не до приличий! — продолжила кричать графиня. Она не смотрела на младших дочерей, сосредоточившись только на старшей. — Отвечай на вопрос, Джозефина. Он переспал с тобой? Джози потеряла дар речи. Вместо нее в бой бросилась Сесилия. — Мама, ты в своем уме? Кого ты вообще имеешь в виду? Графиня не колебалась ни секунды. — Герцога Рэтленда, кого же еще. Я спрошу еще раз, Джозефина, и тебе лучше ответить честно. Вы переспали? — Нет, — прошептала Джози, стараясь выйти из оцепенения. Матушка всматривалась в ее лицо несколько бесконечных секунд. — Джози и ее герцог просто влюблены, — тихо пропищала Лотти. Графиня разразилась пронзительным и неприятным смехом. — Это он так сказал? Что, черт возьми, у тебя в голове, Джозефина? Что ты натворила? — Да ничего я не сделала! Ее мать покачала головой и устало потерла веки. Утреннее солнце падало на ее лицо через окно, подчеркивая ее разочарование дочерью. — Думаешь, я не была молодой? Не понимаю, что происходит, да? К Джози возвернулся голос, и она уперла руки в боки. — Он просто ухаживает за мной, вот что происходит! Что в этом плохого? Графиня подалась вперед, тыкая указательным пальцем ей в лицо. — Половина сезона прошла, а он до сих пор не попросил твоей руки! Не попросил, так ведь? Джози нечего было возразить и она лишь беспомощно прошептала: — Но он попросит… Графиня одарила ее взглядом, полным жалости. Будто ее старшая дочь помешалась, и никакие в мире врачи не вернут ей разум. — Нет, милая, не попросит, — вздохнула она, сменив гнев на жалостливую милость. — У него было шесть недель, а он до сих пор и носа не показал на нашем пороге. И если бы он хотел хоть на ком-нибудь жениться, то сделал бы это гораздо раньше. Джози изо всех сил хотела опровергнуть слова матери, но тихий голос в ее голове шептал, что графиня Мейвезер права. Но был и другой, гораздо более приятный голос, который напоминал ей, что Нэд ей не врет. И неважно, что они никогда не обсуждали их совместное будущее. Просто он пообещал ей, что никогда и ничему не позволит ее погубить, и Джози безоговорочно этому верила. — Газеты говорят, что вы с ним преступили черту, — сказала матушка, на этот раз спокойнее. Джози увидела грусть в ее взгляде. Грусть и вперемешку с сочувствием. — Мы ничего не преступали, — ответила она. Это было ложью лишь наполовину. Джози вспомнила, что была необычайно близка к тому, чтобы преступить черту, когда тайком пробралась в кабинет Нэда в парламенте. Но тогда ничего не произошло. Ничего непоправимого. Были только поцелуи и объятия — настолько жаркие, что в них можно было расплавиться. Но графиня Мейвезер, похоже, не верила дочери. — Джозефина, ты всё еще девственница? — спросила она. Сестры снова в одним голос ахнули, а матушка поморщилась. — Приберегите шок для другого случая. На кону ваше будущее! Джозефина, ты всё еще девственница? — Да! — рявкнула Джози, чувствуя себя оскорбленной ее недоверием. — Да, я девственница! Но уже начинаю об этом жалеть, потому что если бы я рассталась с невинностью, то хотя бы заслужила все эти обвинения! Глаза графини округлились, и в них снова начали собираться молнии. — Ты не понимаешь, да? Он не собирается на тебе жениться! — Да почему нет?! — Да потому что он чертов герцог Рэтленд! Такие как он считают таких как мы дешевками! Она махнула рукой в сторону дочерей, которые всё еще стояли позади нее. — Серафина может стать графиней Клер, но только потому, что граф на грани нищеты, а деньги твоего отца стоят больше, чем позор, который мы навлекаем на знатный род. Но запомни мои слова, Джозефина, — никто из твоих сестер не выйдет замуж, если ты прыгнешь в постель к этому герцогу! Графиня остановилась, чтобы перевести дыхание после пламенной речи. Лицо Серафины вытянулось и побледнело, а Джози с ужасом осознала, что готова ненавидеть собственную мать в этот момент. Особенно за то, что в ее словах так много правды. И всё же… — Сплетники могут говорить что угодно, — как можно спокойнее сказала Джози. — Но по факту им сказать нечего. Я была осторожна… Графиня рассмеялась, но ее смех был лишен всякого веселья. — Недостаточно осторожно, испорченная Талбот, — выплюнула она. С этими словами она швырнула газету на фортепиано. Джози кинула взгляд на заголовок, и все ее мечты о Нэде разбились в дребезги, когда она увидела строчку: «Испорченная сестра Талбот…» Она резко отвернулась, запретив себе читать эту гнусность до конца. Ее щеки пылали от унижения и стыда. Матушка права, она вовсе не была осторожной. Сотни взглядов были направленны на них с Нэдом на бесконечных балах и приемах. Их перемигивания и улыбки были достоянием общественности, как бы отчаянно ей не хотелось это отрицать. А, может, дело ограничивалось не только улыбками? Десятки нежных прикосновений, которые Нэд дарил ей, когда будто бы случайно касался ее локтя. Их люди тоже видели? И то, как его рука задерживалась на ее руке, когда им нужно было официально поприветствовать друг друга? Они определенно не были осторожны. Нет, даже не так — они были крайне неосторожны. — Весь Лондон издевается над тобой, Джозефина, — продолжила графиня Мейвезер. — Люди уверены, что ты дала ему всё… Джози посмотрела на мать. — Не всё. — Не важно, — с явным раздражением отмахнулась матушка. — Не важно, что ты сделала или не сделала на самом деле. Важно, что онидумаюто том, что ты сделала. А думают они, что ты побывала в постели одного из богатейших герцогов Британии. Она принялась расхаживать по комнате под пристальными взглядами дочерей, приложив палец к губам и будто бы обдумывая какой-то план. — Если бы Рэтленд собирался жениться на тебе, милая, — наконец сказала графиня, покачав головой, — он бы пришел к нам и просил твоей руки. Вместо этого он наградил тебя очередным обидным прозвищем и поставил под удар судьбу твоих сестер. Джоз перевела взгляд на них… Четырех девушек, которые, как и она сама, были презираемы высшим светом. Будто были рождены специального для того, чтобы стать объектом насмешек. Серафина и ее обедневший граф. Лиззи — слишком умная, чтобы молчать до сих пор, для ее же блага. Сесилия — слишком острая на язык, чтобы когда-нибудь стать настоящей аристократкой. И Лотти. Нежная, восторженная и самая младшая Лотти. Что будет с ней и со всеми ними теперь, после такого позора? Графиня погрузилась в свои мысли. — Есть один мужчина, — задумчиво сказала она, — он готов на тебе жениться и вытащить тебя из этой ужасной сплетни. Возможно, если ты выйдешь за него, «Испорченная Талбот» будет забыта… — Мама! — воскликнула Лотти. — Джози не должна жертвовать собой ради нас! — выпалила Сесилия. Лиззи энергично закивала, и только Серафина хранила молчание и осталась непроницаемой. Не то чтобы Джози могла ее в этом винить. Насколько она успела понять, ее сестра рада ухаживаниям своего графа. Матушка заговорила снова, холодно и серьезно, устремив взгляд только на Джози. — Всё это, — сказала она, — это твоя ответственность. Ты должна выйти замуж или хотя бы обручиться до конца сезона, чтобы обеспечить будущее своих сестер и свое собственное, — она повернулась и обратилась сразу ко всем девушкам в комнате. — У вас нет брата, чтобы защитить вас, когда папы не станет. Нам придется самим стоять за себя, и единственный способ сделать это — исправить весь бардак, учиненный Джози. Она учинила бардак? Было ли это правдой? Джози беспомощно переводила взгляд с одной своей сестры на другую. У каждой в глазах отражалась печаль и кое-что еще. Что-то поразительно похожее на страх. Горячие и злые слезы потекли по щекам Джози, но она их даже не почувствовала. Всё, о чем она могла думать, так это о том, что ей придется выйти за кого-то другого. Придется дарить себя кому-то, кроме Нэда. И так на всю жизнь. Молчание длилось долго и было необычайно тяжелым. Графиня наблюдала за немой сценой, развернувшейся между сестрами, а потом шумно выдохнула. — Девочки, оставьте нас, пожалуйста.