Ее глаза округлились от этих слов, и он увидел в них вспышку желания. Но не титула, а его. Джози хотела его, и поэтому он тихо и быстро продолжил: — Ты герцогиня, и ты настолько выше меня, несчастного крысолова, что я даже не смею смотреть на тебя, — он опустил свои губы к ее уху.— Не смею даже думать о тебе. Он поднял руку и провел большим пальцем по щеке Джози, борясь с желанием поцеловать ее немедленно. Сейчас же. — Такой как я не должен даже касаться тебя, — прошептал он. Ее губы разомкнулись, будто бы в приглашенни, и Нэд поймал ее тихий вздох, вознося хвалу Господу за то, что они были совершенно одни. — И, конечно же, — продолжил он, — я не должен целовать тебя. — Чепуха, — сказала она, приподнимаясь на цыпочки. — Какой толк быть герцогиней, если я не могу целовать того, кого хочу? Джози сократила расстояние между ними, и Нэд застонал от удовольствия, когда она подарила ему поцелуй — сладкий и совершенный. Он почувствовал прикус мяты на своих губах. Джози всегда пахла мятой. Руки Нэда оказались на застежке ее плаща, и Джози поспешила помочь ему стянуть его с себя. Верхняя одежда упала на пол, как и перчатки, от которых они избавились, не отрываясь от губ друг друга. Нэду хотелось большего, и он едва мог себя сдерживать, изучая тело Джози руками. Но, пока не случилось непоправимого, он отстранился и сделал шаг назад, тяжело дыша. Джози удивленно моргнула. — Эдвард? Что-то не так? Он покачал головой. — Я не собирался… Прости, я не хочу… Она улыбнулась. — Я хочу, Нэд. Смелых, дерзких слов было слишком много, чтобы он мог вынести. Откуда столько решимости и страсти в этой маленькой женщине? Откуда столько уверенности? И как, во имя Господа, у нее получается так захватывать его воображение? Сводить его с ума? Джози подошла к нему и прошептала: — У нас мало времени. Она была права. Она должна вернуться в Лондон через несколько часов. Нэд знал, что он не должен этого делать. Он должен пойти к ее отцу и просить ее руки. Черт, он был герцогом и должен соблюдать приличия. Следовать правилам. Но, видит Бог, как же ему не хотелось, чтобы в этом участвовал кто-то, кроме них двоих. Он не хотел просить ее руки у ее родителей. Он хотел Джози, только ее одну, и ее согласия ему будет достаточно. Одно ее «да» сделает его самым счастливым мужчиной в мире. Но вдруг она бы сказала «нет»? Ее родители бы не отказались, ведь кто может отказаться от герцогства. Но что насчет ее самой? Но теперь, стоя посреди теплого уютного кабинета, Нэд понял, что Джози выбрала его. Отбросила сомнения. Рядом с ним единственный человек в мире, который и правда выбрал его. Его сердце бешено колотилось, даже когда она протянула к нему руку и дотронулась до его щеки. — Эдвард? Он зажмурился и порывисто прижал ее к себе. — Что ты сказала матери? И сестрам? Они не будут тебя искать? Джози немного колебалась, прежде чем ответить: — Я сказала, что навещаю больного друга. Нэд кивнул ей в шею, которую уже покрывал поцелуями. Эта отговорка, как и все предыдущие, не была идеальной, но и совсем уж ужасной не была. Она купила им час, или даже два, пожалуй. Достаточно времени, чтобы сделать Джози своей. Достаточно, чтобы убедить ее сказать «да». Конечно, если они займутся любовью, ей придется сказать «да», но она… Она и так этого хочет, не так ли? — Я твоя, — прошептала Джози, будто прочитав его мысли. — Пастух, герцог, крысолов… Поступай, как хочешь. Всё, чего он хотел, это ее. Его дыхание давно сбилось с ритма от удовольствия, и он отказался более себя сдерживать. Его губы снова оказались на ее губах, а его пальцы уже работали над застежками ее корсажа, освобождая место для прикосновений. Нэд упивался легкими вздохами, которые издавала Джози, и тем, что они были предназначены только для него. Господи, как же он любил это уединение. Как сладко было думать, что никто не знал о том, что они делают. Ни с кем не делиться этими моментами. Когда ее лиф оказался расстегнут, она обнажилась перед ним, и он бережно провел ладонями по ее гладкой коже. Его имя на ее губах звучало, как молитва. Со страстным рыком он подхватил ее на руки и усадил на свой стол, сбросив с него бумаги. Они были одни, и Нэд верил, что так будет всегда. Никаких титулов или требований. Ничего, кроме огромного, всепоглощающего счастья. Ничего, кроме любви. Нэд скользнул рукой под ее юбки, и дотронулся до ее бедер. На ней не было чулок, и он чуть не сошел с ума от желания. Она была великолепна, и была только для него. Ее дрожь, ее вздох, уже не такой тихий, как раньше, повергли его в экстаз, который только усилился, когда платье собралось вокруг ее талии. Нэд был в восторге от того, что она хотела его так же, как он хотел ее. Хотела дать ему больше, чем решался просить. Он упивался этим, когда она выгнулась ему навстречу, разводя ноги в стороны. И он взял то, что она хотела ему дать, не раздумывая. Без вины и сожалений. Никто не знал, что Джози позволила ему сделать этим апрельским вечером в его личном кабинете. И никто, кроме стен, не мог слышать ее слабый вздох боли и стоны удовольствия, которые за ним последовали. Никто не мог стать свидетелем этой тайной и совершенной любви. Так же, как оби оба не слышали, как тихо открылась дверь кабинета. Нэд не слышал ни скрипа, ни потрясенного ропота женщин за своей спиной. Он бы так и не понял, что что-то не так, если бы Джози не напряглась, как струна, под его руками и не оттолкнула его от себя, безуспешно пытаясь прикрыться. Графиня Мейвезер выкрикнула в ужасе: — Джозефина! За этим криком последовала гневная отповедь. — Ты, похотливая скотина! Немедленно убрал руки от моей дочери! Нэд повиновался, всё еще плохо понимая, что происходит. Он поспешно натянул собственную одежду, а потом схватил с пола плащ, кидая его Джози, чтобы хоть как-то помочь ей. — Миледи, вы не понимаете… — пробормотал он, пылая от стыда. — О, я еще как понимаю, Рэтленд. Ты обесчестил мою дочь! — Нет-нет, — он быстро замотал головой, силясь восстановить дыхание. — Я намерен жениться на вашей дочери. Он этих слов у него на душе стало светлее. Даже несмотря на то, что они сказаны в такой нелепой ситуации. Но Нэд не сомневался, что графиня Мейвезер смягчится, когда осознает всю серьезность его намерений. Конечно, это не самые идеальные обстоятельства для помолвки. Точнее, это самые неидеальные обстоятельства для помолвки. Вероятно, им с Джози теперь запретят оставаться наедине вплоть до свадьбы. Но они точно посмеются над этим первой брачной ночью. И во все дни и ночи до конца своих дней. Нэд тепло посмотрел на Джози. — Мы поженимся, — широко улыбнулся он. И замер в предвкушении счастья в ее глазах. Но там не было счастья. Вместо этого он увидел в них кое-что другое. Что-то вроде… Вины? Стыда?Джози отвернулась, устремив взгляд в окно, а Нэд непонимающе нахмурился. Что происходит? Неприятное, болезненное чувство вспыхнуло в его груди. Он окинул взглядом свой кабинет. С удивлением он обнаружил, что графиня Мейвезер стоит в дверях далеко не одна. За ее плечом стояла еще одна женщина, которую он никак не ожидал сегодня увидеть. Его мать прожигала его взглядом, полным ярости и презрения. Но его мать должна была быть в Лондоне. Она не собиралась приезжать в Хэйли до конца сезона. — Что ты здесь делаешь? — спросил Нэд. Она не ответила, но ему и не нужен был ее ответ. Потому что он уже и так всё понял. И вид графини Мейвезер только подтвердил ужасную правду. В лице этой женщины не было и следа сожаления или гнева. Там был только триумф от того, что ее дочь станет герцогиней. Нэду вдруг показалось, что его с размаху ударили в живот. История, в которой он очутился, стара как мир, и не нужно быть ученым, чтобы собрать воедино все ее части. Графиня Мейвезер взяла его мать и последовала в Хэйли за своей дочерью. И не из-за какого-то там впечатляющего материнского инстинкта, который подсказал бы ей, что Джози в опасности. Нет, она простознала, что должно здесь произойти. Потому что они сговорились поймать герцога Рэтленда в свои сети. — Нет, — прошептал Нэд. Его разум уже всё понял, но сердце пока отказывалось верить. Он испуганно посмотрел на женщину, которую он любил, и повторил: — Нет, Джоз. Только не ты. А потом она кивнула, и мир вокруг него разбился вдребезги. Потому что он не был крысоловом. Он был крысой.