— Как забавно, что теперь не ты сомневаешься в моей честности, а наоборот. — Как я могу быть еще честнее, Джоз?! — он сказал это громче, чем рассчитывал.— Я люблю тебя! Что еще мне нужно сказать? Она закрыла глаза и судорожно вздохнула. — Полагаю, твоя любовь преследовала меня с самого начала. Ты же любил меня, когда встретил на том балконе? — Да, — кивнул он. — И когда вовлек в танец, который угрожал моей репутации? Узел страха скрутился в груди Нэда, но он всё-таки ответил: — Да. — А когда ты занимался со мной любовью здесь? В Хэйли? Ты тоже меня любил? — Да… Джози… — А когда обо всем узнал? О нашем с мамой плане? Он был так разъярен тогда… Но это ничего не меняло. — Я любил тебя всегда. — И ты не поверил, что я тоже любила тебя. Всё, что мы с тобой делали, было таким… Тайным. И мне это нравилось. Но что будет, если мы выйдем на свет? Нэд молчал, не зная, что сказать. — Я жалею о том, что сделала, — продолжила она. — Пожалела в тот же миг, когда ты всё понял. Я сказала тебе однажды, что сделала бы это снова, но вообще-то… Вообще-то, нет. Я бы не стала. Если бы я могла стереть один своей жизни, это был бы тот день. Она отвела глаза, но Нэд успел заметить, что в них скапливаются слезы. Джози смотрела на лошадей, на поля Хэйли, утопающие в поздней летней зелени, и повторила шепотом: — Я жалею об этом. — Я знаю, — кивнул он. Она перевела на него взгляд — ясный и честный. — Я тогда убедила себя, что делаю это ради сестер, но мне это было нужно, только чтобы сохранить рассудок. А на самом деле… Я сделала это для себя, Нэд. Для себя и из-за тебя. Я любила тебя и боялась, что потеряю. Что меня никогда не будет достаточно… — Тебя было больше, чем достаточно, — сказал он, снова потянувшись к ней. На этот раз она не отшатнулась, и он взял ее руки в свои. — Ты была мечтой. Я провел всю жизнь, полагая, что любви не существует, а потом встретил тебя и держал любовь в руках. И я хотел, чтобы это продолжалось вечно… Чтобы вокруг нас никого не было. Он покачал головой, закрыв глаза. — Я никогда не переставал любить тебя. Она посмотрела в сторону и печально улыбнулась. — Но любви не всегда достаточно… Нэд понял, к чему она клонит, и попытался возразить. — Мне ничего не нужно, кроме твоей любви. Джози издала легкий смешок, лишенный всякого веселья, и посмотрела на поместье, возвышающееся на горизонте, словно сказочный дворец. — Но это же неправда, Нэд. Моей любви не хватило, чтобы убедить тебя простить меня… — Я простил тебя, — решительно ответил он. — Нет, ты наказал меня! И даже на секунду не поверил, что я пошла на эту ловушку ради тебя самого! Ради тебя, а не твоего чертова титула, который теперь висит, как проклятое ярмо на моей шее! Ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. — Ты наказывал меня, даже когда я была готова встать на колени и умолять тебя о прощении. Из всего, что он когда-либо делал с ней, этот эпизод был самым постыдным. — И все это до того, как ты отмерил худшее из своих наказаний. Он никогда не простит себе этого — того, что привел другую женщину в их дом. — Я не могу это исправить, Джоз, — тихо сказал он. — Я только могу сказать, что я… — Знаю, — перебила она его. — Ты был зол. — Я был более чем зол. Он потянулся к ней, пытаясь объясниться, и его почти накрыла ярость, когда она снова шагнула назад. Неужели он настолько ей противен? — Я был уничтожен, — сказал он. — Черт, Джози, ты не сказала мне, что я должен стать отцом! Он ударил кулаком по ближайшему дереву. Она покачала головой, глядя в пространство. — Ты не хотел ее. Ему стало трудно дышать. — Неправда… — Не ври! — ее лицо исказилось горечью. — Ты сказал, что не хочешь жить со мной, не хочешь детей! — Я был неправ, я был зол и неправ, — поспешил он исправить очередную ошибку. — Я хотел этого ребенка, и хотел тебя. Но я был слишком злой, слишком трусливый, чтобы увидеть это. Я… — Нэд обнаружил, что к его горлу подступает ком. — Я просто думал, что всё, что у нас было, это ложь. Она не ответила. Он провел рукой по волосам — единственное, что он мог сделать, чтобы удержаться от прикосновения к ней. Молчание давило на него так сильно, что он почти физически ощущал на себе его тяжесть. Наверное поэтому он выбрал именно этот момент, чтобы рассказать ей всё. Это нужно было, чтобы заполнить проклятую паузу, которая иначе грозила его убить. — Я был в Бостоне. Признание было настолько неожиданным, чтобы с лица Джози на миг слетели все эмоции — осталось только чистое удивление. — Что, прости? — недоуменно сказала она. — И я… Я пришел за тобой. — Когда? — Сразу же, — сказал он, и его слова звучали так быстро и отрывисто, как будто он стыдился их. — В тот день, когда ты ушла. Но ты исчезла без следа. Она тогда не вернулась в Лондон. Даже не попрощалась с сестрами. — Я поехала в Бристоль, — сказала она. — А потом в Америку. Он кивнул. — Но я-то об этом не знал. — Если ты в итоге добрался до Бостона, то почему не нашел меня? В ее словах сквозили недоверие и неуверенность. — Я это сделал, черт возьми! Нэд отвернулся. В нем горели гнев, разочарование и годы сожаления. — Я нашел тебя. Мне потребовался год, чтобы добраться туда. Сначала я катался по Европе, как проклятый дурак, а потом вернулся в Лондон и услышал историю о певице, которая объявилась в Бостоне. О Голубке. У Джози отвисла челюсть. Последнее доказательство того, что Харрис скрыл от нее правду. — Я знал еще до того, как взял билет на тот чертов корабль, что это была ты. И я нашел тебя в тот же день, как ступил на берег. Пришел в таверну Харриса и выставил себя идиотом, пока искал тебя. Но я слышал тебя! Я знал, что это ты! И всё равно оказался достаточно глуп, чтобы поверить, когда мне сказали, что Голубка — это кто-то другой. Он поднял лицо к небу. — Наверное, я просто испугался, — сказал он уже тише. — Того, что ты можешь не захотеть вернуться. Это был страх перед всем тем, что сейчас происходит. Наступила тишина, а затем Джози спросила: