— Да, но ты разрушил мою таверну, а потом бросил меня. Он усмехнулся. — Прости, но у меня были неотложные дела. Нужно было убедить восемьдесят членов парламента встать на сторону герцогини. А это непростая задача, мы с Пембруком чуть не разорились! Она рассмеялась. — И мы подробно обсудим это позже. После того, как я тебе расскажу о том, что я узнала. Он был готов слушать что угодно, хоть протокол предыдущей парламентской сессии, пока она сидела в его объятиях. — Я весь внимание. — Пока ты пытался развестись со мной, я мучилась, читая о Плеядах, — ее пальцы играли с его волосами, пока она продолжала. — Ты знал, что Меропа — единственная из семи сестер, которую не видно без телескопа? Нэд кивнул. — О, ну конечно, ты знал. Так вот, во-первых, я бы очень хотела получить телескоп, чтобы посмотреть на нее. Он был готов построить ей чертову обсерваторию. — А еще говорят, что она прячет лицо от стыда, потому что все ее сестры выбрали богов, а она любила смертного. — Слышал об этом. Джози весело покачала головой. — Но я думаю, они ошибаются. Мне кажется, ее лица не видно просто потому, что она смотрит не в том направлении. Если бы она обернулась, то увидела бы Ориона, который ждет ее там, чтобы сделать счастливой. С этим словами она встала с его колен, и ему хотелось умолять ее вернуться, пока он не понял, во что она была одета. Его мантия. И как он не заметил этого раньше? Нэд думал, что это красное платье. А теперь осознал, что еще никогда не видел ничего более потрясающего, чем Джози в его официальных, бархатных одеждах. Лукавая и немного застенчивая улыбка играла на ее губах, когда она потянулась к застежке. Что она делает? — Если ты помнишь, в первый раз я появилась в Хэйли в красном платье, — сказала она. — Почти все мои вещи еще у тебя, но если мы хотим начать всё заново… Почему бы не вернуться к тому, на чем мы остановились, когда нас прервали? Нэд ухватил ее за талию и притянул обратно к себе, жадно ища ее губы и помогая избавиться от мантии. А потом чуть не сошел с ума, когда понял, что больше на Джози ничего нет. — Леди Джозефина, вы возмущаете это место. — Вы против, Ваша Светлость? — Ни в коем случае. Она расхохоталась, пока он целовал ее ключицы и очерчивал языком круги на ее коже, заставляя ее дрожать. Он целовал ее тело, пока ее чистый и звонкий смех не превратился в сладкие стоны удовольствия, которые смешались с его собственными вздохами. Когда они вернулись в реальность, то обнаружили себя на полу, завернутыми в мантию, которую Нэд больше никогда не сможет надеть без воспоминаний о своей бывшей… и будущей жене? Он поцеловал Джози в висок. — Надо сообщить новость в газеты, — сказал он, пытаясь восстановить дыхание. Она нахмурилась. — О чем? — Мы должны объявить о нашей помолвке, ты так не думаешь? Герцог Рэтленд и Поющий Воробей. Снова ее смех — прекрасный и такой неуместный в степенной и почтительной обстановке парламента. — Ты делаешь мне предложение? — Если ты не против. Она приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. Ее взгляд стал таким серьезным, что Нэд на секунду испугался, что она откажется. — Нэд… Ты правда этого хочешь? У тебя не будет наследника… Он остановил ее слова поцелуем, а потом прошептал ей в губы: — Твоей любви будет достаточно. Она улыбнулась и поудобнее устроилась у него на груди. — Ну тогда и правда стоит сообщить газетам. Но только после того, как ты придешь к моему отцу! Нэд рассмеялся и почувствовал себя мальчишкой. — О, безусловно, я нанесу ему визит. Мы же не хотим устроить скандал. Эпилог Шесть лет спустя — Ваша Светлость, вам туда нельзя! Нэд на ходу стянул с себя перчатки и бросил их первому попавшемуся пажу, не обращая никого внимания на протесты акушерки. Он уже распахивал двери в комнату, где лежала его жена. Джози выглядела слишком безмятежной для человека, у которого несколько минут назад начались роды. Герцог подлетел к кровати, чтобы схватить ее руку и поднести к своим губам. — Милая, я больше никогда к тебе не прикоснусь, обещаю. Она рассмеялась так, будто они вышли на прогулку. — Ты уже говорил это в прошлый раз. — На этот раз я серьезно. На самом деле он не помнил предыдущего обещания, но был уверен, что действительно его произносил. Потому что то, через что Джози проходила, чтобы привести в мир их детей, каждый раз заставляло его сердце сжиматься. И откуда в ней столько сил? Через три месяца после их второй свадьбы — великолепного зрелища, на которое смотрела половина Лондона, — герцог и герцогиня Рэтленд с удивлением обнаружили, что живот Джози увеличивался в размерах по причине, о которой они не могли и мечтать. Излишним будет говорить, что старикашка, который объявил ее бесплодной девять лет назад, оказался некомпетентен. Первому свидетельству его ошибки уже пять лет — его зовут Оливер и он без ума от рисования и лошадей. Вскоре к Оливеру присоединилась Октавия — такая же ослепительно красивая и преисполненная собственных мнений, как и ее мать. Как-то раз за завтраком, услышав, что Джози беременна в третий раз, дочь заявила герцогу Рэтленду: — Если вы с мамой собираетесь завести еще ребенка, то будет справедливо, что у нас с Оливером появятся друзья. Вы же будете постоянно заняты. Так в Хэйли появился целый выводок кошек, которых Нэд ненавидел так же сильно, как обожал своих детей. Его жизнь превратилась в нескончаемый счастливый хаос. — Есть новости из «Воробья»? — спросила Джози у Нэда, вырвав его из мыслей. Она была спокойна, будто готовилась сыграть в крокет, а не родить ребенка. — Харрис приезжал вчера, — ответил Нэд. — Там всё в полном порядке, так что подумай лучше о себе. Семья жила большую часть года в Лондоне, достаточно близко к «Поющему Воробью», чтобы Джози могла следить за тем, как продвигаются дела. А иногда и выступать сама — в редких и чудесных случаях. Чтобы порадовать мужа. Но все их дети родились в Хэйли, и точно так же будет и на этот раз. Волна дискомфорта накрыла Джози, и она ахнула. — Началось, — сказала она. Нэд встал позади жены, у изголовья кровати. Он подавил стыд, когда понял, что ему отчаянно хочется сбежать — как бы он не благодарил Господа за каждого из своих детей, это не изменит того факта, что их появление на свет похоже на пытку. Джози ахнула еще несколько раз, и герцог побледнел. — Я вспомнил, почему мне это не нравится, — прошептал он. — Зато тебе очень нравится то, что этому предшествует, — сухо отметила Джози.