Я мучительно искал какие-то слова для ответа, но ответила Дарина. — Как-нибудь сами разберёмся в наших отношениях. Не беспокойтесь. — Хорошо, — решил Высший. — Надеюсь, мои слова никого не задели? Мы молчали. Похоже, что Высший всё-таки немного смутился. Сейчас, в теле Миланы и у начала своей жизни, он был ближе к человеку, чем привык. — У вас по-прежнему есть масса ценных и сильных возможностей, — сказал он, будто уводя разговор в сторону. — В Милане мой ключевой смысл, я в любой момент могу в неё вернуться. У Максима остаётся потенциал Второго Призыва и метка меня из другой реальности, позволившая принять Третий Призыв. — А у меня волосы сиреневые, — мрачно сказала Дарина. — Не только, — ответил Высший. — Ты их объединяешь. Максима и Милану. Ты тот элемент, который позволял вам на равных сражаться с Высшим. Если это были не извинения за бестактность, то что-то максимально близкое к ним. — Я вернусь через трое суток, — сказал Высший. — Постарайтесь за это время выяснить что-то полезное. — А нам что, так тут и сидеть? — спросил я. — В дохлом корабле? — Зачем? — поразился Высший. — Идите домой, отдохните. — Как? — спросил я и был удостоен укоризненного взгляда. — Ты оперируешь с пространством, как Высший, и задаёшь такой вопрос? Ну хорошо… Высший небрежно ткнул пятернёй в стену — стена затрепетала и сформировала светящийся серым экран. — Через трое суток, — повторил Высший. И Милана обмякла. Высший удалился в своё время. — Милана? — спросила Дарина осторожно. Милана повернулась к ней… и я понял, что она отводит взгляд. — Дарин… — Не надо ничего говорить, — сказала Дарина. Взяла Милану за руку, кивнула мне: — Пошли, Максим. Не нравится мне тут. Воздух совсем тяжёлый стал. Она была ниже Миланы на полголовы, и, если уж честно, то Милана всегда казалась куда бойчее и увереннее в себе. Но сейчас я смотрел на них и думал о том, что Высший не соврал. Дарина была тем клеем, который всё соединял и не давал развалиться. Они с Миланой прошли в экран первыми, я за ними. …Когда Высший сказал «идите домой», это оказалась не фигура речи. Мы стояли в моей квартире, посреди гостиной. Никакого экрана не наблюдалось, даже витающего в воздухе. Было темно, свет шёл только от фонаря с улицы и лунного кольца на небе. Если смотреть на градусник, то стояла обычная после Перемены московская летняя жара, даже несмотря на ночь, а кондиционер был выключен. Но после корабля Инсека воздух всё равно казался чистым, свежим и прохладным. — Как хорошо-то, — сказал я чуть громче, чем требовалось. — Девчонки, мы дома! — Вы дома, — ответила Милана. — Дарина, ты извини, я помню, что говорил Высший, он… — Он дурак, — сказала Дарина беззаботно. — Такой умный, что дурак. А ты дома, ясно? Я в душ… И быстро вышла в коридор. Щёлкнул выключатель, в коридоре зажёгся свет, потом стукнула закрывшаяся дверь ванной комнаты. — Максим, мне очень стыдно, — сказала Милана, глядя мне в глаза. — Но Высший сказал правду, да. — А можно, я спасу мир? — спросил я. — Или взорву какую-нибудь планету? — Можно, — разрешила Милана серьёзно. — Но потом всё равно придётся что-то решать. Часть 2. Глава десятая Глава десятая Я открыл дверь родителей ключом, всегда висевшим у меня в прихожей. Открыл тихонько, было без четверти двенадцать ночи. И наткнулся на отца, крадущегося — иного слова не подберу, — с кухни. В руках он держал бокал, на четверть наполненный чем-то коричневым. Отец был в пижаме и тапочках, значит, выбрался из постели. — Найт кап, — сказал отец, увидев меня. Честно говоря, я ожидал какой-то другой реакции после двухдневного отсутствия. — Чего кап? — не сразу понял я. — Ночной колпак, — пояснил он. — Англичане так называют маленькую выпивку перед сном, а они в выпивке большие специалисты… Не спится. — Ясно, — сказал я. Они что, не заметили моего отсутствия? Даже обидно немного. — Пойдём на кухню, — решил отец. — Ты что-то хотел рассказать? Вы с Дариной как утром умотали на весь день, так и не появлялись. Я заходил вечером. Утром? Хотя чему я удивляюсь. Время в разных реальностях может течь по-разному. Мы прошли на кухню, отец, не спрашивая, налил мне кипяток и дал пакетик чая. Чай пах сеном, но он был горячий, и я сел, грея руки о чашку. Холод Ровиана до сих пор был где-то глубоко во мне. — Странная у тебя рубашка, — сказал отец. — И джинсы. — Почему? — Если не ошибаюсь, ни на рубашке, ни на штанах нет ни пуговиц, ни швов. Как ты их надеваешь? Какая-то инопланетная технология? — Инопланетная, — пробормотал я, обнаружив, что отец прав. Высший дал нам очень своеобразную одежду. Отец кивнул, сделал маленький глоток, поморщился. Скорее всего, это был какой-то гадкий напиток, который англичане пить бы не стали. Хотя почему я так думаю? Я про тэни знаю куда больше, чем про англичан. — Ты хотел посоветоваться, — сказал отец. — Спрашивай. — С чего ты решил? — Ну вряд ли ты надумал в полночь нас проведать. Денег ты просить у нас тоже не станешь, — отец улыбнулся. — Что-то с девчонками? Он так и сказал, «с девчонками», во множественном числе. — Нет, — ответил я. — То есть да, но сам разберусь… Отец молчал, выжидая, я вздохнул. — Если кратко — они обе меня любят. А я их, наверное. Есть же такие семьи. — Мама расстроится, я позавидую, — хладнокровно заметил отец. — Но извини, советовать ничего не стану. — И хорошо, я действительно сам разберусь, — ответил я с облегчением. — Нет, я о другом. Про другие отношения. — С Инсеками? — И с ними тоже, — сказал я мрачно. — В общем, я как-то во многое влез, очень сильно… — Скажи, ты причастен к тому, что Инсеки улетели? — спросил отец.