– Подумай над этим вопросом. – Думаю! – взорвался Лонс. – Каждую ночь думаю! Люблю я ее! Неужели не ясно?! Вы ведь женщина! Непроизнесенное «хоть и на мужика похожи…» повисло в воздухе. Лиля вздохнула. Ох, Лонс. Как бы мне хотелось найти то самое сильное плечо. И ни о чем не думать. А все проблемы пусть за тебя решает кто-то сильный и умный. Он ведь такой, он справится, правда? А если нет? Если ты, с момента появления здесь, живешь на бочке с порохом? И понимаешь, что упс. Случись что, от тебя и мокрого места не останется. И ты постоянно совершаешь ошибки, а в глазах окружающих проблескивает что-то такое… Но выбора у тебя нет. Либо ты идешь вперед и ошибаешься. Либо остаешься как есть и умираешь. И даже любовника пока себе завести нельзя. Хотя… не железная ведь. Иногда думается. А нельзя. Верной супруге тут дорога. Неверной – тоже. Но в монастырь. А туда не хочется. Потому никакого компромата. – Да понимаю я все. И учти, я – женщина. А вот Анелия – сопливая девчонка. Сколько ей там лет… Миранда, и та умнее. Ты себе ее реакцию представляешь? Лонс покачал головой. Лиля кивнула на столик в углу. – Там вино. Пара глотков тебе не повредит. Лонс послушно плеснул себе вина, выпил и посмотрел на Лилю. – И? – Так вот. Представь себе такую картину. Бумаг у тебя нет. Доказательства весьма сомнительны. – Зато я могу перечислить все ее приметы, все родинки. – А это, друг мой, повод осудить тебя за совращение. Ты понимаешь, что, если поднимется шум, никто тебе твою принцессу не отдаст? Еще и голову потеряешь? – Вполне. – И я вместе с тобой. – А… – Кто поверит, что я ничего не знала? Лонс и сам бы не поверил. – И что теперь? Госпожа графиня? – А теперь только одно. Думать и думать. Ганцу я тут довериться права не имею. Если об этой тайне будут знать больше двоих, она расползется. Рано или поздно. Поэтому надо придумать, как дать знать твоей героине о тебе. Надо придумать, как устроить вашу встречу втихаря. Как вывезти вас обоих, если что. Или хотя бы уйти живым со встречи. Это ясно? – Вполне. – Вот и думай. – Да есть у меня одна идея. – Какая же? Выслушав идею, всласть ее покритиковав и отправив Лонса думать дальше, Лиля подошла к окну. Так-то, ваше сиятельство. Тянут вас за уши в придворные интриги. А вы там ни ухом ни рылом. Ну, не будем скромничать, кое-что вы знаете. Но мало, так мало. А терять Лонса не хочется. Как мужчина он никаких эмоций не вызывает – смазливые красавчики откровенно не в ее вкусе. Но секретарь идеальный. И все же, все же… Надо поговорить с Ганцем. Пусть подберут кого-нибудь на место Лонса. Или даже двоих. Пока научатся, пока туда-сюда. Даже если Лонс удерет в Ханганат со своей «недоглядной», все равно Лиля-то его лишится. Так что готовимся заранее. Лиля посмотрела на графин с вином. И вдруг со всей дури запустила его в дверь. Накатило. Ну да. Она вот такая железобетонная, конь с яйцами и по горящим избам шляется, да?! Интересно, кто бы на какие чудеса был способен, если жить захочется? Читала как-то женщина об одном человеке. Директор завода, в войну на своем предприятии дневал, ночевал и жил. А когда война закончилась (да-да, та самая, Великая) просто пришел, лег и умер. А врачи, когда его стали обследовать, сказали, что ему не сорок паспортных, а семьдесят с хвостом биологических. Всего себя человек сжег за эти четыре года. Вот и Лиля сейчас так же – бросала себя в топку. Горела и понимала, что не успевает, что еще немножко бы… И никого рядом. Разве что Мири сможет понять, но потом, лет через десять… Одиночество. В дверь заглянула служанка. – Ваше сиятельство… – Прибери тут, – сухо распорядилась Лиля, – да осторожнее, не порежься. И вышла в приемную. На воздух захотелось, хоть убивай! – Маркиз? Александр Фалион стоял у стола и чуть улыбался. – Ваше сиятельство… Позвольте пригласить вас прогуляться? Лиля вздохнула. Бросила взгляд на пальцы. Те, хоть и в перчатках, чуть дрожали. Не надо бы в таком состоянии к лошади, Лидарх – существо с тонкой душевной организацией. – Маркиз, я вряд ли смогу сейчас ездить верхом. – Я просто хочу пригласить вас погулять, ваше сиятельство. По саду. – Пойдемте. Садом Алисия не занималась. Но это было до появления Лилиан. Потом прислуга забегала, и теперь здесь цвели кустовые розы. Лиля коснулась одной из них. Как дома. Совсем как дома. – Лилиан… – Да, Александр? – Я получил письмо от своего человека. Посольство скоро тронется в обратный путь. Может, даже уже тронулось. Лиля кивнула. Коснулась розы. – Спасибо, Александр. – Лилиан, я хотел бы попросить об одном одолжении. И надеюсь, вы мне не откажете? Лиля пожала плечами. – Просите. Если это в моих силах… – Я бы хотел продолжать с вами общаться даже после возвращения вашего супруга. – Если это будет зависеть от меня, обещаю. Александр, почему вдруг такая просьба? – Потому что я знаю Джерисона, Лилиан. Может быть, так, как вы его не знаете. Лиля хотела съязвить, что она может то же сказать и о себе. Вряд ли Александру пришлось провести с графом Иртоном хоть одну ночь. Но промолчала. Что-то такое было в серьезных глазах мужчины. – И? – Я знаю и вас. Если вы найдете общий язык, я буду рад. Но вероятнее, ваш дом превратится в поле боя. – Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень[5], – пробормотала Лиля. – Вы не обидитесь на меня за эту откровенность? Лиля тряхнула головой. И решилась. Коснулась руки Фалиона своей. Маркиз вздрогнул, как от ожога, но руку не отнял. – Александр, вы давно уже мой друг. Еще с той минуты, когда я плакала, а вы меня успокаивали. Вы можете сказать мне что угодно и не перестанете быть другом. Маркиз как-то криво улыбнулся: