– Даже то, что я люблю вас? И, видя откровенно ошалелое выражение лица Лилиан, вдруг рассмеялся. – Прикройте рот, графиня. Ворона гнездо устроит. – Бессовестный! А я уже понадеялась! – Лилиан осознала, что маркиз шутит, и от души стукнула его кулачком по плечу. – Как вам не стыдно подавать женщине такие надежды! Серые глаза весело блестели. – Пока разрешите подать вам руку на прогулке, и продолжим. Лиля усмехнулась. – Александр, вас никогда не били за ваши шуточки? – Иногда хотели. Но я обычно бил первым, – честно признался Фалион. – А потом еще шутил. – М-да… Не хотела бы я быть вашим врагом. – Вы уже мой друг. И Джерисон мой друг. А посему позвольте говорить откровенно. Лиля кивнула. Фалион мимоходом сорвал розу с куста и вручил ей. Женщина тут же принялась обдирать с нее шипы. – Вы горды. Я это вижу. Но и Джес такой же. А когда сталкиваются две гордости… – Согнется моя. Вы это хотели сказать? – Обычно уступают женщины. Но вы-то отступить не можете, правильно? – Мне некуда. Сейчас – некуда. Я бы с радостью вернулась в Иртон, но кто сказал, что там не случится очередного покушения, что оно не будет успешным. – Я понимаю. Но вот поймет ли это Джес? Чтобы договориться с ним, вам придется создать видимость уступок. А вот как… – А если я не хочу ничего создавать? Пусть сам уступает! Александр, я живая и нормальная. По его милости меня чуть не свели с ума, по его милости меня да и Миранду чуть не убили, и я же должна под него прогибаться? Не слишком ли? – Об этом я и говорю. – И что вы мне посоветуете? – Это зависит от того, что вы хотите получить. – Спокойствие. – А еще вам нужен статус графини. Иначе ваши дела потерпят ущерб. Да и многое другое. – И что вы предлагаете? – Предложите вашему мужу светский брак. У вас своя жизнь, у него – своя. – Пару раз встретимся, чтобы сделать наследника, и каждый гуляет сам по себе? – Лиля чуть скривила губы. – Это не мое, Александр. Я с брезгливостью отношусь к подобным бракам. Да, они есть, иногда они необходимы. Но, может быть, не в моем случае? – Я долго думал над вашей ситуацией. И я не вижу для вас другого выхода. Вы женщина гордая и властная. Джес такой же. Но при всем моем уважении… Есть два типа мужчин. Одни будут гордиться такой женой, как вы. Другие же будут злиться и негодовать, считая, что такая жена принижает их в глазах света. – Джес – второй? – Вполне возможно. Я не исключаю, что у него хватит ума и на первое. Но пока… Лиля в задумчивости прикусила черенок розы. – М-да. Проблема. – Подумайте, Лилиан. Вы красивы, умны, вы серьезный противник для многих. Но как вы будете справляться с собственным мужем? Либо вы его сломаете, либо сломаетесь сами. – Проявить гибкость. – А разве не так поступают все женщины? Оставьте ему его игрушки. Если не вспыхнет сейчас, не вспыхнет никогда. Если вам удастся сбалансировать все сегодня, что еще надо? – Семью. Детей. Обычное женское счастье. – С Джесом у вас может быть первое и второе. А вот третье… Он не сможет уважать вас такую. В его понимании женщина – это слабое, хрупкое и беззащитное существо. Нежное и трепетное. Которое все обязаны оберегать. – Твою рыбу! Лиля от души сверкнула глазами. Роза полетела на тропинку. – Александр, а я – не женщина?! Кто сказал, что право на существование имеют только блеющие козы?! И кто в курсе, что от козы рождаются козлята! Между прочим, если женщина – это поддержка и опора, мужчина тоже может сделать намного больше. Разве нет? – Разве да. И я говорю сейчас не о своем мнении. Знаете, я ведь рос при дворе… – И? Лиля уже остывала. Роза была поднята со вздохом – надо же что-то в руках вертеть. Иначе и перчатки не спасут. – Вы знаете о второй жене его величества? – Джессимин. Знаю. И? – Но вы ее ни разу не видели. А тем не менее вот она такой и была. Этакая нежная роза, по уши влюбленная в своего короля. – А мой муж тут при чем? – Я думал, вы поняли. Графиня Иртон детьми не занималась. Ими занимались граф ну и его сестра. Пока виконтесса Джессимин Иртон не стала королевой. Лиля мысленно передвинула еще одну костяшку на невидимых счетах. Еще один довод в пользу ее версии. – М-да. И Джес подсознательно искал такую же клушу? – Я бы не стал так выражаться. – Но это реальность. Ясненько. Меня он не оценит просто потому, что сильные женщины – это нонсенс. – Абсолютно точно. История знает множество примеров, но пример – это одно. А найти его в своем доме… – Полагаете, другого выхода нет. Или меня начнут ломать через колено, а учитывая мои предположения – и с королевской помощью, или я сделаю вид… – Вы сможете сами это проверить. Мне же просто хотелось помочь. – Почему мне? Джес ваш друг. Я же… просто корова. – Лилиан! – Можно подумать, я не знаю, как дражайший супруг меня называл. Поведали! Во всех красках! Знаете, сколько ко мне ездит этих нежных-трепетных? Его величество временно отпустил Алисию, чтобы она всю эту шушеру разгоняла. Так почему вы мне помогаете? – Потому что я вас вижу. И, надеюсь, немного понимаю. – И? – Вы ведь… Если бы не началось все это, вы бы стали такой? Лиля пожала плечами. Лилиан не стала бы. Аля Скороленок? Той вообще нужны были только медицина и Леша. В любом порядке. Но уж точно не налаживать производство кружев и калейдоскопов в чужом мире. – Вот. Вы такая железная временно. И если Джес сможет прикрыть вас, вы рано или поздно станете самой собой. – А если не сможет? – Маска прирастет к лицу. Такое тоже бывает. Лиля молчала, глядя в серые глаза. Почему этот человек смог увидеть? И понять? Действительно, ты полностью мобилизуешься на войне. И дерешься до последнего. А потом, когда мир, когда победа, ты складываешь знамена. И возвращаешься домой, печь пироги и растить детей. Такое тоже было в истории. И не раз. И то, что ты дерешься, а не плачешь в уголке, не значит, что ты – леди с яйцами. Просто у всех разные методы защиты. Кто-то дерется. Кто-то строит из себя бедную-обиженную. Рискуют, кстати, обе группы одинаково. Если ты дерешься без скидок, всеми методами, можешь нарваться на ответ. А если строишь из себя обиженную, на тебе могут начать возить воду. А ты и голос повысить не сможешь. Ты же бедная-несчастная. Просто у Лили не было второго пути. Перед кем в Иртоне было слезы размазывать? Перед Эдором, мир праху его? Оставалось драться. Вот она и…