Глава 19, в которой губернатор нервничает, Рассказов злорадствует, а Трошин грустит Со времени визита в следственный комитет прошло уже три дня, но Иван Юрьевич все еще не мог окончательно смириться с масштабом понесенной им утраты. Позволить каким-то наглецам отобрать у себя такую гигантскую сумму денег, да потом еще самому явиться с повинной в следственный комитет. Подобного развития событий Сергиевич не смог бы представить в самом страшном сне, но все произошедшее с ним, увы, было мрачной, непоправимой реальностью. — Суки, — привычно выдохнул ушедший на больничный губернатор и опрокинул в рот очередную порцию виски. Сидящий напротив него Кольцов тихо вздохнул, радуясь тому, что гнев Сергиевича наконец начал сменяться тихой апатией. — Что ты, Кирюша, вздыхаешь? — Иван Юрьевич уставился на предателя, а именно так он теперь большую часть времени именовал своего делового партнера. — Сдал меня и сидит теперь, вздыхает. Ты лучше думай, как нам эти деньги вернуть. — Так а как их вернуть? — вновь, уже чуть громче вздохнул Кирилл Алексеевич. — Думаете, этих людей получится найти? Мы ведь даже не можем никуда обратиться, чтобы их искать начали. — Обратились уже, — буркнул губернатор. — Хватит того, что Хованский в курсе всех наших дел. А Хованский, я тебе скажу, мужик ушлый. Он, конечно, правильного из себя строить не будет, в Москву доносы строчить не побежит. Но теперь, Кирюша, я у него на таком крючке, — не договорив, Сергиевич плеснул себе еще виски, немного подумал и налил Кольцову. — На, выпей малость, а то что я все один да один. Как алкоголик какой-то. — Ваше здоровье, — пробормотал Кирилл Алексеевич, поспешно беря в руки бокал. — Что мне теперь здоровье? По нему проценты не начисляются, — скривился Сергиевич. — Не найдем денег, так и здоровье не понадобится. Кольцов промолчал. Спорить с губернатором было боязно. В то же время Кирилл Алексеевич был уверен — вернуть деньги не получится. Хотя, на самом деле, это обстоятельство его не так уж сильно расстраивало. Все равно полтора миллиарда предназначались отнюдь не ему, а грустить о потерях Сергиевича, а уж тем более неизвестных ему высокопоставленных чиновников из столицы, он вовсе не собирался. Свою долю он так и так получит. Тендер у «Среднегорскдорстроя» отбирать, похоже, никто не собирался, если губернатор попробует выжать из него еще какую-то сумму, то он вполне убедительно сможет ему растолковать, что у всего есть разумные пределы и они давно уже пройдены. — Чего молчишь, стукач? — рявкнул Сергиевич. — Ты понимаешь, что деньги надо изыскивать? Не искать, тех мы уже не найдем, а именно изыскивать. — Да где же их изыщешь, Иван Юрьевич? — как можно более искренне изумился Кольцов. — Мы еще ничего строить не начали, а уже из тендера все, что можно было, выгребли. Мы с вами, если оттуда еще хотя бы несколько миллионов возьмем, то уже на само строительство денег не хватит. — Неужели? — Губернатор с мрачным прищуром взглянул на Кирилла Алексеевича. — Нет тебе больше веры, Кирюша. Сделаем так: я в твою контору пришлю на днях человечка своего, бухгалтера. Милая такая тетечка лет сорока. Она будет у тебя в бухгалтерии сидеть, выделишь место ей, только нормальное, не в чулане, — погрозил пальцем Сергиевич. Будет она сидеть тихонько, денежные потоки контролировать. Ежели все, как ты говоришь, и никакой прибыли с тендера не останется, ну что же, значит, так оно и есть. Ну а если, дружок, что-то вдруг нарисуется, то ты уж тогда не обессудь, я эти деньги у тебя изыму. Кольцов угрюмо промолчал. Сергиевич взглянул на расстроенное лицо своего собеседника и не смог сдержать усмешку. — Ладно, процентов десять тебе оставлю. А то скажешь, что задарма работать приходится. — Так ведь так и приходится, — тоскливо подтвердил Кирилл Алексеевич, мысленно прикидывая, как организовать расчеты с субподрядчиками так, чтобы ни один присланный бухгалтер не смог обнаружить выведенные со стройки денежные средства. — Знаешь, Кирюша, — губернатор немного успокоился, и в голосе его зазвучали снисходительные нотки, — в наше время иметь работу уже неплохо. Как ни крути, на ближайшие три года подрядом ты обеспечен, оклад у тебя, поди, и без всякой прибыли неплохой, а если ты с этим делом управишься, то и перспективы тоже вполне себе неплохие рисуются. Телефонный звонок прервал разглагольствования Ивана Юрьевича. На столе перед ними лежали сразу два мобильных. Сейчас надрывался тот, номер которого знали немногие, считаные единицы, а звучащая мелодия, даже несмотря на то, что телефон лежал экраном вниз, давала понять, что на звонок надо обязательно ответить. — Сиди тихо, — коротко приказал губернатор Кольцову, поднося телефон к уху. — Да, Михаил Дмитриевич, слушаю вас. — Слушаешь, это хорошо, — насмешливо зазвучал голос в смартфоне, — а то, говорят, приболел ты, Иван Юрьевич, а что за болезнь, никто и не знает. Мало ли, вдруг со слухом проблемы или с голосом. — Не жалуюсь, Михаил Дмитриевич, ни на то, ни на другое, — пытаясь сохранить хладнокровие, отозвался Сергиевич. — Да тебе голос особо и не нужен, — собеседник губернатора коротко хохотнул, — ты ведь у нас, слава богу, не Паваротти. Главное, чтобы у тебя мозги не отказали. Я ведь правильно рассуждаю? — сурово уточнил он у Сергиевича. — Вам виднее, Михаил Дмитриевич, — не смог сдержать раздражение Иван Юрьевич. — Понятно, что мне виднее, — согласился Михаил Дмитриевич. — Вот только у меня сомнения возникают, все ли у тебя с мозгами нормально. Ты должен был еще два дня назад, — собеседник губернатора на мгновение замешкался, подбирая подходящее выражение, — отчитаться о проделанной работе. И что? Я никакого отчета не вижу. Сергиевич вздохнул. Объяснять, что весь отчет, упакованный в одинаковые, по пятьдесят килограммов весом, сумки, исчез в никому не известном направлении, было глупо. Особенно было глупо делать это по телефону. — У меня возникли непредвиденные сложности, я бы сказал, катастрофического характера, — смог, наконец, выдавить из себя Иван Юрьевич, — мне нужна отсрочка, чтобы подготовить все документы, причем серьезная отсрочка. Может быть, даже стоит вести речь о том, чтобы несколько уменьшить нашу отчетность, только, наверное, это не телефонный разговор. Мобильный на некоторое время замолчал. Сергиевич взглянул на экран. Нет, соединение не прервалось. Таймер одну за другой отсчитывал секунды разговора, точнее, секунды напряженного молчания. — Жду тебя завтра к обеду, — сухо прозвучал голос в телефоне, — прилетишь, отзвонишься. Но учти, если ты не сможешь все вразумительно объяснить, назад полетишь уже не губернатором Сергиевичем, я тебя уверяю. А может так статься, что и вовсе назад не полетишь, задержишься на некоторое время. Лет эдак на восемь. — В телефоне вновь послышался короткий смешок. — До завтра! — Всего хорошего, — ответил Иван Юрьевич уже отключившемуся собеседнику. Раздраженно швырнув телефон на стол, Сергиевич потянулся к бутылке и от души налил себе виски. Уже поднеся бокал ко рту, он задумался, после чего сделал небольшой глоток и выплеснул недопитый алкоголь в росшие вокруг беседки кусты сирени. — Так, у меня завтра тяжелый день. — Губернатор поднялся из-за стола. Кольцов поспешил тоже вскочить на ноги. — Ты занимайся стройкой, только так, чтобы комар ни носа, ни чего другого подточить не мог. Понял? — Конечно, — кивнул Кирилл Алексеевич, счастливый от того, что наконец может покинуть губернаторскую резиденцию, которая с недавнего времени ему совершенно разонравилась, — все сделаем в лучшем виде. — Бухгалтера жди, к концу недели будет, — напомнил Сергиевич и потряс кулаком перед носом генерального директора «Среднегорскдорстроя». — Запомни, Кирюша, еще раз меня предашь, я тебя уничтожу, чего бы мне это ни стоило. Поверь мне. — Я верю, Иван Юрьевич, — совершенно искренне признался Кольцов, — верю, как никогда. * * * В это же время, в нескольких тысячах километров от Среднегорска, в одном из пятизвездочных отелей Гонконга Павел Рассказов устанавливал рекорд по плаванию. Событие это происходило в бассейне отеля и заключалось в том, что Павел Дмитриевич проплыл без остановки три километра двести пятьдесят метров, тем самым улучшив на двести метров свое собственное достижение трехмесячной давности. — Ну что, еще могу? — горделиво уточнил он, подплывая к бортику, на котором его поджидал Дорохов. Начальник службы безопасности лишь усмехнулся. Тяга шефа, пытающегося вернуть уже давно убежавшую молодость, к установлению все новых рекордов его забавляла. В то же время он полагал, что это пристрастие является наиболее безобидным из того, чем обычно забавляют себя чрезмерно богатые люди. — Паша, если вдруг надумают проводить олимпиаду среди миллиардеров, тебя от нашей страны можно почти по всем видам спорта выставлять. — А чего не по всем? — уточнил Рассказов, выбираясь из бассейна. — Боюсь, художественную гимнастику ты не осилишь, — хмыкнул Михаил Афанасьевич. — Ты вроде как хотел одно видео посмотреть? — Неужели прислали? — оживился Павел Дмитриевич. — Так я сейчас, мигом. Душ приму только. Десять минут спустя Рассказов уже выходил из раздевалки. Встретивший его Дорохов подхватил шефа под локоть и потащил за собой. — Так мы что, не в номер идем? — Нет, в номере нас могут слушать. А может, даже и смотреть, — Дорохов подтолкнул шефа к лифту и, дождавшись, когда двери кабины захлопнулись, объяснил: — Ты что, думаешь, Сергиевич не будет искать украденные у него деньги? Еще как будет! Сам он меня не очень беспокоит, но если он обо всем происшедшем расскажет своим кураторам из Москвы, то эти люди могут доставить много неприятностей. — Думаешь, нажалуется? — У него нет другого выхода. Я так полагаю, из тех денег большая часть должна была уйти в Москву. Скорее всего, две трети, как раз миллиард. А половинку Сергиевич думал оставить себе. Теперь он должен москвичам кучу денег, и ему придется объясниться, хочет он этого или не хочет. — Так и что? Куда ты меня тащишь? — В спа-салон, — усмехнулся Михаил Афанасьевич, — здесь на шестьдесят восьмом этаже имеется очень приличное заведение. Кстати, цены там тоже очень приличные, так что платишь ты. — Я-то заплачу, — Рассказов непонимающе покачал головой, — да мы, кажется, собирались кино смотреть. — Вот там и посмотрим. Дорохов первым вышел из лифта и, быстро пройдя несколько метров по коридору, оказался возле стеклянных дверей, украшенных надписями на английском и китайском языках. Автоматические двери услужливо распахнулись, так что Рассказов успел лишь заметить знакомое сочетание букв: SPA. Навстречу гостям устремилась невысокая темноволосая девушка в традиционной китайской одежде. Обменявшись с Дороховым парой фраз на английском, она указала на помещение, в котором можно было переодеться. — We need some time to talk privately[2], — вновь обратился к китаянке Михаил Афанасьевич, — maybe fifteen or twenty minutes[3]. — ОК. — Девушка кивнула. — You can take your time. I’ll warn the masseuses. They will be waiting for you[4]. — ОК, — в свою очередь провозгласил Дорохов и, обернувшись к шефу, подмигнул: — Let’s go![5] — Ну пошли так пошли, — пожал плечами Рассказов и последовал за начальником своей службы безопасности в раздевалку. — Здесь нас точно никто не видит и не слышит. Зайдя в небольшую, предназначенную для переодевания комнату без единого окна, Михаил Афанасьевич достал из сумки ноутбук, установил на маленьком столе в углу комнаты и стал ждать. — Сейчас прогрузится, и мы ссылочку посмотрим, — объяснил он Рассказову. — А что, скачать заранее не мог? — Павел Дмитриевич нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. — Нет, Паша, скачивать мы ничего не будем, — покачал головой Дорохов. — Сейчас посмотришь разок, потешишь свое самолюбие и забудешь. Не дай бог, если за тебя серьезно возьмутся и найдут на компе такое видео. Это для нас катастрофа будет. — Меня больше смущает, что слишком много народу в этом деле участие принимало, — вздохнул Рассказов, — кто-нибудь ведь растреплет. — Не растреплют, — уверенно заявил Михаил Афанасьевич, — там же все из других регионов были, половина вообще гастарбайтеры. Им сказали, что массовку для кино набирают, они и рады были за такие деньги поучаствовать. Между прочим, они даже не знают, что в Среднегорске были. — Это как ты так ухитрился?