Если до этого вы думали, что Герасим – профессор с лысиной и тремя седыми волосинами на голове, вы ошибались. Герман Андреевич был молодым и очень прогрессивным преподом, который закончил ординатуру всего пару лет назад. И, как это обычно бывает, родился на свет жутким красавчиком. И, конечно же, по нему сходила с ума добрая половина женского населения университета. К слову, Вика не была в их числе. Кокетничать ради собственной выгоды – это у нее в крови, а про Герасима она всегда говорила: «Его как будто корова облизала». В этом университете у Вики был другой интерес: Ник. Она запала на него еще с самого первого курса, хотя какое-то время очень тщательно это скрывала. Подруга считала себя выше «этой вашей любви», но я то видела, каким взглядом она пожирала Ника на лекциях. Пока все слушали преподавателя и писали конспекты, Вика всегда смотрела на него. А ему как обычно не было никакого дела до отношений, поэтому Ник периодически морочил Вике голову своими то ли свиданиями, то ли дружескими прогулками, а потом мог пропасть недели на две. Пока мы всей группой ждали начала пары, Ромыч, выйдя в центр кабинета, проскандировал: – Слу-шай-те, товарищи! У нас остаток недели почти не загружен. А по такому поводу, а также в честь начала третьего курса, предлагаю отметить сие знаменательное событие! – Да, можем собраться у нас в, так скажем, семь вечера, – поддержал его Ник. Еще бы он этого не сделал! Где Ник – там и тусовки, а где тусовка – там обязательно Ник. – Выпьем за третий курс, пока мы еще можем это сделать! Кто за? Но никто не успел ответить – возле двери словно из ниоткуда возник Герасим. – Здравствуйте! – прозвучал его громкий голос. Вот вам и здравствуйте. Сейчас снова подсунет две абсолютно одинаковые веревки и заставит продемонстрировать, какая из них артерия, а какая – вена, как это было в прошлом году. Небольшой спойлер: сделать это на нашем трупном материале практически невозможно. И посыплются первые двоечки в этом учебном году. После пары Ромыч еще раз продублировал своё приглашение в общий диалог. Большинство ребят согласились. За исключением Артура, конечно, – он в принципе почти никогда ничего не писал в общую беседу. Как и предложил Ник, сбор был назначен на семь вечера в его квартире. «С каждого – по бутылке алкоголя. Чем крепче напиток, тем крепче любовь хозяина квартиры», – добавил он. Я решила не ехать домой, а провести время у Вики. Она пообещала дать мне «что-нибудь поприличнее, платье, например» и даже разрешила помыть голову. Перед тем, как отправиться к Нику, мы зашли в магазин и купили одну на двоих бутылку вина. Я не очень люблю вечеринки и громкие тусовки с реками алкоголя, но собраться с одногруппниками перед началом учебного года – дело святое. К тому же пить в тот день больше, чем это вино, я не собиралась. Как я уже говорила, Ник с Ромычем жили в шикарной трёхкомнатной квартире. Кроме всего прочего, эта квартира находилась в новенькой высотке почти что в самом центре города и была оформлена в стиле хай-тек. Не очень типично для обычного студента, но вполне сойдёт для сына мэра. Поддерживать чистоту и порядок помогала мама Ника, которая периодически приезжала в наш город именно ради этого. Без нее это чудо дизайна давно бы превратилось в холостяцкий раздрай. Но стоит отдать должное, к нашему приходу парни заправили кровати и даже убрали разбросанную где попало одежду. – Мы первые? – поинтересовалась Вика. – Нет, Лина, Катя и Марго уже пришли. Проходите, – Ник любезно открыл перед нами дверь и подмигнул Вике. Та в свою очередь кокетливо тряхнула своими длинными волосами. Мы вошли в квартиру. – Ромыч, убери за мной туфли, куда вы их там обычно убираете, – попросила я и прошла на кухню. – Я кладу вино в холодильник. Ежевичное – наше с Викой, к нему не прикасаться! – А жаль, – подвигал бровями в своей обычной манере Ник. – Я хотел выпить с тобой бокальчик. – Пошёл ты, – в шутку ударила его по плечу я, боковым зрением заметив как подруга бросила колкий взгляд в его сторону. Я тут же едва заметно подняла руки вверх, давая Вике знак: «Спокойно. На твоего Ника я точно не претендую». Ближе к половине восьмого наконец-то собрались все. У нас было негласное правило: не пить, пока группа не будет в полном составе, поэтому до прихода последнего гостя мы играли в «Правду или действие» и обменивались ожиданиями от будущего семестра. Было весело. Наверное, именно из-за таких посиделок я и любила студенческую жизнь. Не сказать, что мы были очень дружной группой, но всякий раз, когда собирались где-нибудь раз в полгода, любые границы между нами стирались. Мы пели песни, танцевали, кричали «Халява, приди!» и просто веселились. Просто жили эту жизнь, прежде чем тяжёлое бремя учебы вновь в полную силу обрушится на наши головы. – Слушай, Дашка, – произнес Ромыч заплетающимся языком, когда мы уже немного выпили. – А где Туре? – А, – махнула рукой я. Портить веселье воспоминаниями о Туре совершенно не хотелось. – Долгая история. Как-нибудь в другой раз расскажу. – Так нечестно! – громкая музыка перекрикивала слова Ромыча. – Когда меня Кристина бортанула, я тебе сразу рассказал! Как настоящему другу! – Тут громко! – прокричала я в ответ. – Плохо слышно! – Тогда пойдём на балкон, покурим. – Я не курю, ты же прекрасно это знаешь. – Тогда я покурю, а ты постоишь. – Ладно, пошли, ты же не отстанешь. Друг протянул мне толстовку, и мы вышли на общий балкон. Оттуда как раз возвращались Лина и Марго. Ромыч достал сигарету и закурил. Клубы табачного дыма ударили в лицо, и я невольно поморщилась. – Ну, рассказывай. – Да расстались мы, что тут рассказывать… «Глаза по пять рублей» – в тот момент это точно было про Ромыча. – Че-го?! Расстались? Вы? Да ты шутишь! Вы же сладкая парочка твикс! Вы и «расстались» – понятия, существующие в двух разных вселенных, которые никогда не пересекутся. – Увы, уже пересеклись… – задумчиво проговорила я. – Да ладно! Да не может быть! Что случилось-то хоть? – Он уезжает в Швецию. Навсегда. У отца там новая работа. Написал записку о том, что уезжает, что нам нужно расстаться и что наши отношения себя изжили, сопроводил это пафосной цитатой из «Гранатового браслета» и кинул в мой почтовый ящик. – Уезжает… – протянул Ромыч. – Ситуация сложная. Я бы даже сказал, патовая. С одной стороны, против родителей не попрешь. Но с другой, да будь у меня такая девушка, как ты, я бы любую Швецию на тебя променял. Дурак. А сообщить о расставании в письме – это же вообще удел слабаков! Даже мужества не нашёл тебе об этом лично сказать! – кажется, в парне вскипела злость. По крайней мере, его эмоции выглядели искренними. – Ладно тебе, Ром, что произошло, то произошло. Он сделал свой выбор. В душе я сама себе усмехнулась. Надо же, как мастерски удается делать вид, будто мне абсолютно все равно! – И все равно паршивый поступок. Еще несколько минут мы стояли в тишине, смотря как сторож парка, на который выходили общие балконы, закрывает ворота. Докурив сигарету, Рома потушил бычок о перила и запустил его в бездну. К тому времени, как мы вернулись из обители тишины, все мало-помалу разбились на небольшие компании. Подружки Лина, Катя и Марго стояли около окна и что-то бурно обсуждали, изюминка нашей группы – сестры-близняшки Ирина и Марина вместе с Машей Кудряшовой отжигали под новую песню популярного исполнителя, а чуть в сторонке от них, сосредоточившись на светящемся экране, Анжела что-то усиленно печатала в телефоне. Наверное, очередное любовное послание своему парню, который в этом году не поступил в университет в нашем городе и был вынужден вернуться в родной посёлок. – А где Ник? – поинтересовался Ромыч, перекрикивая музыку. – Ты спрашиваешь так, будто не я сейчас стояла с тобой на общем балконе! Кстати, Вики тоже нет. – Погнали выпьем, что ли, – с этими словами друг потянул меня на кухню. Но до туда мы так и не дошли. Точнее сказать, застыли в проходе. Увидеть происходящее на кухне не входило в наши планы: около барной стойки, прильнув друг к другу, стояли Ник с Викой и самозабвенно целовались. Мы простояли около минуты, не смея разорвать их идиллию и в то же время слишком поражённые, чтобы уйти. Но в какой-то момент Вика отстранилась, полезла в карман пиджака, достала телефон и только после этого заметила нас. В тот момент наши с ней взгляды встретились. Ее глаза ясно дали понять: «Все расскажу позже!» Никто из этих двоих не выражал даже жалкого подобия смущения. – Из деканата звонят, – пояснила подруга. – Где здесь, блин, самое тихое место? – Иди на общий балкон, – посоветовал из личного опыта Ромыч, – там тихо. Вика тут же испарилась. Еще с несколько секунд мы стояли молча, прежде чем Ник решил наконец покинуть кухню. – Отойди, Ромыч, – слегка пихнул он друга. – Пройти мешаешь. – Сегодня меня уже точно ничем не удивишь… – едва слышно протянул Рома. – Так, Дашка, мы кажется выпить собирались? – У нас с Викой вино уже кончилось, – пожала плечами я. – Так что я на сегодня все. – Да ладно тебе! Третий курс начинается, какой «все»? У нас с Ником есть кое-какие запасы, сейчас все будет. Лишь с третьего раза он нашёл нужный шкаф, где у парней хранились несколько бутылок вина, две бутылки водки, бутылка виски и еще какой-то напиток, названия которого я не знала. Ромыча изрядно пошатывало: градус алкоголя в крови поднялся до приличных значений. – Слушай, к бокалам тебя подпускать точно нельзя. Разнесешь все, как слон в посудной лавке. Скажи, где, я сама достану. – А, ну, это… Вон там. Или там. Не помню, найди сама, Даха. «Ясно», – пробурчала я у себя в голове, и стала методично обследовать каждый шкаф в кухне Разумовского. К счастью, это не заняло много времени. – Ты тоже будешь, достать на тебя? – Не-е, ты чего. Градус понижать негоже, у меня своё лекарство, – и с этими словами он высоко поднял полупустую бутылку виски и доверху наполнил стоявший рядом с ней стакан. – Тебе плохо не будет, дружище? – я с ужасом посмотрела на желтовато-коричневый напиток, плескавшийся в его стакане. – От виски бывает только хорошо! – Тяжёлый случай, – пробурчала я, налила себе вино и поспешила вернуться к остальным. Ромыч оставил мою скромную компанию и переключился на Ирину с Мариной, я же решила присоединиться к девчонкам у окна: они бурно обсуждали, насколько их бесят «некоторые курицы» с потока. Все мы, девочки, иногда любим посплетничать, особенно когда в голове играет вино. А потом громкая музыка вдруг затихла, и комната погрузилась в оглушительную, давящую тишину. Все разом мы обернулись. В комнате стояла Вика. Ее палец лежал на кнопке магнитофона, а под глазами красовались две чёрные дорожки потекшей туши. Она…плакала? – Что за… – начал было Ромыч, но Вика не дала ему договорить. – Туре умер. Тишина, которая воцарилась в комнате, усилилась в сотни, тысячи раз. Казалось, еще секунда – и от нее разорвёт голову. Лишь часы с кукушкой, сделанные «под старину» монотонно отбивали секунды. По светло-серой стене медленно плыли тени, перемешиваясь с отсветами уличных фонарей. Казалось, этот мир поставили на паузу – все герои кино замерли, их пустые взгляды смотрели в одну общую несуществующую точку. Даже высокие тополя за окном перестали шуршать еще не опавшими листочками. А потом в этой тишине, точно взрыв, катастрофа, цунами, которое стирает целые города с лица земли, вдруг раздался звук битого стекла. От пола отскакивали, рассыпаясь фейерверком, маленькие стеклышки. По белоснежному паркету алым пятном расплывалось вино.