И как бы я ни просил, Даша сдержала свое слово. Хотя упорно просить сил все равно не было, и вскоре после того, как она выпроводила всех друзей, я провалился в сон. О произошедшем они рассказали мне через несколько дней, когда вся банда одним большим комком людей снова ввалилась в двери моей палаты. Что ж, у мамы Даши действительно неплохие связи, раз ко мне вообще впустили такое огромное количество посетителей. К тому моменту стало намного лучше: сняли бинты, спал отвратительный отёк с глаз и начали желтеть прежде ярко-фиолетовые синяки. О всех событиях друзья рассказывали наперебой, то и дело мешая друг другу и вставляя комментарии и шуточки, которые теперь казались смешными, хотя я понимал, что в те моменты ребятам было совсем не до смеха. А когда Коля начал рассказывать о том, как этот сумасшедший Туре приставил нож к горлу Даши, рука невольно сжала простынь в кулак. Если бы только знал об этом, то восстал бы из мертвых, чтобы остановить этого психа. Но, кажется, в тот момент я уже давно пребывал в отключке. Последнее воспоминание – Дашино лицо, возникшее в темноте. А, может быть, оно мне всего лишь приснилось. Теперь было сложно сказать наверняка. – Я тогда реально перетрухал, – Ник рассказывал эмоционально, то и дело бурно жестикулируя руками и сопровождая свой рассказ нецензурной бранью. – Думал, он реально Даху прямо там прирежет. А потом появились полицейские. Я вообще в душе не чаю, как они проникли в башню настолько тихо. Когда я в этот лаз проползал, то шума было как от слона в посудной лавке. Я и сам то их не сразу заметил, а когда пересекся взглядом с одним из них, тот жестом приказал мне молчать. А я и виду не подал, что вижу кого-то за спиной этого психа. Хороший актёр, да? – Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, – хмыкнул Рома. А потом они вдруг посерьезнели. Смех с их лиц как рукой сняло, и шум компании сменился тяжёлым молчанием. – Эй, ребят, вы чего? – спросил я, понимая, что что-то не так. – Мне кажется, мы немного забылись, – тихо произнесла Вика. – Почему? – я ничего не понимал. Да объяснит мне кто-то в конце концов, что здесь происходит? Даша вдруг всхлипнула. – Даш? Ребят? В чем дело? – Как бы сказать помягче… – Ник задумчиво поковырялся линолеум носком ботинка. – В общем… – Туре больше нет, – закончил за него Рома. – На этот раз по-настоящему. – Он вынес себе мозги. Прямо на наших глазах, – добавил Ник. – Что?! – переспросил я, сглотнув. Я не до конца понимал, что почувствовал в тот момент. Все это звучало дико, страшно, неправдоподобно. – Все это время мы так хотели избавиться от анонима, но когда это произошло, произошло по-настоящему…облегчения не было. И удовлетворения не было. Мы думали, станет легче, но стало лишь сложнее, – подала голос Даша. – Он выбил пистолет из рук полицейского и выстрелил…в себя, – пояснил Рома. – Никто из нас этого не ожидал. – Он был одинок, – прошептала Вика. – Все это время он был один. Он сошел с ума. А нам было все равно. – Мы не виноваты в том, что произошло, – я почувствовал укол совести, произнося эти слова, но прекрасно понимал, что был прав. Туре убил себя. Что мы должны чувствовать по этому поводу – радость избавления от мучителя или горечь потери некогда так хорошо знакомого нам человека? – Я устала, – проговорила Даша, сжимая виски. – Не могу даже вспоминать об этом. Перед глазами до сих пор стоит Туре, этот его пистолет и бордовая лужица, растекающаяся по бетонному полу. Я каждую ночь вижу эту картину во сне. Умоляю, давайте не будем… – Герман Андреевич, а вы сами-то помните, что было до? – решил сменить тему Ник. – Как вы вообще оказались в его плену? – Помню. Я помнил все, хотя предпочёл бы забыть. Когда мы вернулись из неудавшегося путешествия и поссорились, несколько дней я места себе не находил. Почти ничем не занимался: лежал на диване, листал ленту в соцсетях, безучастно щёлкал пультом, переключая телеканалы. На меня напала кратковременная апатия. Лишь позже я наконец-то взял себя в руки. Очень кстати на тот момент пришлось возвращение Вити, моего друга, из Москвы. У нас в областной больнице построили новый хирургический корпус, и Витька пригласили в командировку «осваивать новые земли». Тогда-то он и позвал меня к себе в отделение. Новые аппараты, современные технологии и наконец-то работа в практической медицине – это было то, о чем я так долго тайно мечтал. Я все равно собирался искать себе новую работу, а тут такая удача. Итак, один пунктик по поводу работы был закрыт. Мне назначили собеседование, хотя оно было скорее формальностью. Все и так знали, что меня возьмут. Оставалось закрыть второй под названием «личная жизнь». Я не мог так, правда. Я вообще ненавижу с кем-то ссориться, а когда вы еще и не разговариваете такое долгое время…это было мучительно. Поэтому я заказал цветы, чтобы заявиться с ними прямо к тебе домой. Я не сталкер, конечно, но по моим расчётам ты должна была находиться дома. Вечером на десять минут раньше назначенного времени в дверь позвонил курьер. Вернее, я думал, что это был курьер. Думаю, нет смысла говорить, кто стоял за дверью, когда я открыл ее. Он был в толстовке с капюшоном и каком-то дурацком светлом парике, так что сначала я его даже не узнал. А потом он снял искусственные волосы и широко улыбнулся. Клянусь, в тот момент я чуть дух не испустил. Думал, или у меня галлюцинации, или на свете существуют два настолько похожих человека. Этого замешательства ему хватило, чтобы огреть меня какой-то каменной ерундой, я даже не понял, что это было. Очнулся уже в башне, связанный и слегка побитый. Тогда я мог вдоволь наглядеться на него и совершенно точно убедиться, что передо мной не галлюцинация, а настоящий живой человек. Сначала думал, что в мире у Туре существует двойник, потом – что брат-близнец. Но он поведал мне ту же историю, что и вам, приправляя ее яркими и сильными ударами. И это было так унизительно, ведь я даже не мог ответить! Сидел связанный и уязвимый и ничего не мог с этим сделать! А потом я на какое-то время отключился, после чего пришел в себя, а дальше уже появились вы. Хотя, если честно, до недавней поры я думал, что это все мне приснилось. – Тебе понадобится какое-то время, чтобы восстановиться, – Даша сжала мою руку. – Теперь я калека, – я попытался придать этим словам оттенок самоиронии, но вышло жалко. Потому что я говорил правду. – Ты не калека, ты боец. Ребята еще какое-то время потусовались у меня в палате, прежде чем решили, что визит затянулся. Тепло попрощавшись и пожелав выздоровления, они ушли, оставив нас с Дашей вдвоем. После ухода друзей девушка с ногами забралась в уютное кресло, стоявшее недалеко от моей кровати и закрыла глаза. Она устала. Я видел и чувствовал это. Я был уверен, что она спит, и даже почти уснул сам, когда Даша вдруг спросила: – Герман, наверное, сейчас не лучшее время, чтобы говорить об этом, но я все же не могу не спросить… Алена Сергеевна, наша бывшая преподавательница топографической анатомии, она твоя… – Ты все знаешь, – устало выдохнул я, констатируя этот факт. У меня не было сил выяснять, как и откуда. Впрочем, я и не имел на это права. Я должен был сам рассказать Даше, но вместо этого выбрал легкий путь – молчание. Которое она наверняка поняла неправильно. – Что вас связывает? – Ничего, – неужели она решила, что между нами до сих пор что-то есть? – Конечно же ничего! Боже, как тебе вообще такое в голову пришло? Да, мы и правда встречались, но ее появление в нашем университете стало для меня шоком. Я не ожидал этого и, честно говоря, до сих пор не до конца понимаю, почему она вернулась. – Я знаю, что в ночь, когда мы…в общем, когда я ночевала у тебя… Что ты ездил к ней. Ты сказал мне, что пошел проверять сигнализацию. Ты мне соврал, – с разочарованием в голосе произнесла Даша. Ох, черт. Она действительно поняла все неправильно. Но когда она узнала об этом? Она возненавидела меня? И как долго она меня ненавидела? Но в конце концов, Даша была рядом здесь и сейчас. Она целовала мои руки, и я видел искреннюю радость на ее лице в тот момент, когда я очнулся. Значит ли это, что еще не все между нами потеряно? – Даша, милая, прости меня. Знаю, это прозвучит глупо, и я не пытаюсь оправдаться, но я не хотел рассказывать тебе просто потому, что не считал это важным. Это было прошлое, которое больше ничего для меня не значило. Я не хотел впутывать тебя в эту грязь. Она сама липла ко мне. В ту ночь она позвонила и сказала, что если я не приеду, она убьет себя и расскажет всем о нас. Это все так глупо, но в тот момент мне казалось, что у меня нет другого выхода. Между нами ничего не было, если ты хоть на секунду думала иначе. Боже, да даже и быть ничего не могло! Я не прошу тебя простить меня, но если вдруг ты сможешь…прости, Даш. Вышло действительно глупо. Даша тяжело вздохнула. – Я не смогла бы потерять еще и тебя. Без тебя было так…плохо. Я провёл в больнице ещё около двух недель, прежде чем с моей челюсти сняли эту отвратительную штуку под названием «шина». С ней я был похож на монстра, который восстал из ада. Хоть Даша и сравнивала меня больше с роботом, чем с монстром, но я-то понимал, что выгляжу просто ужасно, а она всего лишь не хочет меня обидеть. Вдобавок ко всему я не мог нормально есть. Приходилось питаться через трубочку жидкими детскими кашами и бульонами, после которых мой желудок подавал сигнал о голоде уже через час. За время нахождения в больнице я сбросил около восьми килограмм и больше напоминал обтянутый кожей скелет, нежели мужчину. И от этого чувствовал себя жалким. Бывало, срывался на Дашу и один раз даже чуть не послал ее на все четыре стороны, но она стойко и терпеливо выносила все мои выходки и каждый раз уверяла, что это пройдёт. И тогда я боролся с собой, было тяжело, но я не хотел сдаваться. Когда я вернулся из больницы, обустроился дома и немного пришел в себя, было тут же принято единогласное решение о Дашином переезде в мой дом. Все мы были согласны с тем, что так всем будет и проще, и безопаснее. И даже хотя основная опасность уже миновала, разделаться со страхом, который вселил в нас Туре, было не так-то просто. Туре был посмертно признан психически больным. К этому делу Даша подключила своего нового знакомого-психиатра, который безоговорочно подтвердил диагноз, поставленный другими врачами. ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство. – Очень вероятно, что стресс послужил провоцирующим фактором, «спусковым крючком» к манифестации, другими словами – к проявлению заболевания, – рассказывал позже Виктор Александрович, когда мы пригласили его в гости на обед в качестве благодарности за все, что этот едва знакомый человек сделал для нас. – Нельзя исключать, что ген расстройства «сидел» в нем с самого рождения. Возможно, этот ген бы никогда и не «проснулся», если бы не определённые обстоятельства. Потерять двух близких людей в один миг – довольно сильное поражение. – Но при ОКР у него должны были быть какие-то конкретные обсессии и компульсии? – неуверенно спросил я. В университете я ненавидел все, что было связано с психиатрией, неврологией, да и вообще нервной системой в целом. Поэтому в этом разговоре был определённо не в своей стихии. – Обсессия или его зависимость – это Дарья. Постоянно заявлять вам о себе, – Виктор Александрович кивнул в сторону Даши, – стало его навязчивой идеей. Он чувствовал необходимость всегда присутствовать в вашей жизни. Перестать делать это – значит окончательно потерять с вами связь, а жить не в ладах со своей обсессией – сущий ад для человека, страдающего ОКР. Он должен усмирить то, что доставляет ему беспокойство. И достигает этого посредством компульсий – импульсивных поступков. Как правило, компульсия – какое-то определённое действие, которое больной делает изо дня в день. В своей практике мы, психиатры, привыкли сталкиваться с куда более банальными вещами. Например, моими пациентами овладевал страх, что микробы захватят его организм, поэтому они бегали мыть руки чуть ли не каждые пять минут. Это один из самых классических примеров, но ситуация с Туре куда сложнее. В моей практике еще никогда не было настолько глобальных случаев. – То есть вы хотите сказать, что его компульсии – отправка посланий для меня? – уточнила Даша. – Да, а также «подпись» каждого рисунком какой-то башни. Правда, я все не могу взять в толк, почему именно этот рисунок? Возможно, это что-то значило для него? – Эта башня в детстве была «нашим» местом. С ней многое связано. – Все это звучит как какое-то сумасшествие, – вступил в разговор я. – Он и есть сумасшедший, – подтвердил Виктор Александрович. С нашим новым знакомым мы просидели почти до самого вечера. Виктор Александрович оказался довольно интересным человеком. Позже к нам присоединились Дашины родители, и пиршество затянулось на еще добрых пару часов. Они вспоминали Туре, охали и ахали тому, как вообще это все могло произойти, вспомнили даже Марка Твена с его «Томом Сойером». В этом произведении мальчики тоже считались погибшими, а потом заявились на собственные похороны. Потом Виктор Александрович рассказывал о своей жизни. Оказалось, что в Копях жила его сестра, и именно на ее день рождения он приезжал в тот день, когда нашёл испуганную Дашу около моего дома. Сам он жил один совершенно в противоположном конце города и воспитывал двух сыновей. О том, где его жена, мы не спрашивали, но из разговора косвенно поняли, что она умерла. А когда он начал рассказывать, почему выбрал именно психиатрию, разговор как обычно перешел к медицине. По-моему, именно ей кончается любой диалог в компании медиков. Виктор Александрович уехал раньше, чем Дашины родители. Они чуть задержались, и мы даже успели сыграть в их любимую «Дженгу». – У тебя отличная семья, – заметил я, когда уже в одиннадцатом часу помогал Даше убирать посуду со стола. – Это так здорово, когда ты уже взрослый, живешь своей жизнью, и к тебе есть кому приехать. – Герман, – тихо произнесла Даша, – мне нужно с тобой поговорить. – О чем? – я насторожился. Обычно такие слова не предвещают ничего хорошего. – Где я накосячил? Вроде бы насчет Алены мы уже все обсудили. – Нет-нет, все в порядке, просто… В общем, я, кажется, нашла твоего отца. Направляясь в кухню со стопкой тарелок, я так и замер посреди комнаты. Это какое-то чудо, что они не упали из моих рук. – Что ты сказала? – В общем, когда ты лежал в больнице, я решила еще раз перешерстить твои письма. Прости, что я в них рылась и все такое. Но я очень хотела найти какую-нибудь ниточку, за которую можно было бы зацепиться. И тогда мне пришло в голову чуть расширить круг поисков. На одном из последних писем не было точного адреса. При сортировке мы скорее всего просто отбросили его в сторону. Но я решила обратиться в почтовое отделение, откуда письмо было отправлено, – Даша сделала многозначительную паузу. – Ну и…? Что тебе там сказали? – мне не терпелось скорее услышать, что ей удалось выяснить. – В общем, мне сказочно повезло. Почта находилась в какой-то крохотной деревеньке. Она не так далеко, всего пара часов езды от города. Меня чуть было не послали, пока мой разговор с работницей не услышала вовремя пришедшая почтальонша. Ее зовут баба Глаша и она знает твоего отца. Она тут же поняла о ком речь, и… В общем, помнишь, я просила ничего не планировать на завтра? Потому что завтра мы едем к твоему отцу. Тишину разрезал звон битого стекла. Тарелки, которые я прежде держал в руках, все-таки полетели на пол. Глава 36 ГЕРМАН