Вика пришла ровно в половине девятого, вся промокшая и замерзшая. – Тьфу ты! От шлагбаума до вашего дома пока дойдёшь…хоть выжимай! – Ты без зонта, что ли? – я внимательно осмотрела подругу, но не увидела в ее руках ничего кроме новой чёрной сумки. – Откуда ж я знала, когда шла на маникюр, что начнётся дождь, да еще и такой сильный! – Так давно ведь обещали… Давай раздевайся быстрее и дуй под горячий душ, пока не успела заработать пневмонию. Я пока чай кипятиться поставлю. Я забрала у подруги насквозь промокшие вещи, вместо которых выдала ей одну из своих тёплых пижам и махровое полотенце. Шум чайника вместе с плеском воды, доносящимся из душевой, заглушали царившую в кухне мёртвую тишину. С ними стало не так уж и страшно – в дом потихоньку вливалась жизнь, и все, что было до, уже не казалось таким важным. – Так, что у нас сегодня на ужин? – Вика вышла из душа, неся за собой шлейф пара и аромата моего любимого бананового геля. – Ого, да я смотрю, у тебя в холодильнике мышь повесилась! Ой, Рыбникова-а-а… И как ты только жить будешь, когда родители в отпуск уедут? Засохнешь же тут от голода. Слава богу хоть Макс с ними уезжает, а то еще бы и ребёнка голодом заморила. Через пару недель вся моя семья собиралась в отпуск в жаркие края на какие-то-там-острова. Я в этот состав, разумеется, не входила. Пропустить пары в медицинском – не лучшая идея, а после прогула трёх недель (именно на столько уезжали родители с Максом) можно и вовсе идти забирать документы. До этого момента я и не задумывалась всерьёз, что почти на месяц останусь одна в огромном доме. Если честно, думать об этом не хотелось. – Тебя шеф-поваром возьму. И вообще, у меня стресс, мне можно! Лучше давай вместе что-нибудь приготовим. – Рыбникова, у тебя ж готовить не из чего! Я задумчиво посмотрела на серую дверь, располагающуюся рядом с кухней. От кухни дверь отделяла небольшая перегородка. Она вела в гараж. Там стояла мамина машина. Если мама даст добро – сможем съездить на ней за продуктами. – Сейчас я все улажу, – с важным видом я достала из кармана телефон, набрала номер и отошла в сторону, будто звонила не маме, а деловому партнёру решать великие бизнес-дела. Взять машину мама разрешила. «Я или буду голодать, или попрусь в магазин пешком в темноте» – отличный аргумент для любой матери. Я взяла в ее сумке ключи от чёрной Ауди А8. Появится хоть одна царапинка – мне конец. Придётся дожидаться, когда она наконец-то исполнит свою мечту и откроет клинику. И работать в ее клинике до конца своих дней за стакан воды и «спасибо», чтобы окупить ремонт этого железного коня. Но кушать-то хочется. Перед отъездом заглянула к брату. Он все еще играл в «Звёздные войны». Немного пожурила его, что вредно играть в видеоигры так долго, дала подруге фен, чтобы та подсушила волосы, и наконец уселась за руль. В магазине Вика была как обычно шебутной. Не успела я даже осмотреться, как подруга решила, что сегодня мы будем готовить пасту с копченой курицей и грибами, и уже через пару минут все ингредиенты для ужина лежали в нашей продуктовой тележке. Помимо них она зачем-то взяла десяток яиц, молоко, шоколадное печенье, сырные чипсы, две пачки сока, бутылку колы и килограмм бананов. – Я заплачу, – остановила подруга, когда на кассе я приготовилась доставать кошелёк. Я лишь пожала плечами: заплатит так заплатит. – Слушай, – предложила Вика, когда мы разложили продукты в два пластиковых пакета, – поскольку мужским обществом мы сегодня обделены, поехали с тележкой до машины. – Не положено же… Подруга лишь презрительно фыркнула: – Рыбникова, ты не выживешь в этом мире! И, взяв управление тележкой в свои руки, она быстро устремилась к выходу. У разъезжающихся дверей подруга кокетливо подмигнула охраннику и еще быстрее вылетела из супермаркета. Охранник перевёл взгляд на меня, но я лишь пожала плечами. Мол, ничего не могу поделать. – Надо будет потом ее обратно… – сказала я уже на улице, но тут же осеклась. Облокотившись на бампер моей (точнее, маминой) машины, стоял и блаженно курил сигарету препод по оперативной хирургии. – Герман Андреевич? – Здравствуйте, – кивнул он, как будто мы просто пересеклись в коридоре университета. – Не позволите узнать, что вы…здесь делаете? – произносить это было неловко. – Это моя машина. – Ваша? Так значит вот кто оставил нехилую отметину на моей двери. – Какую еще отметину? – меня прошиб холодный пот. Неужели я все-таки успела что-то натворить? Герман Андреевич бросил сигарету, придавив ее носком лакированного ботинка, и медленно поднялся. Прошёл к чёрной «Мазде» и молча указал на заднюю дверь. Царапина, красовавшаяся там, была совсем небольшой, но отчетливо выделялась на чёрном фоне. – Что за мамонт учил вас парковаться, Рыбникова? Или вы надеялись через окно вылезти? Боже, да кто вам вообще доверил Ауди?! Такому водителю только на «Матизе» и ездить. Маленькая и разбить не жалко. – Я… – начала я, но на самом деле не знала, что здесь можно сказать. К глазам подступили непрошеные слёзы. – Послушайте, Герман Андреевич! – вступила в разговор Вика. Имя и отчество преподавателя она произнесла с особым выражением. – С чего вы вообще взяли, что это мы оставили царапину? Как докажете, что раньше ее не было? Да может вы сами об кого-то обтерлись! А виноваты во всем как всегда бедные женщины. Презумпция невиновности, не слышали о таком понятии? – Вы совсем за дурака меня принимаете? – он даже слегка повысил голос. – Вы хоть знаете, сколько стоит покраска? – Я оплачу, Герман Андреевич, только прошу, давайте разъедемся, – поспешно сказала я, понимая, насколько опрометчивым было это предложение. Для того, чтобы оплатить покраску герасимовской «Мазды», мне придётся вывернуть все свои копилки. Но даже этого не хватит. – Едь домой, Рыбникова. И чтобы в следующий раз за километр, слышишь, за километр, держалась от моей машины! Не успела я и рта раскрыть, он открыл водительскую дверцу и скрылся внутри своего автомобиля. Загорелись фары, и через несколько секунд «Мазда» тронулась с места, оставляя нас в одиночестве и недоумении. – Вот так встреча… – пробормотала подруга. – Что он вообще здесь делает? Но я лишь недоуменно пожала плечами. Встретить Германа Андреевича в университете или хотя бы в центре города было бы не так странно, как на нашей богом забытой окраине. На следующее утро мы с трудом проснулись от третьего будильника и выползли из дома, чтобы поехать на пары. Ненавижу просыпаться рано. Особенно когда тебе к первой. Особенно когда эта первая пара – информатика. Не понимаю, зачем в принципе придумали информатику на третьем курсе медицинского. Учить информатику – это еще даже хуже, чем учить физику. День в университете тянулся мучительно долго. Домой я решила отправиться пешком. Дорога от корпуса до нашего поселка не близкая – около полутора часов, но мне требовалось срочно проветрить мозги – после трёх пар они превратились в жидкий кисель. К тому же, последние тёплые осенние деньки очень располагали к моей затее. Когда я влетела домой, в наушниках на полную громкость играли любимые Imagine Dragons. Из коридора показался брат. Он что-то говорил, но из-за музыки я не смогла разобрать слов. – Чего? – переспросила я, поставив песню на паузу. – Спрашиваю, ты купила что-нибудь вкусненькое? Колу? Чипсы со вкусом краба? – У меня было три пары и я устала, как ломовая лошадь, сам купи, – фыркнула я. – Ну и куплю. Себе. А тебе – нет! – брат показал мне язык и побежал в свою комнату на второй этаж. – Не очень то и хотелось! Правильно делаешь, что проваливаешь – не беси меня. Я устало кинула рюкзак на тумбочку в прихожей и сняла мою любимую замшевую косуху. Неимоверно хотелось рухнуть на кровать и провалиться в мир прокрастинации, но еще больше хотелось есть. К счастью, у нас осталось кое-что от вчерашнего ужина. Не переодеваясь, я проследовала на кухню. На обеденном столе стоял огромный букет бордовых роз. Удивлённо вскинула брови: раньше их здесь не было. Странно. Наверное, доставка от кого-то из маминых пациентов – не брату же, в конце концов, их подарили. – Максим! – прокричала я, но брат не ответил. – Эй, Макс! Подниматься на второй этаж специально не хотелось, так что я решила, что спрошу про букет как-нибудь позже. Но делать этого не пришлось: через минуту брат сам возник в дверном проеме. – Чего кричишь? – Что за цветы? У тебя появился поклонник? – Пф, – фыркнул он, – это тебе, вообще-то. Опять кучу женихов вокруг себя собрала! – В смысле – мне? – не поняла я. – В коромысле. Я за чипсами. – Стой, – схватила брата за футболку я, – и объясни нормально. – Чего тут объяснять-то? Там записка, сама и прочитай. Я перевела взгляд на роскошный букет. Между бутонов и правда белела небольшая бумажка. Я осторожно вытянула находку и развернула ее. Бумажка была чуть сырой. «Я дарю тебе эти семнадцать роз. Прямо как в твой семнадцатый день рождения». В секунду весь окружающий мир перестал существовать. Осталась только я и эта странная записка. На лбу выступил холодный пот, остальное тело бросило в жар. Не надо даже думать (хотя сейчас я и так утратила эту способность) – я знала, кто это. Только один человек мог написать такое. Только ему принадлежал этот почерк. – Кто принёс эти цветы?! – почти прокричала я. – Да ник-кто, – кажется, Макс не ожидал такой резкой смены настроения. – Что значит – никто?! Отвечай быстро! Кто! Принёс! Эти! Гребанные! Цветы! – Да они на крыльце лежали, – попятился назад брат. – Я со школы пришёл, а они лежат. На крыльце, прямо под дверью. Ну, я и забрал их, в вазу поставил. Красивые ведь… – Ты кого нибудь видел? – схватила его за футболку я. – Отвечай! Был кто-то рядом с домом? – Да не видел я никого!