— Кого это заботит? Выйти-то они не успели. — Да блин!.. Программу я не успела переделать под американские стандарты, в США другие критерии, модули и форматы! Или как там это называется! — защищалась девушка. — Эти жалкие отговорки заставляют задуматься о том, насколько ты компетентна. Радость моя! Я стану судить по формальным критериям, а убедить проректора по кадрам труда не составит. Он будет счастлив услышать о твоих успехах. Так что подумай, расторгать ли наш договор, а я пока подумаю, сообщать ли о твоих промахах проректору по работе с персоналом. Ты, я прочитал, в своей этой новой академии с начальством не особо дружила? Может быть, здешнее начальство тоже задумается, в самом ли деле вузу нужен такой сотрудник, и правильно ли стоять за него горой? На родине ты уже дала всем повод усомниться в твоей адекватности, не так ли? — Ну ты и сволочь, — просипела Юна вне себя от гнева. Сердце колотилось, как в худшие Ельниковские времена. — И ты еще смел… смел говорить об объективности? О незлоупотреблении служебным положением? Ты понимаешь, что то, чем ты сейчас занимаешься, называется харрасмент? — Харрасмент? Я тебя умоляю, — засмеялся Феликс. — Харрасментом занималась ты, когда просила вчера обнять тебя прямо у меня в кабинете. Вспомни, как ты себя вела. И как после этого несла ересь о моей работе в ректорате, превышении полномочий со студентками и о том, чем я там, с твоей точки зрения, занимаюсь. Ну теперь хоть не зря подозревать будешь. Хотела повод — на, получи. Ты сама подсказала мне способ воздействия на тебя. Сомневаешься и отговариваешься глупостями — получи ту чушь, которую сама же и придумала. Хочешь, чтобы она стала явью? Ну отлично, тебе решать. — Феликс, но это же бред! — Ты же любишь абсурд. И сама любишь всё доводить до абсурда. Кушай, детка. Смотри не подавись. Я тебе не по зубам. Юна помолчала, стараясь по выражению его лица угадать, насколько он серьезен. Да, кажется, он не настроен шутить. А в таком случае — как ей спать, как встречаться с таким человеком? — Скрепим договор? — Придурок… — вполголоса выругалась Юна. — УКЛА, я смотрю, кишит всякими русскими гадами. — У, детка, заходи к нам почаще — увидишь не такое. Я напоминаю, что ты, раз проиграла, должна теперь — завязать с хамством и принять моё предложение. Командую я. Скрепим договор? — настойчиво повторил он. Юна вдруг ехидно улыбнулась. — На самом деле, не я в проигрыше, а ты. Ты не представляешь, какого джинна выпустил из бутылки. Думаешь, ты мне не по зубам? Ничего, пытаться раскусить меня — тоже сомнительное удовольствие. Приятного аппетита. Зубы не сломай. И не подавись. Ангел мой. От этого обращения у Феликса свело скулы. Стараясь не показать, как обозлён, он поворошил Юне волосы: — Душ вместе принимаем или порознь? — Вместе, — с вызовом посмотрела на него девушка. — Предупреждаю, что я люблю похолоднее. — Потерплю. — А что ты так яришься? Где два раза, там и третий. Что тебе, жалко, что ли? Юна аж зашипела; но в прохладном душе ее закипевшая кровь улеглась. Все равно рано или поздно она ему надоест и он отстанет. Зато она пока получит удовольствие. — Готова? Тогда не будем тянуть. Вставай на четвереньки. Юна тихо вскрикнула от его вторжения. — Красивая поза, не находишь? По-моему, она символизирует тот факт, что ты принадлежишь мне, — пробормотал Феликс, замедляя темп. Юнины руки дрожали от напряжения; они занимались сексом в этой позе долго, она ощущала, что у входа всё жестоко натерлось. — Ужас, — вырвалось у нее. — Потерпи, дорогая, — он уложил ее на живот и снова вошел сзади. Девушка задрожала от подступающего оргазма и, с трудом подтянувшись, благодарно поцеловала его пальцы. Пусть бежит стучит на нее кому хочет… сейчас ей казалось, что это удовольствие вполне стоит аспирантуры в УКЛА. Когда все закончилось, Юна села в постели, согнув ноги в коленях. Она тяжело дышала, взгляд стал страдальческим. Феликс с издевательским сочувствием наблюдал за ней. — Дай попить, пожалуйста. Мужчина налил ей воды. Девушка протянула вздрагивающую от слабости руку, и Феликс, заметив это, попросил: — Можно я сам? Не дожидаясь ответа, он поднес стакан к ее губам. Юна улыбнулась и с удовольствием позволила ему себя напоить. Пусть поухаживает. — Я решила оттянуться на полную катушку, — пояснила она. — Я сам люблю с тобой заниматься до взаимного истощения. Но от этой твоей ненасытной чувственности попахивает безысходностью. — Тебе не всё равно? — Раз я об этом заговорил — так, наверное, не все равно? — Я могу сказать только, что когда я лежала там, на ЭНМГ и на МРТ… Ждала приговора… — Ну? — Это было гораздо страшнее, чем лежать под тобой. Это было очень, очень страшно, — тихо призналась девушка. — Я понимаю, — кивнул Феликс. — К счастью, ты проиграла мне. Учись проигрывать. В жизни всегда так: кому-то везёт, кому-то нет. Тебе, например, сегодня не повезло. Хотя как посмотреть. Разве это не предпочтительнее, чем в подтверждение собственной правоты получить страшный диагноз? Юна, морщась, огляделась. Сейчас она плохо соображала. — Почему так душно? — Не знаю. Окно вроде открыто. Наверное, переусердствовали. — Может, хочешь включить кондиционер? — Хочу, но не стану. Ты сейчас слишком разгоряченная, простудишься. Надо остыть, — Феликс встал, подошел к окну и высунулся на улицу по пояс. — А, вот в чем дело. Тучи, и уже вон молнии. Гроза надвигается. Отсюда и духота. Передохнула? Еще один заход или как? Юна без сил сползла вниз. — Не хочу. Не смогу, — неуверенно пролепетала она. — Хочешь и сможешь, — заулыбался Феликс, подходя к постели. — Не знаю. Я боюсь навредить себе. — А кто у нас продул пари? Не ты ли? Тебе поможет самоотречение. Мои решения сегодня не обсуждаются и не критикуются. Не возражай мне, не усложняй нам задачу, пожалуйста. Неожиданно он заломал ее так, что она не могла пошевелиться. Юну затрясло от страха и возбуждения. Она постаралась унять внутренний трепет. — Делай всё, что захочешь, — сквозь зубы процедила она. Ей хотелось поскорее освободиться от мыслей; от дрожи ожидания, от мучительного желания, от своей неопытности. — Конечно, сделаю, Юночка. Психологическое удовольствие от осознания факта, что ее так сильно хотят, несколько скомпенсировало физические терзания. Феликс нагнулся, с удовлетворением вглядываясь в ее искаженное лицо. Юна, морщась, старалась приспособиться к давлению и распиранию изнутри. От головы к пальцам ног и обратно пробегали электрические волны, как будто через нее пропускали слабые заряды тока. — Я сейчас умру. У меня сердце разорвется, — срывающимся голосом призналась Юна. — Спокойно. Это просто возбуждение. Феликс специально положил ее полусидя, с приподнятой верхней частью тела; он хотел видеть ее лицо. Сейчас на этом лице была страсть, беспомощность и покорность всему, что он заставит ее сегодня пережить. Юна кривилась, открывала рот, стискивала зубы — но молчала. Её пульс часто-часто стучал ему в пальцы. — Здорово. Неужели я так хорош, — самодовольно ухмыльнулся Феликс, закончив всё и целуя ее в уголок губ. — Не могу оценить объективно. Гипноз какой-то, — уступая ему и поддаваясь, пробормотала девушка. — Руки больше не держи. Не стану мешать. — Маленькое замечание по технике исполнения. Пусть волосы лезут куда им угодно. Не нужно все время их поправлять. Это отвлекает и тебя, и меня. — Учту. Встречное замечание: когда ты поднимаешь мне ноги под прямым углом, становится так глубоко, что ощущается дискомфорт. — Да что ты? — делано удивился мужчина. — Вот бедняжка. А я-то и не рассчитывал!.. Не будешь биться — все пройдет легко и приятно. И давай в следующий раз помедленнее, мой хорошенький. А то ты у меня в самом деле как мужик — слишком любишь быстрый секс. Юна от отвращения скрипнула зубами. — Скажи… а ты в самом деле способен был бы… на меня настучать? — Юночка… давай договоримся не поднимать эту тему какое-то время. Иначе я все-таки буду вынужден вкатить тебе выговор. — Извращенец. — Извращение — это секс с теми, кто не осознает, чему их подвергают против их доброй воли. С детьми, с животными. Употребляй слова по назначению, филолог хренов. Еще раз назовешь меня так — я тебе устрою страховой случай, про который ты утром интересовалась. — Ладно, — выдохнула Юна, прижимаясь к нему. Чертовы инстинкты. Ей было откровенно наплевать на то, кто он такой. Важно, что секс был отменный. — Сегодня ты проиграла. Не всем везет. Относись проще. — Да что ты всё поучаешь меня? На самом деле тебе тоже не свезло. — Посмотрим. Я тебе нравлюсь? — Не хочу спать с таким мерзавцем!