— Того же самого, — запрокидывая лицо, попросила Юна. Феликс засмеялся: — Никакого кокетства. Всякая сексуальность из твоего облика совершенно изъята. Только прямота. И поэтому такой эффект от тебя. То, что нужно. Ты меня сегодня что… с ума свести решила? — он снова взял её голову в руки и стал целовать участок между напряженными бровями. — Давай, разгладь здесь… Так нечестно. Хотя бы часть поцелуев нужно вернуть. Дай сдачи, — выпрямляясь, потребовал Феликс. Юна с готовностью откликнулась: — Хорошо. Но мне до тебя не достать. Феликс опять, как и в аудитории, ногой подвинул ей тумбочку, стоя на которой, она только что искала книги на верхних полках. Девушка поднялась на те самые двадцать сантиметров, которые скомпенсировали разницу в росте, и, оказавшись на уровне его лица, чмокнула в щеку. — Отличный выбор. Только слишком целомудренный. Можно сделать что-то поинтереснее, — целуя ее в уголок губ, предложил Феликс. Он обхватил её обеими руками, не давая отодвинуться, и Юна, моментально сдаваясь, добросовестно ответила на долгий и глубокий поцелуй — хотя внутри её просто заколотило. Впервые в жизни она была в объятиях мужчины и не думала, что это когда-то станет её реальностью. Сознание отказывалось воспринимать происходящее. Стараясь не выдавать себя, она послушно повторила за ним все движения его губ, раз уж поцелуй всё-таки случился. Чтобы быть внимательной, она сосредоточилась на его твёрдых губах и отключилась от всего, стремясь прожить этот опыт, которые все проходят ещё в школе; как только поцелуй стал настойчивее и к губам подключился ещё и язык, у Юны подкосились ноги. Тем не менее она добросовестно повторила всё за мужчиной. Её дыхание срывалось от волнения; Феликс заметил это и, оторвавшись от её губ, спросил: — Что такое? Юну потряхивало; тело непонятно вибрировало внутри, по ягодицам и низу живота то ли ползали мурашки, то ли бегали слабые волны. — Ну что такое? Что тебя так трусит? — Феликс нахмурился и всмотрелся в неё в полумраке среди книжных рядов. Это был цепкий взгляд серьёзного исследователя, разбирающего объект изучения на атомы; только учёные, академики и могут так смотреть. Юна подумала, что ей надо бы почитать про него в интернете; впрочем, уже и без онлайна становилось ясно, что за человек перед ней. — Мне… я неважно себя чувствую, — невнятно пробормотала Юна, пряча глаза и стараясь высвободиться. — Слушай… если не научилась врать до сих пор — нечего и начинать, — Юне послышалось в его словах презрение, и она отчего-то вздрогнула. — Фу ты чёрт, — он качнул головой и вдруг улыбнулся: — Будь я проклят. It was mind-blowing. Какого хрена, скажи мне? Ни хрена не соображаю. Юна понимала, что это её шанс. Если она его заинтересовала хоть сколько-нибудь — надо этим воспользоваться, подобного она не испытывала никогда ни к одной живой душе (про тело и говорить не приходится), и вряд ли это повторится, учитывая её невлюбчивость и подозреваемую фригидность… даже асексуальность, как внушали ей мать и приятельницы. С другой стороны, как он отреагирует, узнав правду? Развернётся и уйдёт, оставив её в библиотеке заниматься тем, что она умеет лучше всего — наукой? Тем единственным, что надёжно и всегда с ней. Тем, что никогда не отвернётся, не изменит. Тем, что только и осталось ей в жизни. Мужчина выглядел немного озадаченным. Юна с тревогой увидела, как он снова насупился, и робко поцеловала в лоб, с удивлением ощутив, какие жёсткие, словно проволока, у него брови. — Обычно так за учителем следуют новички. Что, заучилась насмерть? Юна, заливаясь краской, ступила с подставки на пол и попыталась отвернуться. — Ого. У тебя что, никогда этого не было? — Чего «этого»? — с досадой уточнила Юна. Феликс сердито прервал: — Зачем это, Юна. Я же сказал, что все эти кокетливые игры не терплю. Была очаровательно прямой, как биссектриса? Вот такой и оставайся. — Ну ладно, не было. Никогда и ничего. Я же сказала, что никого не обнимала! Ты что думал: не обнималась, но при этом целовалась и сексом занималась? — Я решил, что, может, хоть из интереса перепихнулась с кем-нибудь в студенчестве. Мало ли. — Не перепихнулась. И что дальше? — Может, поедем ко мне и там разберёмся, кто, кого и куда целовать будет? — То есть тебя не смутит переспать с женщиной, с которой никто до тебя не спал? — И действительно. Как же мне переспать с такой прокажённой? Может быть, в скафандре? И потом, как я понимаю, если с ней никто не спал — значит, её правильнее будет называть не женщиной, а девушкой? Или какая там терминология? — Ну хорошо, Феликс, раз любишь откровенность — получай, — вполголоса созналась Юна, не понимая, какую бы ложь лучше придумать. Да и сил врать не было никаких. — Я бы с тобой переспала… но… чёрт, это сделает меня совсем беззащитной. Мне бы этого не хотелось. Будет много новых ощущений… Хрен знает, как я с ними справлюсь. Я ведь сюда работать приехала. — Ух ты! Бедняжка. Столько впечатлений выдержать непросто, — с издевательским сочувствием предупредил он, беря в руки книги. — Ну ты же сюда новое исследовать приехала в любом случае. Расширять горизонты. Связи укреплять с местными учёными. Лифт слева, не заблудись. — Для тебя тоже будет сомнительное удовольствие, — честно высказала свои опасения Юна. — Посмотрим, — весело произнёс мужчина. — Оторвёмся и пустимся во все тяжкие. Проведём совместное исследование… А там видно будет. — Ты даже не переспросишь, вдруг я шучу? — Юне показалось, что ещё чуть-чуть — и она грохнется на землю от инфаркта. — Ты повторяла за мной. Притом очень старательно, сосредоточенно. Так что всё ясно. Всё же мне нравится, что это многое говорит о тебе. О твоём отношении к жизни и к людям. — То, что я за тобой повторяла? — глупо уточнила Юна. — То, что не целовалась, — опять с некоторым раздражением пояснил он. — Не будем морочить друг другу голову. Шокировать меня тебе не удалось. У меня уже башку сорвало, вот пускай freaking virgin помогает мне её на место поставить. Поехали ко мне. С твоими долбанными книжками. Юна нашла в себе силы только кивнуть и взяла несколько книг обессилевшими руками. Она ненавидела свою отнимающуюся левую руку; скоро так отнимется всё тело, ведь болезнь Лу Герига — страшнее всех кругов ада. Хуже, чем есть, всё равно не будет. Если секс её разочарует — какая разница. Зато хоть узнает перед смертью, что это такое. Её тело предало её. Так вот пускай теперь получит. Встряска под названием «дефлорация» поможет ей отвлечься. Мужчина взял остальные книги; они спустились вниз к библиотекарю и, записав книги на её карту, вышли во двор. — Don’t be too nervous about your late experience, — дружески посоветовал Феликс, открывая ей заднюю дверцу машины. — Сядь назад, если не возражаешь. Спереди ты будешь меня отвлекать. Я и так паршиво соображаю. Девушка с готовностью устроилась сзади и сразу же полезла в интернет, утонув в ссылках на его работы и отзывах перепуганных студентов. — They say you speak and look like a villain from those movies, — в тон ему на английском сказала Юна, поднимая голову от смартфона. — You hold your students to very high standards. — Not only students, you should know, — угрюмо отозвался Феликс. — Скажи, ты всерьёз считаешь, что перечитывание детских сплетен в интернете расскажет тебе больше, чем несколько часов, проведённые со мной? Ты со мной обедала, ты со мной провела время в моём кабинете; в библиотеку со мной ходила, наконец. Этого недостаточно, чтобы всё понять про человека? Юна снова вздрогнула, но попыталась отшутиться: — Your poor students… you think they came out of the womb knowing linear algebra in Einstein notation. — Yes, I require some pre-existing knowledge, — подтвердил он. — Но ты можешь расслабиться, от тебя я такого не потребую. — Знаний в линейной алгебре? — Pre-existing knowledge in the research we are about to do in collaboration. I clearly see you’re intimidated, but don’t pretend being an idiot, I hate that. Юна поёжилась, но нервно хихикать перестала. Пока они ехали, случился быстрый закат; когда они подъехали к его дому, вокруг было уже совсем темно. Феликс открыл дверь и буднично сказал: — Мы в Шерман Оукс на Роял Мэдоу роуд. Я здесь снимаю, как и многие наши коллеги. Рядом с Вестсайдом — и при этом гораздо дешевле. Дом одноэтажный. Туалет слева, ну а в душ вместе. Иди в ванну, я сейчас приду. Юна несколько раз споткнулась от волнения, пока шла в ванну. Она даже не смотрела по сторонам, не понимая, где находится. На всякий случай сходила в туалет, помыла руки и, закрыв крышку унитаза, осталась понуро сидеть на нём, не понимая, что ей делать. Раздеваться? Вставать под душ? — Ну, — энергично сказал Феликс, входя в ванную. — Что ты такая унылая и загруженная. Это ведь не ты. Взбодрись, сейчас займёмся тобой. «Это ведь не ты». Как он смог так быстро всё о ней понять и так ёмко это выразить? И как ей вернуться к себе самой? Феликс тем временем вытащил из брюк ремень и положил его на крышку унитаза; вдруг остановился и серьёзно произнёс: — Мне всё было ясно уже когда ты напротив меня в кафе сидела. Что я — для тебя. А ты для меня. — Быстрый ты, — нервно ухмыльнулась Юна. — Не быстрый, а эффективный. И ты сказала бы то же самое, если бы рискнула быть честнее. Я всё решаю быстро. Как ты могла заметить, времени у меня немного, стараюсь распоряжаться драгоценными ресурсами экономно. I’m extremely busy. I only have one office hour a week and travel frequently. What the fucking family is possible with the pace of life like that. — Ничего себе! Это ты со своими телескопами в разъездах постоянно? Тебя в офисе для консультаций только раз в неделю можно поймать? — Просто наука для меня на порядок важнее, чем преподавание. — Аналогично. — Видишь, ты меня понимаешь. Два фрика. Больше, чем заниматься с тобой сексом, я хочу тебя обнять. Можно? То, что он спросил разрешения, было совсем неожиданно. Юна растерялась, но с готовностью потянулась к нему. Сейчас он скажет ей то же, что говорили другие, когда пытались обнять её или к ней прикоснуться. Будто она — это что-то чужое. Непонятное. Не знаешь, с какой и стороны-то подойти. Он крепко обхватил её обеими руками, прижал к себе. Девушка прерывисто вздохнула, обнимая его в ответ с неистово колотящимся сердцем. Феликс тихо сказал: — Ну вот. Чем я думал. Теперь опять физически не могу разомкнуть руки. Не оторваться от тебя. — Ты что… не чувствуешь… ну… этого? Как было объяснить, что другие мужчины всегда говорили, что чувствуют в ней что-то чужое? Она, филолог, впервые путалась в словах, чего с ней никогда не случалось прежде. Феликс, конечно, не понял, но пояснил: — Чувствую то же, что в кампусе. Что это моё. И раз моё, то я его раздеваю. Надо только руки разомкнуть. Может, попытаемся вместе на счёт «три»? Юне было вовсе не до смеха. Чем всё это кончится? Да не всё ли равно? Мир вокруг неё давно летит к чёртовой матери… Её жизнь… Стоит ли на что-то надеяться, за что-то держаться? — Другие… мне говорили… что чувствуют что-то чужое, — вяло попыталась пояснить Юна, закрывая глаза. Феликс саркастически согласился: — Гляди-ка ты, не такие уж дураки твои «другие». Чужого не тронули. Тем более я не люблю, когда трогают моё. А ты что, настолько на себя рукой махнула, что предлагалась всем подряд? — Я искала. Надеялась… Галочку хотела поставить, наконец. Думала, можно вот без этого… — Юна, я тоже прекрасно без любви жил, и ещё бы прожил. Самый большой роман в моей жизни уже состоялся, у меня страсть к физике с малых лет. Случилось — значит, случилось, нужно исследовать себя и в этом аспекте тоже. Кажется, так действуют учёные в твоей научной фантастике, когда сталкиваются с неизученным явлением? — он хохотнул. — Давай я тебя сразу предупрежу, пока окончательно крышу не сорвало. The experience can be horrendous and excruciatingly brutal for you. It can even seem unbearably hard on a certain point. Psychologically and physically… since you’ve never practiced sex before. But if you just keep following my pace like you did in the library — it can be the most humbling, painful, but rewarding experience. Готова? — Смотря к чему, — с усилием вымолвила Юна, впервые в жизни чувствуя, что голова отключается. Терять контроль оказалось страшнее всего. — К тому, что тебе дерьмо из башки грубо вытрахают. Your brain definitely needs to be rewired. And you will have to study the shit out of it. Знаешь, что я помню о том культурном форуме шесть лет назад? — Ну?