— Так бы и оправдывал всю жизнь? Одно ожидание оправдывал бы, и тут же появлялось бы следующее? Как бег с барьерами? Зато всегда в тонусе? А о том, какие у тебя ожидания, кто-то поинтересовался? — Кать, у тебя что за коктейль? — попытался отшутиться Данька. — Я такой же возьму. Венька побагровел и набрал воздуха в грудь, приготовившись обрушиться на не в меру разошедшуюся сестру, когда зазвонил его телефон. — Слушаю! — резко ответил Венька, но сразу сбавил обороты. — А, мам, это ты? Прости. Я даже не посмотрел, кто звонит. Нет-нет, всё нормально. Несколько секунд он слушал, а лицо его мрачнело. — Понял, скоро придём, — сказал он и нажал отбой. — Что случилось? — одновременно спросили Катя и Даниил. — Отцу из охраны позвонили. В музее сигнализация сработала, но там кто-то успел пошариться, пока сотрудники охраны приехали. — А камеры видеонаблюдения там есть? — спросил Даниил. — Нет, конечно! Там же особо ничего ценного не хранится. Книги были, так их передали в библиотечные фонды. Отец обращался в администрацию, обещают, но сказали, это не тот объект, который нуждается в первоочередной установке видеокамер. — А где сейчас папа? — испуганно спросила Катя. — Дома был, но уехал в музей. — Пойдём и мы, — решительно встал Даниил. * * * Помещение музея опечатали на несколько дней, а Алексею Викторовичу необходимо было предупредить немногочисленных сотрудников о том, что у них начался небольшой вынужденный отпуск. Точнее, вынужденный простой. Самого Алексея Викторовича предупредили о том, чтобы он был на связи, и отпустили домой. Вениамин, Катя и Даниил ждали его на улице около музея, стараясь не мешать работе полиции. В эту ночь все слишком устали, потому разговор состоялся утром, после завтрака. Тётя Лида была в отпуске, так что дома оказались все. — Вы сказали что-нибудь полиции о кубке и кресте, дядя Лёша? — спросил Даниил. — Нет, — покачал головой Алексей Викторович. — Ты тоже считаешь, Даня, что вчерашнее проникновение в музей связано с подаренными вещами? — Думаю, это ясно всем, — пожал плечами Даниил. Венька, Катя и тётя Лида согласно закивали. Иван сидел за компьютером в своей комнате и играл, потому не был свидетелем беседы. — Я ничего не сказал полиции. Да меня, если честно, и не спрашивали о моих предположениях. Они считают, что попытка ограбления была стихийной, и совершена дилетантами, скорее всего, заезжими. Город у нас маленький, почти все знают, что музей был собран с миру по нитке, и особых ценностей, ради которых сто́ит рисковать свободой, там нет. А поскольку я ещё сам не знаю точно, какую ценность представляют кубок и крест, только догадываюсь, решил не морочить голову полицейским и не мешать им работать. — Наверно, это правильно, — задумчиво проговорил Данька. — Значит, слухи о ценностях всё-таки как-то просочились. — Даня, в нашем городе подобный секрет — это секрет Полишинеля. Знаешь, есть такой старый мультфильм «Ограбление по…»? Когда там итальянец собирался ограбить банк, и все об этом знали? Вот и у нас примерно так. — Означает ли это, что вам известны личности тех, кто напрямую заинтересован в похищении предполагаемых раритетов? — Нет, — покачал головой Алексей Викторович. — Просто понаслышке знаю, что такие есть. Однажды была история с пропажей одного из экспонатов краеведческого музея, более богатого и именитого, чем наш. Картину, которая долгое время считалась репродукцией, так и не нашли. — Значит, дело серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Мне нужно подумать. Пойду на балкон, там немного постою. Взяв телефон, Даниил вышел и почти сразу позвонил Диме. Ему нужна была помощь проверенного человека, а Дима был самым проверенным. Даниил понимал, что следующим объектом, в котором объявятся незваные гости, станет квартира. Но он не знал, на что эти гости готовы ради ценностей. Потому нахождение в квартире всей семьи Епифановых может быть опасным. Не знал Даниил и того, сколько человек придут с «обыском», потому не был уверен, что справится с ними один. К тому же, у Димы наверняка есть знакомства в какой-нибудь из силовых структур города. Выслушав лаконичный рассказ Даньки и одобрив его примерный план, Дима пообещал, что приедет ближе к вечеру. — У вас есть какие-нибудь родственники или друзья, к которым вы всей семьёй могли бы уехать на пару дней? — спросил Даниил, вернувшись в кухню. — Чем скорее, тем лучше? — Есть, — удивлённо ответила тётя Лида. — Мои родители, они живут в двадцати километрах от города. Мы же и в этот город перебрались поближе к ним, сначала жили в том городе, откуда родом Лёша. Лёша остался один, его родители ушли рано, и в том городе нам стало жить тяжело. — Тогда действуем так. Дядя Лёша остаётся дома, поскольку он, в случае чего, будет нужен полиции. К тому же, он хозяин дома, а я для полиции — не пойми кто, и звать меня никак. И сам почему-то оказался в чужой квартире. Все вы, кроме дяди Лёши, собираете минимум вещей в пляжные сумки и уезжаете. Но сначала едете на пляж, делаете вид, что расположились там для отдыха. А через полчаса оперативно уезжаете. Венька, ты будешь за старшего. На твоей ответственности женщины и ребёнок. У родителей тёти Лиды гостите, пока я не позвоню. Всё понятно? — Понятно, — в голос сказали Венька и Катя. — А Лёша? А ты, Даня? — резко побледнев, спросила тётя Лида. — Ведь вы, получается, в опасности? Как вы справитесь вдвоём? Ведь получается… Даня, они что же, теперь придут сюда⁈ — Конечно, мама, им же нужно все варианты испробовать. И скорее всего, они торопятся, опасаясь, что о ценностях узнают в полиции, — ответил Венька. — Мы справимся, Лида, успокойся, — ответил супруге Алексей Викторович. — Даниил знает, о чём говорит. Он профессионал. — Тётя Лида, всё будет хорошо. Сегодня приедет мой зять, Дима. Он бывший десантник. А десантников, как и футболистов, бывших не бывает. — Я помню Дмитрия, — кивнул дядя Лёша. — Очень достойный человек. И такой… внушительный. Прямо как Даня. * * * Через два часа Веня, Катя, тётя Лида и Иван уехали «на пляж». К счастью, водохранилище находилось как раз почти на выезде из города. А ещё через три часа приехал Дима, которому Даниил и Алексей Викторович снова обо всём рассказали, теперь уже в подробностях. Выслушав их, Дима сказал, что придётся действовать на свой страх и риск, и злоумышленников задерживать самим, уже потом сообщать в полицию. Иначе можно спугнуть охотников до чужого добра. Вечером, когда начались сумерки, Даниил плотно закрыл шторы на окнах и включил свет. Со стороны всё выглядело так, как в любой из обычных вечеров, когда большая семья собирается вместе. Потом, ближе к часу ночи, свет выключили, и квартира погрузилась в темноту. Дядя Лёша уснул, а Даниил и Дима сидели в гостиной и болтали о том о сём, много вспоминали. В один из моментов, когда говорили о Полине, Дима сказал: — Знаешь, Данила, я лично уверен, что она обратно прибежит и попытается тебя вернуть. Она ведь изначально знала о том, что ты, как ты же сам любишь выражаться, не сын маминой подруги. Конечно, тот факт, что она жила в общаге, а ты снимал тогда в Питере собственный угол, имел значение. Но ведь у неё были два ухажёра из местных, а она выбрала тебя. То есть, карьера карьерой, а для души и для тела тоже хочется лучшего. И лучшим оказался ты. Видимо, Полина надеялась тебя перевоспитать, но ты оказался трудновоспитуемым. Однако воспоминания о тех моментах, когда она была счастлива, и когда ты окружал её заботой, теплом, никуда не денутся. Потому будь готов. — Не думаю, Дима. — А я думаю. Где она ещё такого парня найдёт? По головам идти тяжело, можно и поскользнуться ненароком. — В любом случае, это больше не моя забота и головная боль. Обратного пути нет и не будет. — Очень надеюсь, что ты не передумаешь. Поверь, таким людям, как Полина, не место в твоей жизни. Не расстраивай меня, Данила. Ведь ты мне как младший брат. — Нет, не передумаю. С Полиной всё, давно успокоился и перегорел. Дим, а почему ты всегда, с моего детства, относился ко мне не так, как другие? — Данька всё же решился на этот вопрос. — Потому что ты сам вырос в детском доме? Дима застыл, глядя на Даниила широко открытыми чёрными глазами. — И поэтому тоже, — сказал он, наконец. — Но в основном из-за того, какой ты человек. Причём, ты такой с детства. А ты, выходит, знаешь?.. — О том, что я приемный сын у мамы с папой, а для Ленки — приемный брат? Давным-давно знаю. — Ну и ну! — Дима взлохматил тёмные волосы на макушке. — Вот это ты партизан! А как узнал? — Помнишь, я картофелину затолкал в выхлопную трубу соседской машины? — Помню, — кивнул Дима. — Тебе тогда ещё знатно прилетело от бати, а потом тебя в школу провожали и встречали из школы целую неделю. — Так вот, я это сделал, потому что накануне соседка эта, тётя Клава, на маму наезжала и говорила обо мне, а я услышал. А говорила она о том, что вот, дескать, мама и папа взвалили на себя непосильную ношу, взяли ребёнка из дома малютки, а справиться со мной, совладать не могут. Говорила, что хлебнут ещё со мной мама и папа. А мама ей только говорила: «Тише, Клава, тише! Вдруг Даня услышит, или ещё кто-нибудь». — Да, — вздохнул Дима. — Лена мне рассказывала. Твои родители мечтали о сыне, но у мамы Вали было вторичное бесплодие. Она долго лечилась, а потом они решились на усыновление. А ты в доме малютки оказался, видимо, отказник. Потому я всегда чувствовал в тебе родственную душу. Привык тебя считать младшим братом. Выходит, ты так давно всё знаешь, но молчишь? — А зачем говорить? О чём? У меня есть мама и папа — люди, благодаря которым я вырос в полной семье. У меня есть сестра, есть ты, есть племянники. О чём говорить? О правде ради правды? Да мне плевать вот именно на эту правду, мне семья дороже. И я не хочу расстраивать маму с папой. И ты Ленке, пожалуйста, ничего не говори. — Мог и не предупреждать, — серьёзно ответил Дима. — Этот разговор останется между нами. Прошёл ещё час. Дима рассказывал Даньке о детском доме, о службе в армии, а Данька — о жизни в Питере. А в половине третьего ночи, в самое тёмное время, когда уже всё вокруг стихло, они услышали, как к дому подъехала машина. Было настолько тихо, что Данька и Дима отчётливо услышали, как подъехала машина, хоть и находились на седьмом этаже. — Что-то подсказывает мне, что гости пожаловали к нам, все трое, — Дима отошёл от окна, достал из рюкзака, с которым приехал, пистолет, финку и две пары наручников. Нож протянул Даньке.