И я начал представлять, как это произойдет. Как она мне скажет, что да, с девятого любила, а теперь я изменился и она меня больше не любит. От этих мыслей становилось нехорошо. К вечеру я уже ощущал себя так, как будто Катя меня бросила. Хоть о стенку бейся. Потом решил вообще про это не думать. Может быть, я справлюсь. Может, мне удастся как-то ее не потерять… Ночью я сделал вывод: пусть Катя и сама пришла ко мне тогда, но ее пугает, что я к ней буду относиться как к тем девицам из общаги, которые парням счет потеряли. Решил, что не буду к ней лезть даже целоваться. Будем просто гулять, а там посмотрим… Главное, чтобы она была рядом. Под утро я заснул, а когда проснулся, сразу пошел за билетами. В кинотеатре еще размышлял: а может, мне Кате тоже признаться? Пусть знает правду. Но потом решил, что прозвучит эта правда глупо и, чего доброго, Катя сделает вывод, что я признался с определенной целью. Нет, надо еще повстречаться, а потом уже все сказать. Так что в кино я на нее только смотрел осторожно сбоку. Видно было мало: косичку с плетеным шнурком в ней и такой же плетеный шнурок на запястье. На улице под пуховиком и шапкой и того не видно… На следующий день мы пошли гулять. На горку. Это было логично – где сказки, там и горки. У Кати было хорошее настроение, только напрасно она постоянно пыталась съехать по льду стоя, через пару метров все равно падала и катилась уже как придется. Я сначала тоже катался, а потом стал ее снизу ловить. Типа для страховки. На самом деле просто она меня интересовала больше замерзшей наклонной поверхности. В очередной раз грохнувшись и извалявшись в снегу, Катя сказала: – Подумать только, послезавтра уже Новый год. – Да, один год закончится, начнется другой. Несомненно, это чудо. – Ладно, не чудо. Обычный календарь. Но все равно я люблю Новый год. А ты… с кем его будешь встречать? Я задумался. Если бы мы не поссорились с Водовозом, возможно, я пошел бы к нему. Если бы у меня не было Кати, отправился бы к девчонкам из общаги. Нашел бы куда пойти… А теперь? – Буду дома, – сказал я. – А что? – Один? Тут я понял, что Катя, наверное, пытается осторожно выяснить, не встречаюсь ли я еще с кем-то. – Один, конечно. – И что ты будешь делать? – Не знаю. В интернете сидеть. Или в окно смотреть. Придумаю. Катя задумчиво почесала подбородок. – Да, надо придумать… Потом у нее зазвонил телефон, и разговор про Новый год мы закончили. Да и какая разница, как его встречать. Если бы от этого что-то зависело… Меня интересовало только – тридцать первого мы увидимся или нет? И еще надо было, наверное, что-то Кате подарить. А что? Я ее почти не знаю. Что она любит, чего не любит… – Ну что, пойдем в теплое место? – предложила Катя. – А то замерзнем и будем в Новый год сопливые. А ты и так только что переболел. – А что у слона длиннее хобота… – пробурчал я. – Сопли, – засмеялась Катя. Ну, чувство юмора у нее точно есть. Когда я вернулся домой, застал там квартирную хозяйку. Нынче она явилась без предупреждения, открыла дверь своим ключом и теперь тыкалась во все углы, высказывая свое недовольство. А под конец заявила, что хочет повысить плату. Это вообще ни в какие ворота не лезло, потому что летом она обещала целый год не повышать. – Не устраивает – ищи другое место. Она ушла, а я задумался о деньгах. Нет, если сказать маме, что плату повысили, она мне поверит. И даже отец наверняка поверит. Я задумался о другом. Когда еще учился в десятом классе, отец сказал, что деньги на кино с девчонками давать не будет. Надо – заработай. Девчонок у меня тогда не было и вообще были другие интересы, но летом я подрабатывал в папином офисе. Сортировал бумажки, до которых у кадровых сотрудников не доходили руки. И после десятого, и после одиннадцатого классов. А когда я закончил первый курс, курьер «Мечты» взял отпуск и я вместо него катался по городу… В общем, я подумал, что мне будут нужны деньги. Того, что переводила мама, хватало на квартплату и еду. А Катя – это и не их дело к тому же. Сам разберусь. Как-нибудь… Она Я даже предположить не могла, что меня можно почти довести до слез простым сообщением – в Новый год Андрей будет один. Конечно, я не прослезилась и даже виду не подала. Вдохнула поглубже, переждала резь в глазах и животе… А тут и телефон зазвонил. Но все равно это было ужасно, нелепо и неправильно. Новый год – веселый праздник, волшебный. Елка, мандарины, фейерверки за окном… А Андрей – один. К тому же я понимала, что и мне будет плохо, я ведь знаю, что он – один. И еще понимала, что это никак не изменить. Я, конечно, могу пригласить его к себе, но он откажется. Я чувствовала, что откажется, вон даже в квартиру за мной не заходил нормально, пожарная лестница ему нравилась больше… А отпроситься у родителей и прийти к Андрею самой – невероятно. Никто меня на всю ночь не отпустит, Новый год – семейный праздник, за эту формулировку мама держалась руками и ногами. Да и куда отпрашиваться? В общагу? Не пустят. Друзей – таких, чтобы с приличной репутацией и мама им доверяла, – я в универе пока не завела, а со школьными уже не общалась… Весь вечер я ощущала беспомощность. Нет выхода, нет… Никак не извернешься, чтобы встретить Новый год вместе. Что сам Андрей, возможно, не очень и хочет со мной его встречать, я тоже подумала, но потом решила, что моя компания лучше, чем полное одиночество. Даже в окно на фейерверки смотреть веселее вдвоем. А ночью меня вдруг подбросило от неожиданной мысли. Проснулась и поняла: Ольга Владимировна. Вот мой выход! Мама может ее не помнить, даже если виделись в школе, но если та позвонит и расскажет, что мы с Андреем учились вместе, да еще скажет, что приглашает к себе на Новый год целую компанию… Мама, пожалуй, согласится. По крайней мере, это был единственный разумный вариант, который пришел мне в голову. Осталось только уговорить саму Ольгу Владимировну. Я позвонила ей на следующий день сутра, сказала, что у меня есть важный разговор. И, конечно, не телефонный. Пока дошла – испугалась. Вот сейчас она меня выпроводит восвояси, как пыталась отправить в прошлый раз. Скажет: не лезь к Андрею. Правда, теперь мне есть чем возражать. Мы с ним дружим, в конце концов. Ну и не может же она мечтать, чтобы он сидел в новогоднюю ночь дома один. А если ему что-то в голову придет? Мало ли… Все это я ей и выложила, уже традиционно получив чай с печеньем. Смотрела она на меня как на сумасшедшую. Как говорится, хуже дуры только дура с идеями. – То есть ты хочешь, чтобы я соврала твоим родителям? Я кивнула. Очень хочу, еще как хочу. – Но вы в школе даже не дружили, учились в разных классах… Я как-то слабо себе представляю все это… Не беда, я себе это тоже слабо представляла. – Давайте все продумаем. И мы вступили с ней в сговор. Она все взвесила и решила, что я – это лучше, чем что-то еще, до чего может додуматься Андрей в одиночестве. А я решила, что от Ольги Владимировны скрывать что-то теперь нет смысла, я ведь уже призналась, что люблю Андрея. Ну и потом, мне было ее немного жаль – что он сбежал и не общается с ней. Она мне показалась очень даже нормальной. И еще я вдруг подумала, что Виктор, который докатился до того, чтобы брать деньги за дружбу с Андреем, может теперь со злости черт знает что про него наговорить. Поэтому немного рассказала и о конфликте. Пусть лучше верят в мою версию. Ну и, конечно, Андрей о том, что я сюда приходила, знать был не должен. Еще распсихуется и к себе не пустит. Договорились, что Ольга Владимировна позвонит моей маме ближе к вечеру. Чтобы у той было не слишком много времени на размышления. Результата этих переговоров я так ждала, что даже на свидании с Андреем дергалась. А вдруг не получится? Он, правда, понял это как-то неправильно. – Ты торопишься? – Нет. – Тогда, может, тебе гулять надоело? Ходим по улице, тебе скучно… Предположить, чтобы мне было с ним скучно, мог только слепой. Но ответить я не успела, он спросил: – Завтра увидимся? – Да, знаешь, только не заходи за мной. Я за тобой сама зайду, хорошо? Потому что если меня отпустят, то я сразу приеду и останусь, ведь Ольга Владимировна будет врать, что мы едем за город, выезд часа в два; а если не отпустят, то приду и побуду до вечера. Когда я вернулась домой, мама растерянно поведала, что звонила некая Громова и она даже вспомнила ее по каким-то общешкольным собраниям. И что, конечно, она не ожидала, что я вдруг соберусь куда-то на Новый год, но… Видимо, мама Андрея была очень убедительна. И звала именно в компанию, где будет много народа, наверняка уточнив, что сплошь девчонки. – Но надо же было раньше предупредить, Катя. Я закивала, просто-таки затрясла головой. Да, мам, я дурочка, забыла предупредить. Главное, не запрыгать от счастья – пожалуй, родители насторожатся. Утром мама начала готовить салаты, а мне все пыталась дать продуктов с собой. Я сначала отказалась – все-таки, по легенде, я не под елку в сугроб еду, а к приличным людям. Но потом подумала: проще не спорить и лишний раз не отсвечивать. Да и кто там знает, что у Андрея дома есть, а чего нет. В итоге мама сложила мне в пакет колбасу, сыр, пирожки и даже салат в баночке. Я взяла свое парадное платье, а надела джинсы и свитер – все-таки за город еду. И отправилась к Андрею. Уже по дороге подумав, что он мог меня обмануть и не один встречать Новый год собирался. Но поворачивать обратно было поздно. Когда он открыл мне дверь, вместо того чтобы позвать его на прогулку, я спросила: – Как ты смотришь на то, что я останусь тут до завтра? На Новый год? Он Я решил, что признаюсь Кате в том, что тоже ее люблю, тридцать первого декабря, как раз в Новый год. Судя по всему, она очень любила этот праздник. К тому же наши отношения сейчас выглядели странно. Она могла подумать, что я с ней встречаюсь от нечего делать. Да, сразу признаться я не смог, но теперь понял, что и тянуть долго не получится. А так вроде повод – праздник. Главное, чтобы она пришла именно в этот день. Подарю что-нибудь и признаюсь. Тридцатого вечером я снова поехал к тем уродам, с которыми играл в карты. В общем, играй я тогда в нормальном состоянии – и не проиграл бы, и сообразил, что суммы ставят большие. Но я в тот момент мало что соображал после водки и травы. И они мне в тот раз предлагали долг отработать – продавать эту самую траву. Убеждали, что это удобно, нормальные деньги, а главное – безопасно, если не носить с собой сразу большое количество. Поймают менты – скажешь, что для себя, и все. Но тогда я отказался. Даже не потому что побоялся. А потому что противно – развели как лоха, а я не догадался вообще, зачем это все было. В общем, в тот раз я решил отдавать деньгами и с этими козлами больше не связываться. А теперь подумал: почему нет, если не заниматься этим постоянно? Немного, пока не разберусь с долгами в универе и не найду что-то законное. Да и не тяжелые вещества же это, подумаешь, трава. В некоторых странах даже за наркотик не считается. Я себя легко убедил, что все будет хорошо, и поехал в этот притон. Туда меня в первый раз привел бывший одноклассник. Учился с нами до девятого, потом исчез, а тут встретились случайно на улице. Я как раз ушел из дома, а с родителями мы еще не договорились, в общем, настроение у меня было паршивое и мысли самые черные. Так я туда и попал. Но теперь все иначе. Пить с ними я не собирался. Играть – тем более. Только договориться о сотрудничестве. Взаимовыгодном. Да они меня еще могли обломать и послать куда подальше. Но не обломали. Даже напомнили точный вес, с которым можно еще смело попадаться и врать, что это для личного употребления. Больше – статья. Но я же не дебил… Правда, именно сейчас в пакетике было столько, что на статью мне бы прекрасно хватило. Только сдался я кому-то – задерживать меня, а тем более обыскивать… Возвращался домой поздно, через торговый центр. Там была толпа народу. Наши граждане не могут купить новогодние подарки в середине месяца, им надо обязательно ходить по головам друг друга тридцатого и тридцать первого. Я-то ладно, я и предположить не мог, что к празднику у меня вдруг появится любимая девушка… И все-таки что ей дарить-то? Я видел, что Катя любит шоколад с орехами. Но не дарить же шоколадку. Еще она любит старые детские мультфильмы, например про Шрека. Да, подарить шоколадку, диск, взяться за руки и уйти в детский сад… В конце концов я решил, что можно подарить духи. В них не надо разбираться, сказать консультанту, что для девчонки-первокурсницы, сколько я готов в принципе заплатить, и за меня выберут… Домой я пришел с маленькой коробочкой. И все-таки с диском. За окнами хлопали петарды. Это подарки население покупает в последние дни, а грохать пиротехникой начинают куда раньше. Превентивно… Пакетик с травой я закинул на верхнюю полку в шкафу. Потом лег спать. А точнее, крутиться и ждать завтрашнего дня. Придет Катя, не придет Катя… И вообще, что будет дальше. Потом, когда я уже признаюсь. Все будет очень хорошо? А долго? Может, Катя часто влюбляется? Хотя нет, она же говорила про девятый класс. Но… я же у нее не первый. Получается, то ли она может влюбляться параллельно, то ли для нее правда постель – не повод для знакомства. Любит одного, спит с другим. Или с другими… Это были уже совсем неприятные мысли, и я закрыл голову подушкой, как будто эти мысли были не в голове, а атаковали меня снаружи и подушка могла от них защитить. Потом я все-таки заснул – одетый и с подушкой на голове. Проснулся, потому что душно стало… Была уже середина ночи. Тридцать первое декабря. День, когда я впервые в жизни собирался сказать девушке, что я ее люблю… Особенный день. Катя пришла днем с какими-то пакетами и сказала: – Как ты смотришь на то, что я останусь тут до завтра? На Новый год? И я забыл, что собрался признаваться. Потому что сначала очень удивился: как это на Новый год? На ночь, что ли? Вот тут у меня останется? Катя? Только покивал – да, оставайся, конечно. Как я мог на это смотреть? Только как на чудо. А потом она прошла в комнату и заявила: – Ну у тебя и бардак. Нет, в любое другое время… Но сегодня же праздник! Давай хоть сделаем уборку, что ли. И я снова только покивал. Катя начала мной командовать: это убери, это подними. Пакеты свои притащила на кухню. В общем, так себя вела, будто собралась здесь жить. Наверное, Новый год для нее был самым важным праздником. Тогда желание провести его в чистом помещении было вполне понятно. Но вышло так, что я снова не мог ей признаться, даже бы если захотел. Потому что это было бы глупо – заявить девчонке, которая моет у тебя посуду, мол, люблю тебя. Так и сказать – в спину и под шум воды. А потом меня озадачил другой вопрос: мы что, и спать вместе будем? После того как я вроде решил к ней не лезть? По крайней мере пока… Или она рассчитывает до утра сидеть? Или спать в прямом смысле этого слова? Ага, на одном диване. Обнявшись. И к утру я останусь заикой. Потом память подкинула картинку: Катя восьмого декабря застилает простыней диван. Я потом эту простыню сунул в стиралку, повесил в ванной да и забыл. Как-то не до нее было. Там она и болтается. Вот такая чушь лезла в голову…