Патрик обнимает меня за плечи: – Прости, я задаю слишком много вопросов. – Ничего, – отвечаю я и понимаю, что действительно не против. С Патриком мне спокойно. Мы медленно идем по берегу. Обледеневшая тропинка скользкая, и я радуюсь, что Патрик обнимает меня за талию. Я рассказала больше, чем намеревалась, но всей правды открыть не могу. Иначе он уйдет, и тогда никто не удержит меня от падения. Глава 20 Теперь Рэй просыпался, охваченный уже забытым оптимизмом. Он взял отпуск на все Рождество, и хотя пару раз наведывался в офис и привозил документы домой, не мог не признать: отдых пошел ему на пользу. Сейчас его живо интересовало, как Кейт справляется с расследованием. Из девяти с лишним сотен красных «Фордов Фокусов» и «Фиест» с бристольской регистрацией только сорок заставили сработать систему автоматического распознавания номеров. Видеозаписи стирались через девяносто дней, но Кейт, вооружившись списком автомобилей, выяснила всех до единого владельцев, намереваясь допросить их о передвижениях в день рокового наезда. За последние четыре-пять недель список значительно сократился, но дальше дело застопорилось: то машина оказывалась продана без оформления полагающихся документов, то официальный владелец переехал, не оставив нового адреса. Чудо, что Кейт вообще вычеркнула столько непричастных к аварии, учитывая сезон рождественских отпусков. Но теперь праздники закончились – наступало время решительного прорыва. Рэй сунул голову в комнату сына. Из-под одеяла виднелась только темная макушка, и Рэй беззвучно прикрыл дверь. Его новогодний оптимизм совсем не передался сыну, чье поведение ухудшилось настолько, что он схлопотал от директрисы два официальных предупреждения. В третий раз его отстранят от занятий. Рэю такая мера казалась нелепостью: мальчишка и так прогуливает больше уроков, чем посещает, и ненавидит саму идею школьных занятий. – Люси еще спит? – спросила Мэгс, когда Рэй вошел в кухню. – Оба спят. – Нужно будет уложить их пораньше, – сказала Мэгс. – Им через три дня в школу. – У меня есть чистые рубашки? – спросил Рэй. – Как, ты себе ни одной не постирал? – Мэгс скрылась в смежной прачечной и вернулась с пятеркой выглаженных рубашек, переброшенных через руку. – Эх, хорошая у тебя жена! Не забудь, мы идем в гости к соседям. Рэй застонал: – Это обязательно? – Да. – Мэгс вручила ему рубашки. – Ну кто приглашает гостей в первый день нового года? – возопил Рэй. – Дурацкое время для вечеринки. – По мнению Эммы, все так усердно отмечают Рождество и Новый год, что каждый только рад опохмелиться по окончании праздников. – Ничего подобного, – буркнул Рэй. – Делать мне нечего… Заведут шарманку о том, как их штрафанули за скорость в тридцать семь миль в час при ограничении в тридцать, хотя вблизи не было ни одной школы, и какая это пародия на правосудие! Стоит мне где-то появиться, и через пять минут разговор превращается в огульное охаивание полиции. – Не могут же люди сидеть в гробовом молчании, – со стоическим терпением возразила Мэгс. – Они тебя практически не знают… – На то есть веские причины. – …поэтому вынуждены говорить с тобой о работе. Будь снисходительнее. В крайнем случае меняй тему и поддерживай светскую беседу. – Ненавижу светскую беседу! – Прекрасно! – Мэгс грохнула сковороду на стол с неожиданной силой. – Тогда не ходи. Ей-богу, Рэй, так всем будет лучше. Нечего портить людям настроение! Рэю не понравилось, что жена разговаривает с ним как с ребенком. – Я не отказываюсь пойти, я только жалуюсь, что будет очень скучно! Мэгс повернулась к мужу, не столько раздраженная, сколько расстроенная: – А жизнь – это не только пироги и пиво, Рэй. – С Новым годом вас обоих. – Рэй вошел в общий зал полицейского управления и поставил перед Стампи жестяную коробку «Кволити-стрит». – Вот вам компенсация за Рождество и Новый год. В национальные праздники в управлении работали только дежурные, и Стампи вытянул короткую соломинку. – Какая ж это компенсация – коробка шоколада за выход на работу в семь утра первого января! Рэй улыбнулся: – Ты все равно староват для новогодних танцулек, Стампи. Мы вот с Мэгс заснули, не дождавшись полуночи. – А я никак не отойду, – зевнула Кейт. – Хорошо отпраздновала? – спросил Рэй. – Насколько я помню, да, – засмеялась она, и Рэй ощутил укол зависти. Он сомневался, что Кейт на своих вечеринках выслушивает нудные разговоры о штрафах за превышение скорости и брошенный на улице мусор. – Так, ну, что у нас имеется? – спросил он. – Хорошая новость, – похвасталась Кейт. – У нас есть номер машины! Рэй, не сдержавшись, широко улыбнулся: – Наконец-то! Ты уверена, что это тот самый автомобиль? – Точно тот. После наезда тачка ни разу не засветилась на уличных камерах слежения, и хотя налог уже просрочен, с учета ее не снимали. Наверное, отправили на автосвалку или сожгли. Машина зарегистрирована в Бофор-Кресент, около пяти миль от того места, где сбили Джейкоба. Мы со Стампи съездили туда вчера, но там пусто – дом сдавался внаем. Стампи пытается дозвониться в кадастровую службу и узнать, остался ли у владельца новый адрес бывшего жильца. – Но имя мы узнали? – не утерпел Рэй. – Узнали, – улыбнулась Кейт. – В системе банковского обслуживания его нет, в списках избирателей тоже, поэтому онлайн я ничего найти не могу, но сегодня мы все выясним. Я направила в компанию коммунального обслуживания запрос на персональные данные их абонента, и сейчас, когда праздники позади, мы начнем получать ответы. – Мы и насчет матери Джейкоба тоже немного продвинулись, – похвалился Стампи. – Молодцы! – похвалил Рэй. – Надо мне чаще отпуск брать. Вы с ней пообщались? – Телефона нет, – огорчил его Стампи. – Кейт наконец вышла на замещающую преподавательницу из Сент-Мэри, которая дружила с потерпевшей. С ее слов, после несчастного случая женщине казалось, что в случившемся все винят ее. Она сгорала от стыда и возмущения, что водителю-виновнику все сошло с рук… – Сошло с рук, вот как? – возмутился Рэй. – А мы, значит, сидели на заднице и ничего не делали? – Я всего лишь повторяю слова той учительницы, – возразил Стампи. – В общем, женщина оборвала все связи и уехала из Бристоля с намерением начать жизнь заново. – Он постучал по папке, потолстевшей на несколько дюймов с тех пор, как Рэй видел ее в последний раз. – Я пока жду имейл от местной полиции, но к концу дня у нас должен быть ее адрес. – Хорошая работа. Очень важно загодя ввести мамашу в игру на тот случай, если дело дойдет до суда. Меньше всего нам нужно, чтобы какой-нибудь журналюга возмущался во всех СМИ, что полиция больше года не могла предъявить обвинение… У Кейт зазвонил мобильный. – Управление полиции, констебль Эванс. Рэй хотел удалиться в свой кабинет, но Кейт бешено зажестикулировала, подзывая его и Стампи. – Отлично! – ответила она в телефон. – Спасибо вам огромное. Девушка что-то быстро записала в большом блокноте. – Попался, – торжествующе улыбнулась она. Стампи тоже улыбнулся, что для него было редкостью. – Звонили из телефонной компании, – пояснила Кейт, ерзая на стуле от возбуждения. – Они рассмотрели наше ходатайство о предоставлении личных данных владельца скрытого номера и назвали нам адрес! – Давай сюда. Кейт вырвала из блокнота верхний лист и подала Стампи. – Блестящая работа, – одобрил Рэй. – Не будем тянуть. – Из металлического шкафчика на стене он сгреб две связки ключей и бросил одну Стампи, который ловко перехватил ключи на лету. – Стампи, бери все, что у нас есть на мать Джейкоба, и дуй в местное отделение. Скажи им, что мы не можем ждать – срочно нужен ее адрес. Не возвращайся, пока ее не найдешь, а когда отыщешь, сразу скажи – водитель ответит по всей строгости закона. А мы с Кейт проведем задержание… – После паузы Рэй бросил ключи Кейт: – Лучше ты за руль, мне тут надо отменить планы на вечер. – Что-нибудь крутое? – поинтересовалась девушка. Рэй усмехнулся. – Поверь, я с удовольствием поработаю.