Ты целовала меня такими поцелуями, которые всегда служили предисловием к сексу, и когда я легонько нажал тебе на плечо, ты опустилась на колени без малейшего недовольства. Ты просто зациклилась на том котенке. Его еда, его игрушки, даже его идиотский лоток были для тебя интереснее, чем убирать дом или готовить ужин. Куда интереснее, чем говорить со мной. Ты играла с ним целыми вечерами, возя по полу игрушечных мышей на веревочке. Ты уверяла, что днем работала над своим портфолио, но я, вернувшись с работы, видел, что твои порошки и краски в гостиной стоят нетронутыми. Через две недели после того, как ты ко мне переехала, я, придя домой, нашел на кухонном столе записку: «Ушла гулять с Сарой. Ложись, меня не жди». Я, как всегда, звонил тебе в тот день два или три раза, но ты не удосужилась меня предупредить. Ты ничего не оставила на ужин, решив, видимо, поесть в городе и не подумав, что буду есть я. Я достал из холодильника пиво. Котенок мяукал и цеплялся за брючину, впиваясь когтями мне в ногу. Я отбросил его, и котенок упал на пол. Я закрыл его в кухне и включил телевизор, но не мог сосредоточиться. Все, о чем я мог думать, – о вечере, когда вы с Сарой в последний раз ходили в бар, о быстроте, с которой она уединилась со своим новым знакомым, и о легкости, с которой ты поехала домой ко мне. «Ложись, меня не жди». Я не затем просил тебя жить со мной, чтобы проводить вечера в одиночестве. Одна женщина меня уже околпачила, и я не допущу, чтобы это случилось снова. Мяуканье продолжалось. Я пошел за новой бутылкой пива. Котенок мяукал за самой дверью, и я нарочно резко ее открыл: от толчка животное славно прокатилось по полу. Выглядело это комично, и на минуту у меня поднялось настроение, пока я не пошел в гостиную и не увидел бардак, который ты устроила на полу. Ты кое-как сгребла все в угол комнаты, но на газете лежал комок свежей глины, от которого на деревянном полу наверняка останется пятно. На подносе стояли твои баночки из-под джема с сомнительным содержимым. Котенок мяукал. Я отпил пива. По телевизору показывали документальный фильм о жизни дикой природы, и я смотрел, как лиса рвет кролика на части. Я прибавил громкость, но котенка все равно было слышно. Его нытье ввинчивалось мне в мозг; с каждым новым писком гнев, распиравший мне грудь, усиливался до ослепляющей ярости, знакомой, но не подвластной мне. Я встал и пошел на кухню. Ты вернулась за полночь. Я сидел в кухне, не включая свет, с пустой бутылкой пива в руке, и слышал, как ты очень аккуратно прикрыла дверь, расстегнула сапоги и на цыпочках пошла по коридору в кухню. – Повеселилась? Ты вскрикнула. Это было бы смешно, не будь я так зол на тебя. – Иисусе, Йен, как ты меня напугал! Почему ты сидишь в темноте? Ты включила свет, и флуоресцентная лампочка, замигав, очнулась к жизни. – Жду тебя. – Я же написала, что вернусь поздно! Твой язык немного заплетался, и я задумался, сколько же ты выпила. – После паба мы все поехали к Саре и… – Увидев мое лицо, ты осеклась: – Что произошло? – Я ждал тебя, чтобы ты не наткнулась на это сама, – сказал я. – На что наткнулась? – Ты вдруг протрезвела. – Что-то случилось? Я указала на пол возле лотка, где неподвижно лежал котенок. Он уже окоченел, и одна лапа торчала вверх. – Гизмо! – Ты зажала рот руками, и я подумал, что тебя сейчас стошнит. – Боже мой, как же так? Я поднялся со стула, чтобы тебя утешить. – Когда я вернулся с работы, его рвало в гостиной. Я начал искать в Интернете, что делать, но через полчаса он сдох. Мне очень жаль, Дженнифер, я знаю, как ты его любила. Ты уже плакала навзрыд, всхлипывая в мою рубашку, а я крепко прижимал тебя к себе. – Когда я уходила, с ним все было в порядке! – Ты вглядывалась в мое лицо в поисках ответа. – Не понимаю, как это могло случиться! Должно быть, ты заметила легкое колебание на моем лице, потому что отстранилась. – Ты что-то недоговариваешь? – Это, наверное, к делу не относится, – ответил я. – Тебе и так тяжело. – Скажи! Я вздохнул. – Когда я пришел домой, он был в гостиной. – Я закрыла его в кухне, как всегда, – возразила ты, но в твоем голосе слышалось сомнение. Я пожал плечами: – Не знаю, дверь была открыта. Гизмо драл газеты из стопки рядом с твоим подносом и, видимо, заинтересовался. Не знаю, что у тебя в банке с красной этикеткой, но крышка валялась на полу, и Гизмо сунул туда нос. Ты побелела. – Там глазурь для моих моделей! – Ядовитая? Ты кивнула. – В ней есть карбонат бария. Это действительно опасная штука, я всегда наглухо закрывала банку. О господи, это все моя вина! Бедный Гизмо! – Дорогая, не вини себя. – Я обнял тебя и прижал к груди, целуя в волосы. От них несло табачным дымом. – Это просто случайность. Ты пытаешься успеть все сразу. Лучше было тебе остаться и доделать работу, а ты вон отрывалась в клубе. Уж конечно, Сара бы тебя поняла! – Ты прижалась ко мне, и твои рыдания начали затихать. Я снял с тебя пальто и поставил сумку на стол. – Пойдем наверх. Утром я встану пораньше и займусь Гизмо. В спальне ты притихла, и я дал тебе время почистить зубы и умыться. Я выключил свет и лег, а ты прижалась ко мне, как ребенок. Мне очень понравилось, что ты во мне так нуждаешься. Я начал поглаживать тебе спину и целовать в шею. – Ты не против, если мы сегодня не будем? – спросила ты. – От этого станет легче, – заверил я. – Я хочу, чтобы тебе было лучше. Ты не протестовала, но когда я тебя целовал, ты не ответила. Я вошел в тебя резко, грубо, желая добиться какой-то реакции – любой, но ты закрыла глаза и не издала ни звука. Ты отняла у меня все удовольствие, и за твой эгоизм я отымел тебя жестче. Глава 29 – Что это? – Рэй остановился за Кейт, глядя на маленький прямоугольник плотной бумаги, который та вертела в руках. – Было у Грэй в кошельке. Когда при составлении описи Грэй ее увидела, у нее глаза на лоб полезли. Вот хочу понять почему. Бледно-голубая визитная карточка была стандартного размера, с двумя строчками адреса – где-то в центре Бристоля, но больше ни единой буквы. Рэй взял карточку у Кейт и потер пальцами. – Совсем дешевая, – заключил он. – Не знаешь, чей это логотип? Вверху были вытиснены словно бы две незаконченные восьмерки, одна внутри другой. – Ни разу такого не видела. – И адрес в нашей системе не засвечен? – Никаких данных, и в списке избирателей тоже ничего. – Может, ее собственная старая визитка? – Рэй снова вгляделся в логотип. Кейт покачала головой: – Судя по ее реакции, нет. Карточка словно напомнила ей о чем-то страшном, и Грэй очень не хотела, чтобы я об этом узнала. – Есть только один способ это выяснить. – Рэй подошел к металлическому шкафчику и взял ключи от машины. – Поехали. – Куда? Вместо ответа Рэй приподнял голубую карточку. Кейт схватила куртку и бегом кинулась за начальником. * * * Они не сразу нашли дом 127 на Грантем-стрит – невзрачное кирпичное строение в бесконечном ряду нечетных номеров, отчего-то совсем не соответствовавших своим четным соседям. Рэй и Кейт постояли на тротуаре, разглядывая запущенный сад и серые тюлевые занавески на окнах. В соседнем саду два тюфяка служили лежанкой для бдительной кошки, которая замяукала, едва детективы направились к крыльцу. В отличие от соседних домов с дешевенькими пластиковыми дверьми, номер 127 встречал гостей нарядно покрашенной крепкой деревянной дверью с глазком. Щели для писем и газет в двери не имелось, зато к стене был привинчен металлический почтовый ящик, запертый на висячий замок. Рэй нажал на кнопку звонка. Кейт начала доставать служебное удостоверение, но Рэй тронул ее за локоть: – Лучше не надо, пока не выясним, кто здесь живет.