– В каком смысле? – Почему вы тогда уехали? Дженна не ответила. Она откинула волосы от лица, и Рэй снова увидел страшный шрам на всю ладонь. Наверное, ожог или какая-нибудь производственная травма. – Что с рукой? – спросил он. Дженна отвела глаза и не ответила. – Что будет в суде? – спросила она. Рэй вздохнул, видя, что из Дженны Грэй ничего не вытянуть. – Завтра состоится только первое слушание. Вас попросят ответить на предъявленные обвинения, и дело передадут в уголовный суд. – А потом? – Вам вынесут приговор. – Я сяду в тюрьму? – спросила Дженна, поднимая глаза на Рэя. – Возможно. – Надолго? – Могут дать до четырнадцати лет. – Рэй внимательно следил за Дженной, на лице которой наконец отразился страх. – Четырнадцать лет, – повторила она и сглотнула. Рэй затаил дыхание. На мгновение ему показалось – вот сейчас она объяснит, что заставило ее умчаться прочь от сбитого ребенка, однако Дженна отвернулась и легла на пластиковый матрац, закрыв глаза. – Если можно, мне бы хотелось немного поспать. Рэй некоторое время смотрел на нее, потом ушел. Грохот от захлопнувшейся двери камеры эхом летел ему вслед. – Отличная работа. – Мэгс с порога поцеловала мужа в щеку. – Я видела новости. Все-таки ты правильно поступил, не закрыв дело! Рэй что-то ответил, по-прежнему думая о странностях в поведении Дженны. – Риппон-то довольна? Рэй прошел в кухню, где жена открыла банку горького пива и налила ему в бокал. – На седьмом небе. Разумеется, обращение к населению спустя год после несчастного случая тут же оказалось ее идеей… – Он криво улыбнулся. – А тебе не обидно? – Да нет. – Рэй отпил пива и поставил кружку с удовлетворенным вздохом. – Мне все равно, кому достанутся лавры, если расследование проведено по всем правилам и в суде будет результат. К тому же самое трудное досталось Кейт. Может, ему показалось, но упоминание о Кейт вызвало у Мэгс раздражение. – Как считаешь, сколько ей дадут? – спросила она. – Лет шесть или семь. Зависит от судьи и от того, захотят ли устроить показательную порку. Когда речь идет о ребенке, люди часто поддаются эмоциям. – Шесть лет – это чепуха, – отрезала Мэгс, думая о Томе и Люси. – Только не когда шесть лет ни за что, – буркнул Рэй больше самому себе. – То есть?! – В этом деле много странностей. – Каких это? – Мы считаем, она что-то недоговаривает, но прокуратура решила предъявлять обвинение, и мы уже ничего не можем сделать. Я и так дал Кейт максимум времени. Мэгс уставилась на мужа: – А кто из вас отвечает за расследование? Это Кейт считает, что там не все ясно? Поэтому ты выпустил Грэй под залог? Рэй поднял глаза, удивленный резкостью тона жены. – Нет, – медленно ответил он, – я выпустил ее под залог, потому что для следствия полезно без суеты перепроверить факты и убедиться, что под суд пойдет настоящий виновник. – Слушай, инспектор Стивенс, я порядки знаю! Может, я катаюсь с детьми в школу и обратно и собираю им с собой завтраки, но я тоже работала в полиции, поэтому не говори со мной как с дурой! – Прости, прости, виновен по всем пунктам. – Рэй шутливо выставил ладони оборонительным жестом, но Мэгс не засмеялась. Намочив маленькое полотенце в горячей воде, она начала энергично протирать столешницы и дверцы. – Удивляюсь я вам. Баба сбежала с места аварии, бросила машину и скрылась в Богом забытой глуши; через год ее нашли, и она во всем призналась. В чем тут сомнения-то? Какие неясности? По мне, все просто как дважды два! В Рэе плеснулось раздражение. День был долгим и непростым, и больше всего ему хотелось спокойно посидеть с пивом. – Там много странностей, – возразил он. – И я доверяю профессиональному чутью Кейт. Он почувствовал, что краснеет, и сам удивился, почему так защищает свою коллегу. – Вот как? – сухо переспросила Мэгс. – Ну что ж, молодец твоя Кейт! Рэй шумно вздохнул: – Что опять стряслось? Мэгс продолжала тереть дверцы шкафов. – Опять Том что-то натворил? Она заплакала. – Господи, Мэгс, ну что ж ты сразу не сказала? Давай выкладывай. – Рэй встал и обнял жену, повернув ее от раковины к себе и мягко отобрав мокрое полотенце. – Мне кажется, он крадет. Ярость, поднявшаяся в Рэе, была такой неистовой, что он не сразу смог заговорить. – Почему ты решила? Это уже последняя капля. Одно дело прогуливать школу и хлопать дверьми в порядке подросткового бунта, но чтобы красть?! – Я ни в чем не уверена, – начала объяснять Мэгс, – я с ним еще не говорила… – Она увидела лицо мужа и предупреждающе выставила руку: – И не стану, пока все не выясню! Рэй набрал воздуха в грудь. – Рассказывай по порядку. – Я прибирала в его комнате… – Мэгс на мгновение закрыла глаза, – и нашла под кроватью коробку с вещами. Айпод, ДВД-диски, гора конфет, новые кроссовки… Рэй покачал головой, но промолчал. – Карманных денег у него быть не может, – продолжала Мэгс, – потому что он еще не расплатился с нами за разбитое окно. Где он все это взял, ума не приложу! Разве что украл… – Замечательно, – процедил Рэй. – Значит, закончит за решеткой. Вот газеты взовьются – сын инспектора криминальной полиции сел за кражи в магазинах! Мэгс с тоскливым изумлением уставилась на мужа: – И это все, что тебя заботит? Твой сын последние полтора года совершенно изменился! Твой прежде счастливый, уравновешенный, умный сын прогуливает школу и крадет, а ты думаешь лишь о том, как это скажется на твоей карьере? – Мэгс выставила руки, словно отгораживаясь от мужа: – Не хочу с тобой говорить. Она решительно пошла к двери, но, будто что-то вспомнив, развернулась всем корпусом: – Тома оставь мне, ты только все испортишь. У тебя, гляжу, есть дела поважнее. Она взбежала по лестнице. Хлопнула дверью спальни. Рэй знал, что сейчас с Мэгс не сладишь – она ничего не захочет слушать. Он не карьерист, но и пустить службу на самотек не имеет права, раз он в семье единственный добытчик, и нечего тут кипятиться… Что касается Тома, пусть Мэгс с ним разбирается, если хочет. Честно говоря, Рэй даже не знал, как за это браться.