Отец и Ллойс вымывали от сажи руки. Я уже наполнила им миски и они одновременно сели молча поедать похлебку. Вот так просто, не задумываясь о правилах этикета, положив локти на стол, жадно хлебая каждую ложку, глотая плохо пережеванное мясо, а жирный сок стекал по подбородку. — Как дела в столице, Ллойс? — спросил папа, расправившись с половиной своей миски. Отломав ломоть хлеба, оборотень доел последнюю ложку баланды и произнес: — Пока все тихо. Ходят слухи, что наш император хочет заключить перемирие с островом Снежных драконов. Тролли продали нам свои шахты в Вингерских горах, а орки выкупили часть черной руды. С эльфийскими и человеческими королевствами пока мир. Хрупкий, но мир. — Лучше, чем ничего, — отец грузно поднялся со стула и собирался убрать всю посуду со стола, но я перехватила эту инициативу и за минуту, благодаря вампирской скорости и ловкости, перемыла всю посуду и расставила ее на место. — Ты бы увез ее в столицу, — краем уха услышала тихий голос отца. — Я бы и рад, господин Оммунд, — так же тихо прозвучал голос Ллойса. — Только Кэтерин не захочет оставлять вас одного. — Хотелось бы дожить до восемнадцатилетия Кэти, но чувствую я, Ллойс, что жить мне осталось недолго. Не хочется мне расстраивать мою летучую мышку, она и так настрадалась за свою жизнь. А моя смерть окончательно добьет ее и эти изверги сделают из нее податливую куклу. Страшно даже представить, что взбредет им в голову. Это правда... Я коснулась обожженной кожи шеи, где три ночи назад висел серебряный ошейник. Поэтому мне пришлось скрыть ужасный шрам шарфом. Сводные братья и сестры не дают мне и ночи продыха, затаскивая в пыточную. — Я обязательно поговорю с Кэтерин, — уверенно произнес оборотень, — но она такая же упрямая, как и вы. — Я рад, что у нее больше от меня, чем от ее жестокой матери. Сделай все, что сможешь, мальчик. Медленно выхожу из-за двери и делаю вид, словно не слышала этого разговора. С трудом натянула улыбку на дрожащие губы. Ллойс уже стоял на пороге в длинном тулупе и держал в руках дорожную сумку. Я поцеловала отца на прощание и выскочила оборотнем, провожая до дома его родителей. Мы просто молча шли рядом по широкой каменной дорожке, которую от снега очищали привидения. Полупрозрачные видения, по своей сути вредные существа, тихо ругались себе под нос, но работу свою выполняли. Деревня уже заснула, так что нас никто не провожал заинтересованными взглядами и мы могли спокойно идти по родной тропинке держась за руку. Я не решалась начать разговор об услышанном, да Ллойс не торопился говорить о чем-то. И потому разумным было с моей стороны опустить этот разговор до более подходящего момента. Из-за угла дальнего домика нам навстречу выбежал маленький волчонок. Серый несуразный комок смешно перебирал короткими лапками. Валери бежала навстречу родному дяде так быстро, что запуталась в собственных лапках и прокатилась кубарем по скользкой дорожке. Тихо заскулив волчонок уже медленно попрыгал на трех лапках к присевшему на одно колено и протянувшему руки Ллойсу. — Валери, маленькая, — забеспокоился Ллойс, — сильно поранилась? Он аккуратно осматривал ушибленную лапку. — Это она притворяется, — к нам подошла красивая серая волчица Офелия, мама Валери и старшая сестра Ллойса. Оборотница медленно встала на задние лапы и, сбросив шерсть, обратилась в человека. Ущипнув свою дочь за ушко, она порывисто обняла брата за шею и потрепала меня по макушке. — Вся семья ждет только вас двоих, — пожурила нас Офелия и взяла нас за руку. — Пойдемте уже. Мама накрыла богатый стол, а Камилла хочет похвастаться своим свадебным платьем. Я мягко освободила свою руку из железной хватки оборотницы. — К сожалению, мне пора возвращаться в замок, — бросаю грустный взгляд на мрачный замок, шпили которого пронзают полную луну. — Меня отпустили только до заката. Я уже как час должна была вернуться. Оборотни бросили друг на друга странные взгляды, но ничего мне не ответили. Обняв на прощание, они сказали, что попросят главу клана, чтобы тот отпустил меня во время свадьбы сестры. Только я очень сомневаюсь, что глава клана Ночных охотников согласиться. — Ты опоздала, Кэтерин! — на пороге замка стояла высокая вампирша в облегающем черном платье. На её бледном, холодном лице читалась откровенная неприязнь. Впрочем, вампиры никогда не скрывали своего истинного отношения ко мне. Леди Кассия, вторая жена нашего лорда, недовольно сложила руки на пышной груди, которая так и хочет выпрыгнуть из декольте платья. Но я с усилием воли подавила смешок, чтобы не нарваться на наказание. Смиренно опустив голову, поднимаюсь по длинной лестнице, отсчитывая каждую каменную ступеньку. На пятьдесят первой в поле зрения попал нижний край узкой юбки, и я остановилась. — У нас был с тобой уговор, — медленно начала леди. Ее хриплый голос пробирал до самых костей и по коже проходил неприятный холодок. — Я отпускаю тебя встретить оборотня, ты должна была вернуться в свою комнату до полуночи. — Простите меня, леди Кассия, повозка задержалась... На мою щеку опустился хлесткий удар когтистой пятерней. По щеке течет моя кровь. Вампирша брезгливо отряхнула ладонь. Для верности она вытерла руку о ворот моего пальто. — Не ври мне, Кэтерин! — холодная когтистая ладонь схватила меня за подбородок и заставила посмотреть в красные вампирские глаза. — Я видела, что торговый караван пришел вовремя, ваш забег по лесу и то, как ты встретилась с отцом. Лорд Авиль запретил тебе заходить в его дом! Леди Кассия занесла руку для второго удара. Закрываю глаза, смиренно ожидая очередной пощечины, в противном случае меня отведут в подземелье и наденут серебряные доспехи. — Кассия? — удивленно-раздраженный голос первой жены главы клана. — Что же ты делаешь? — Немедленно отпусти меня, Сабираш! — вампирша отпустила меня и выдернула свою руку из стального захвата леди Сабираш. Высокая женщина лениво осмотрела вторую леди дома Уиторн. Леди Кассия сжалась под этим уничтожающим взглядом, но отошла от нее на три шага. Старшая вампирша удовлетворительно усмехнулась и поправила погнутую часть кружева темно-красного платья. — Что у вас опять здесь происходит? И почему на щеке Кэти кровь? — обманчиво дружелюбно протянула леди Сабираш и протянула ко мне руку. По спине пробежались мурашки и я невольно вздрогнула. В голове еще свежи воспоминания, когда она с такой же милой улыбкой и ласковым голосом била меня, прикованную к стене, плетями. — Что же ты отходишь от меня, Кэти? — тонкие губы растянулись в улыбке, но уголки все равно дергались от отвращения. — Осторожно, милая, ты можешь упасть с лестницы. И правда. Я сама не заметила как подошла к краю лестницы и вот-вот покатилась бы кубарем вниз. — Иди ко мне, дорогая! — леди Сабираш притянула меня к себе за ворот пальто. Ловким движением руки она достала из воздуха черный платок и вытерла с моего лица кровь. Брезгливо одернув от меня руки, вампирша прижала грязный платок к носу и жадно втянула запах моей крови. Блаженно застонав, леди оторвала черную ткань от лица и засунула его в потайной кармашек юбки. — Я бы с удовольствием занялась твоим воспитанием, Кэтерин, — от милой женщины ничего не осталось, на ее место вернулась привычная стерва, — но в нашем клане случилось счастье — проснулся мой любимый драгоценный муж, лорд Авель. Леди Кассия тихо угрожающе зарычала. Старшая вампирша замерла на мгновение. Этого короткого промежутка времени не хватило второй жене, чтобы сбежать от смертоносного удара. Мой крик потонул в жутком грохоте, когда поток воздуха снес леди Кассию с ног и впечатал в стену. Вампирша выжила, но ее кости пробили кожу. С ярко накрашенных губ стекала черная кровь. Она быстро пришла в себя, гулко кашлянув кровью. — Касси, милочка, — издевательски засмеялась Сабираш, — а ты не раззивай на меня роток и не забывай, что силы у нас не равны. Меня схватили за руку и поволокли в глубь замка. Я еле-еле поспевала за ее широким шагом. Первая леди нашего клана отвела меня в комнату, где меня уже ждали полуживые девушки. Либел, на половину люди, на другую — зомби, использовали в качестве слуг. И никто не жаловался на их непрофессионализм: как заведенные игрушки они качественно и безропотно выполняют свою работу, не скажут лишнего слова, не бездельничают, лишних слухов не распространяют, едят по минимуму. Ненавижу эту крохотную комнату, где я пряталась от сводных братьев и сестер. Эту кровать, лежа на которой я вздрагивала каждый раз, когда за дверью раздавался любой шум. Этот шкаф, где я, опять же, пряталась и молилась, чтобы меня не нашли. От грубого толчка в спину я запуталась в убках и упала на пол, в ноги служанкам. — Ты невыносимая дрянь, Кэтерин! — закричала вампирша, что у меня заложило уши. — Тебе ясно было сказано не покидать замок в полнолуние! А ты посмела уйти из своей комнаты в важный для нас период, не оповестив никого! — Я отпросилась у леди Кассии... — тихо произнесла я и тут же пожалела о своих словах. Либелы ожили и одним движением разорвали на мне остатки пальто. Черная плеть с хлестким звуком опустилась на мою спину. Одна из либел закрыла мне в рот, чтобы мой крик боли не достиг верхних этажей замка. — Тебе слова никто не давал, тварь! — прорычала вампирша. — Ты вся провонялась псиной! Нарушила наказ нашего лорда! Ушла без спроса! Новое обвинение — новый удар, который чувствуется больнее предыдущего. Закончив с наказанием, она кинула плеть на мою кровать, на которой уже лежало тонкое открытое платье серого цвета. — К сожалению, у нас слишком мало времени на твое воспитание — отец ждет свою дойную корову. Щелкнув пальцами, леди Сабираш приказала служанкам вымыть меня в теплой ванне с лечебной настойкой, ускоряющей заживление. Сама вампирша ушла готовиться ко встрече с мужем. Мои темно-каштановые волосы тщательно намыливают приятно пахнущим шампунем. Тело омывают гелем, убирающим посторонние запахи. Я молча терпела боль, когда служанки задевали раны. Мне оставалось только ждать окончание этой пытки. Не люблю, когда меня касаются посторонние руки... Либелы помогли вылезти из ванны и наскоро вытерли меня махровыми полотенцами. Пока одна служанка сушила мне волосы с помощью стихийного шара, другая разглаживала платье. Когда следы от плетей затянулись, на меня надели это недоразумение. Однотонная, невзрачная ткань, которая мешком висело на моих плечах. Сегодня его перетянули широким корсетом, который подчеркнул мою талию. Служанки коротко поклонились и убежали заниматься своей работой. Я осталась стоять напротив зеркала, в котором отражалась грустная девушка. Кожа хоть и была чуть розовее, чем у истинных вампиров, но все же была бледнее человеческой. У всех вампиров нашего клана глаза были ярко-красного цвета, у меня же они бледно розовые. У меня так же не было острых скул и угловатых черт лица, а наоборот: круглые мягкие щечки, круглое лицо, пухлые губы и крохотные клычки, которыми я не прокушу кожу. Как говорится, на лицо явное отличие. Истинные вампиры никогда не будут относиться ко мне как к равной... — А кто это у нас тут грустит? — тихий шепот раздался возле ушка, и могильный холодок всколыхнул волосы на висках. О Мрак! Только не он! А я даже не заметила как он вошел! Сильный ветер ворвался в комнату и сдул горящие под потолком свечи. Крик о помощи застрял в горле, когда меня схватили сильные мужские руки и кинули на кровать. Тяжелое тело навалилось сверху, придавливая к жесткому матрасу. Руки взяли в плен одной широкой ладонью и завели за голову. Холодная ладонь пробралась под юбку и погладила бедро. — Я соскучился по тебе, моя Кэти! — жарко простонал Шеалу мне на ушко, укусив за мочку. — Думал ты меня встретишь, прогуляемся до дома. Сегодня такая чудесная ночь, а я шел один по этому холодному пустому лесу. Пальцы с острыми когтями коснулись края нижнего белья, из-за чего я неистово забилась под сводным братом. Шеалу лишь хрипло рассмеялся и, поддавшись вперед, впился губами в мой приоткрытый от ужаса рот. От жесткого болезненного поцелуя у меня потекли по щекам слезы. Нет, это был не поцелуй, а самый ужасный кошмар на яву, который приносит только боль и страдание. Старший сын лорда Авеля оторвался от моих губ. В этой темноте я вижу плохо, но я знаю, что на жестком лице расцвела злорадная самодовольная ухмылка. Глотая слезы злобы и обиды, пытаюсь выдернуть руки из захвата. Но Шеалу держит крепко и продолжает смотреть на мои дрожащие от рыданий губы. — Что же ты плачешь, Кэти? — он наклоняется для очередного поцелуя, но отворачиваюсь и губы скользят по виску.