Дрожащими пальцами я надеваю на мокрое тело серую ночную сорочку из грубой ткани. Когда полы сорочки закрывают ноги, дверь распахивается. Я стою спиной к двери с закрытыми глазами — не хочу видеть выражение их лиц. Сердце замирает, когда теплое дыхание опаляет щеку. — Здравствуй, Кэти, — шепот Шеалу у самого уха. — Я соскучился. Сильные руки разворачивают лицом к вампиру. Он хватает меня за шею, да так что потом останутся синяки. — Не прошло и недели, Кэтерин, как ты снова опять прыгаешь в объятия наследника клана Стэх. Можешь ничего не говорить, Элисара мне все рассказала и о вашем соглашении, в том числе, — его голос обманчиво ласков. Такой, что хочется бежать как можно дальше. Болезненный поцелуй припечатывает губы. Шеалу не дает мне отстраниться, схватив мокрые волосы на затылке. О, Мрак, снова это унижение! — Честно, я бы ужесточил наказание, вплоть до пожизненного, но тогда нашему отцу ничего не останется. А мы ведь не хотим, чтобы он узнал обо всем? Правда, Кэти? Палец с острым когтем очертил контур опухших губ. — Не слышу положительного ответа. Голос вампира стал жестче и щеку опалило болью. Сквозь слезы и судорожного вздоха произношу тихое: — Да. — Хорошая девочка, — очередной поцелуй-наказание. Терплю эти унижения со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами. Старший сын лорда Уиторна отрывается от моих губ и бросает сестре: — Ты первая. Только помни — немного. — Конечно, — Элисара хватает меня за волосы и запрокидывает голову назад. — Делаем все как договаривались. Острые клыки впиваются в шею. Адская боль пронзила все тело молнией. Даже от одного вздоха горят легкие. Больно дышать. Кружится голова. Больно сглатывать. Я вот-вот потеряю сознание. Все заканчивается так же быстро, как и началось. Элисара со стоном отскакивает от меня. Ее губы запачканы моей кровью. Вампирша жадно облизывает их, причмокивая и блаженно закатывая глаза. — Это лучшая кровь, что я когда-либо пила, брат. Шеалу не дает мне упасть, подхватывая под руки. Перед глазами все вертится как в эпицентре урагана. Вампиры о чем-то разговаривают, но я слышу их голоса словно сквозь вату. — Что ж, оставляю вас наедине, — слова Элисары привели меня в сознание. В воздухе блеснул металл и Шеалу одной рукой поймал ключ. Он сначала усадил еще слабую меня на кровать, а затем закрыл за сестрой дверь. В гробовой тишине прозвучало три оборота замка. Широко шагая, Шеалу плотно закрыл шторки. Маленькая комнатка освещалась только стоящей на прикроватном столике свеча. — Знала бы ты, Кэтерин, как я скучал по всему этому, — произнес вампир и кровать прогнулась под его весом. Слабость не дает мне отползти от мужчины. Он прижимает меня к жесткому матрасу. — Что за уродство ты напялила на себя, Кэти, в свой первый раз? ЧТО?! Первый раз? Нет! Нет, только не это! Только не с ним! Язык онемел и я не могу закричать, чтобы позвать на помощь. Мне и остается, что смотреть на своего мучителя. Треск разрываемой ткани и от юбки сорочки осталось только название. Ткань еле-еле прикрывала ягодицы. — Так-то лучше, — довольно мурчит Шеалу и набрасывается на мою шею. В отличие от отца, который делает это почти безболезненно, и от сестры, ощущения с которой сейчас кажутся почти щекоткой — Шеалу вцепился и сделал первый глоток так, что я на несколько минут потеряла сознание, но все равно продолжала чувствовать всю боль и как последние силы покидают тело. Эта боль навсегда останется со мной и будет сниться в кошмарах. Вампир так жадно пьет кровь, что это будут мои последние глотки. Может, оно и к лучшему — мои страдания закончатся. Может, так судьба решила избавить меня от мучений. — Тшш, — Шеалу дует мне в лицо и легонько похлопывает по щекам, — перестарался немного. Он дышал очень тяжело, словно за один день обежал всю Кровавую Империю. А я ничего сделать не могу и просто лежу под ним, осушенная. Онемевшей кожи касаются легкие невесомые поцелуи. Они касаются всего лица, шеи, плеч. Очередной болезненный поцелуй, от которого кружится голова. Холодная ладонь пробирается под остатки сорочки и накрывают ягодицы.