— Ты же знаешь, что я не сделаю этого, — рыкнула вампирша и со всей силы треснула сына ладонью по затылку. — И не смей поднимать на меня голос. Я его кормила, пеленки ему меняла, укачивала на руках, синяки прятала от отца, а он рычит на меня! — Прости, мама, — вздохнул вампир. — Но сейчас не лучшее время для допросов... — Что слу-чи-лось? Это из-за уиторновской полукровки? Император же сказал тебе... — Я уже не могу без нее! Плевать на приказ Всекровавого! Я не переживу, если с ней что-то случится... — Ты любишь ее? — удивилась вампирша. Вампир снова понуро опустил голову. — Я не знаю, мама. Мне противно от того, что пришлось ее обманывать, что она полюбила созданный мной образ, а узнав правду — ненавидит еще больше. Меня она боится. Кэтерин не посмотрит на меня так, как на Ксара. От этого больно мне. — Что ты опять наделал? — зло сузила глаза мать наследника. Глава 12. Я осталась одна Кэтерин Наконец-то. Наконец-то, за моей спиной знакомо хлопнула дверь моей комнаты. Наконец-то, я смогла присесть на родную твердую кровать и укутаться в старый, подаренный отцом плед. Наконец-то, я скоро брошусь ему на шею и обниму крепко-крепко, зацелую и не отпущу до конца дня. И сама укроюсь от всего мира в его медвежьих объятиях, по которым я очень соскучилась. Либелы помогли мне распаковать увеличившийся гардероб, который я, вряд ли уже надену. Семья и большая часть клана осталась в столице — праздник будет длиться еще около недели. В комнате осталось все по-прежнему. Дождавшись, когда слуги захлопнут за собой дверь, выдвигаю ящичек прикроватного комода, куда спрятала злополучный кулон. В свете полуденного солнца красный камень отливал золотом, в его сердцевине горел огонь. Стягиваю с усталых плеч толстый плащ. Сегодняшний день обещал быть солнечным и безветренным, поэтому надеваю легкую шубу с капюшоном. Сжимая в руке кулон, который принадлежит клану Стэх, принимаю решение поскорее выбросить его и вычеркнуть его хозяина из своей жизни. — Куда?! — рявкнула неожиданно взявшаяся охрана у ворот замка. — Тебе запрещено покидать замок без прямого разрешения главы. Я остановилась, чтобы бросить вампиру в серой форме, придав голосу уверенности и металла: — Я вольна, как и любой другой, уходить из замка. И прекрасно помню правило — не пересекать границу территории клана. На этом, прошу, меня более не беспокоить по выдуманным приказам. Лицо вампира вспыхнуло от гнева, но его остановил напарник: — Брось, Глэм. Не позорь себя разговорами с этой полукровкой. Она, как всегда, вернется как верная побитая собачонка лизать ноги своему хозяину. Мне хотелось высказать стражникам все, что накопилось за все годы унижений. Сдержало то, что они бы меня не отпустили, а я хочу поскорее увидеть отца и избавиться от кулона. Но первое, конечно же, кулон. Выкину его на территорию Стэхов и дело с концом, можно забыть об этом как о страшном сне. Осторожно ступаю по утоптанному снегу приближаясь к кровавым меткам на стволах деревьев. Вот здесь и кончается граница наших земель. Осматриваюсь — за мной никто не шел и не следил и на соседней территории нет ни живой души. В любом случае охранники почувствуют постороннюю вещь, прошедшую через границу и вернут кулон законному владельцу. Бросаю как можно дальше завернутый в ткань кулон. Он пролетел по дуге и упал в раскрытую ладонь высокого вампира с белыми волосами. Как он здесь появился?! Секунду назад на том месте никого не было... — Вы опять следите за мной? — отступаю на шаг, но продолжаю смотреть в желтые глаза наследника клана Стэх. Вампир ничего не отвечает, лишь раскрывает обернутую вокруг кулона ткань и всматривается в пылающий камень. С непонятно откуда взявшейся болью смотрю на его волевые черты лица, приоткрытые тонкие губы и по-человески загорелую кожу. Может, из-за нее он может спокойно находится под солнцем. Ну, это меня уже не касается, поэтому: — Прощайте, лорд Стэх. — Кэтерин, — раздраженно окликает меня мужчина, но я не слушаю его и разворачиваюсь на пятках, направляясь в сторону деревни. Порыв ветра поднимает полы шубы и мои распущенные волосы, а передо мной возникает вампир. Почему охранные заклинания не среагировали на вторжение постороннего? Моя вина — я отвлеклась, рассматривая блеклые камни, висевших на ветках деревьев — охранные амулеты никак не отреагировали на пересечение границы посторонним. И пока я смотрела на камни вампир оказался передо мной и схватил пальцами за подбородок, заставив посмотреть в его лицо. Вторая рука обвилась вокруг талии и прижала к крепкому торсу. Узкие желтые глаза выражают смесь эмоций: гнев, раздражение, усталость, боль. Тонкие губы искривлены от отвращения. — Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю, Кэтерин. — Отпустите! Немедленно! — толкаю обнаглевшего вампира в грудь. — Какое вы вообще имеете право пересекать нашу границу, лорд Стэх?! — Эти земли достались твоему клану незаконно, — зло рычит вампир. — И давай не будем об этой, Кэти. Важно другое — ты помнишь, что в случае опасности зовешь меня? — С чего бы мне это делать?! — С того, что я смогу защитить тебя от всех! — А с чего вы вообще взяли, что мне нужна ваша защита? Несколько секунд вампир зло смотрел на меня с высоты своего роста. — Что же ты такая упертая, а, Уиторн?! В кого ты такая?! От его крика с веток посыпался снег, вспорхнули со своих гнезд птицы, где-то завыли волки, а у меня сердце бешено заколотилось да так, что больно бьет по грудине. Мгновение и Стэх исчез. Он просто растворился в воздухе. С очередным порывом ветра до меня доносится чей-то голос. Он тихо прошептал: — Мунаэль... Просто позови... Смахнув почему-то набежавшие слезы, сильнее кутаюсь в шубу и бегу в деревню, к отцу. Поскорее бы увидеть его. Я так соскучилась! *** В родных домиках до сих пор горят свечи, а из труб в серое небо идет черный дым. На мгновение я словно оказалась в том дне, когда по счастливой случайности обогнала Ллойса, когда кинула в его морду снежок и, громко визжа, бежала по этой деревне. Вот только... На первый взгляд деревня словно вымерла. Нет ни одной живой души. Не бегают дети. Не идет дым из труб. Не кричат бабки, зовущие внуков и детей на обед. Не раздаются крики работяг. Даже скотина не мычит. У меня плохое предчувствие... Со всех сил бегу к родному дому... Сердце замерет, когда глаза не встречают вечно пылающего горна, его родное тепло, стука тяжелого молота о железо. На крыльце стоит вся деревня. Бледные люди прижимают шапки, платки к сердцу и роняют слезы на плохо подметенную тропинку. Нет-нет-нет-НЕТ! — Папа?! — мой крик эхом отдается от стен и закладывает уши. На ватных ногах бегу в дом, но сильные руки перехватывают меня поперек талии и уводят в противоположную сторону. — Отпусти, Ллойс! — царапаю ноготками руки друга детства, но оборотень не обращает на это внимание. Он закрывает за нами калитку и крепко прижимает к своей груди. — Мне жаль, Кэти... Прости... Прячу лицо в вороте его куртки. Беззвучные рыдания сотрясают плечи. Слезы щипают щеки, душат, вытягивают из меня все жизненные силы. Ладонь Ллойса успокаивающе поглаживает по спине, но это делает только хуже. В какой-то момент к нам подходит отец Ллойса, господин Ингольф, и шепчет сыну, чтобы он отвел меня в спальню отца. Скрыв мое лицо в под капюшоном моей шубы, чему я была ему благодарна, Ллойс за руку провел меня через толпу. Я чувствовала на себе сочувствующие взгляды, кто-то произносил слова соболезнования. Комната отца тонула во мраке. Окна закрыты плотными шторами, от свечей еще идет тонкий дымок. Он неподвижно лежит на своей кровати, накрытый по плечи белым покрывалом. Бледное, осунувшееся лицо, сильно высохших и похудевший. От этой картины слезы льются рекой. Я падаю у отцовской кровати на колени и роняю на сложенные на простынях руки.