— Оставим их, мальчик мой, — господин Ингольф уводит Ллойса из дома и запрещает другим входить сюда. Моя душа умерла вместе с отцом. От меня остались только слезы, воспоминания, пустое тело. Я сидела так очень долгое время. Солнце уже клонилось к закату. Слезы высохли. — Прости, папочка, — шепчу сухими искусанными губами. — Прости, что меня здесь так долго не было, что написала тебе всего одно письмо, что не успела сказать тебе важных слов. Прости за все, что я сделала, за все обидные слова... за плохое послушание... В последний раз касаюсь губами холодного лба отца. С опущенными глазами выхожу из отчего дома. На пороге дежурит все семейство оборотней. Ллойс первый подходит ко мне и обнимает. Обвиваю слабыми руками его могучую шею и шепчу ему в ухо: — Прошу тебя, Ллойс, забери меня от сюда. Пожалуйста, я больше этого не выдержу... — К-конечно, — шокировано прошептал друг... *** Год спустя Мунаэль Ничего... Год поисков и все впустую... О ранимой полукровке с розовыми глазами и нежными губами ни слуху ни духу. Последний ее след теряется у границы Кровавой Империи. Мунаэль устала растрепывает отращенные о вампирской моде длинные белые волосы. Он так устал от обязанностей главы клана Стэх, что это начинает потихоньку сводить его с ума. И только мысль об одной девушке заставляет вампира держаться за эту должность. Огненным вихрем в его личный кабинет врывается Августиль Аярд. Он с грохотом садится на соседний стул и, подперев острый подбородок руками, с грустью смотреть на друга. — Оставь ты уже эту мысль найти уиторновскую полукровку. Ее уже давно сожрали волки диких земель. — Нет... Глава 13. Попытка начать жить с чистого листа Два года спустя Кэтерин В маленькой ветхой лачуге на окраине небольшого города в растопленной печи томился наш ужин. Ллойс, бросивший работу Имперской розыскной службы ради меня, вот-вот должен вернуться с новой работы домой. Может, она и не приносила таких баснословных денег как предыдущая, но нам хватало на что жить. Несколько лет назад я предала струящуюся в моих жилах аристократическую вампирскую кровь — в ту же полночь я, согласно ритуалу, разрезала вены на руках и произнесла заклинание, навсегда вычеркнув те несчастные годы своей жизни. У ритуала был еще один огромный плюс — меня не отследит клан по крови. Для всего клана, да и для всего мира в целом, я умерла два года назад. Аромат свежих чесночных булочек наполнил нашу небольшую кухню. Эта старая лачуга стала нашим домом, а рыбацкий городок — новой семьей. Здесь все относились друг другу по-семейному. Даже нам, пришлым из Кровавой Империи, желали только добра. Конечно, поначалу все считали оборотня и вампиршу врагами, нехотя отдали этот ветхий домик. Но наше терпение, доброта и отзывчивость помогли расположить людей и стать хорошими соседями. Домик помогли привести в нормальный вид: совместными силами отремонтировали крышу и крыльцо, поставили забор... За открытым окном раздался смех местной банды. Дети шустро пробегали под окнами, играя в рыцарей и разбойников. Стучали друг о друга деревянные мечи, мальчишки кричали, девочки подбадривали их веселым смехом. — А-а-а-а! — притворно простонал главарь банды прямо под моим окном, — Я ранен в самое сердце! Передо мной открылась умилительная картина — Миколаш, с мечом подмышкой театрально схватился за сердце и рухнул на колени. Герман гордо выпятил грудь, показывая, что именно он одолел вражеского командира. — Кто-нибудь, — не унимался "пораженный" разбойник, — принесите мне целебного зелья, дабы я воскрес и победил злого рыцаря! — Эй! — протянул Герман, надув пухлые щеки. — Так не честно! Когда ты начнешь играть по правилам?! И топнул толстенькой ножкой. Миколаш, приоткрыв один глаз, показал брату язык. Заметив мой заинтересованный взгляд, мальчик широко улыбнулся во все двадцать восемь целых зубов. Его конопатый нос смешно принюхался, после чего мелкий бандит резко вскинул руки ко мне и торжественно произнес: — О прекрасная богиня Жизни! Ниспошли же мне свое благословление и одари своей силой! Проходившие мимо горожане по-доброму засмеялись. Я тоже не сдержала улыбки. Завернув еще горячую булочку в пергамент, и протянула ее подбежавшему разбойнику. — Кэти, сколько раз я тебе говорила, что передавать еду из окна — плохая примета! — пожурила меня пожилая соседка, наблюдающая за бесившимися внуками. Еще и крючковатым пальцем погрозила. Я только и успела ойкнуть, когда из моих рук выхватили угощение. Миколаш с неприлично громким чавканьем впился в пышную булку. Виновато улыбаюсь Людвиге, бабушке Миколаша и Германа, поминая ее наказ о местных обычаях и том, что детям нельзя перебивать аппетит перед едой. Но в следующую секунду мой домик окружила целая орава детей, жадно пускающих слюни на Миколаша и его булку. Они так жалобно на меня смотрели, что я опять не выдержала и, наполнив корзинку булочками, вышла с ней на крыльцо. Дети тут же обступили меня, прямо из корзинки хватая булки. — По одной каждому, ребята, — пыталась вразумить банду. — И пережевывайте чщательнее, не глотайте так. Но дети похватали булки и умчались по домам. Провожаю их, махая им в след рукой. В начале улицы возникла высокая темная фигура. Прищурившись, замечаю, что Ллойс тащит на плечах огромного вепря. Зверь, по словам соседей, уже долгое время досаждал городу. И вот, наконец, Ллойс вместе с охотниками выловили его. Оборотень сгрузил вепря у дома мэра и легкими прыжками оказался на нашем пороге. Ловким движением он обхватил меня за талию и нежно поцеловал в висок. — Привет, Кэти, — Ллойс внес в лачугу, закрывая ногой дверь. — А чем это так аппетитно пахнет? — Здравствуй, Ллойс, — чмокаю мужчину в небритую щеку. — Ужин уже готов — жду только тебя. Он опускает меня на пол, а сам подходит к тазику с ледяной водой. Пока он моет руки, я накрываю на кухонный стол: достаю из печи горшок с тушеной картошкой и мясом, две деревянные тарелки рядом, отдельно для Ллойса наливаю травяной отвар. Скучала ли я по той жизни? НЕТ. Именно большими буквами слово "нет". Мне оказалась по душе эта простая жизнь — держать в порядке дом, ждать его с работы, готовить еду, проводить свободное время на улицах города и общаться с соседями. Чуть прихрамывая на правую ногу, Ллойс садится на соседний стул и, поцеловав в висок, с аппетитом поглощает приготовленный мною ужин. Солнце уже клонилось к закату. Вот уже который вечер я встречаю с затаенным ужасом, что именно в эту ночь в нашу дверь постучат и... — Кэти, — мою дрожащую ладонь накрывает рука Ллойса. От неожиданности я вздрагиваю и роняю ложку. Только тянусь за ней, как оборотень хватает меня за плечи разворачивает к себе. — Они не найдут нас, милая, — трясет меня за плечи. — Я очень хорошо знаю методы сыска и, поверь, я предусмотрел всё! Я хорошо замел все наши следы. Даже запаха нигде не осталось. Мы умерли два года назад — нас загрызли хищники в Диких землях. — Мне очень хочется в это верить, — обнимаю ладонями его лицо, — но мне до сих пор сняться кошмары, Ллойс. Как они приходят, а за ними реки крови и трупы людей, детей... Оборотень трется щекой о мою ладонь. — Я обещаю тебе, что не допущу этого. И даже если они заявятся они не имеют никаких прав насильно забрать гражданина другой страны. С непониманием смотрю на хитрое выражение лица оборотня, который достал из нагрудного кармана два желтых листка. Трясущимися руками хватаю один из них. Развернув его, со слезами на глазах вчитываюсь в черные корявые завитки: "Госпожа Кэт О. признана полноправной гражданкой Вестердела." И официальная подпись и печать человеческого короля. Со счастливой улыбкой бросаюсь оборотню на шею. Мужчина закружил меня, крепко обнимая за талию. Он резко остановился и, разомкнув объятия, встал на одно колено. Взяв мою крохотную ладошку в свои ручища, он с дрожью в голосе произнес: — Согласна ли ты, Кэтерин, стать моей полноправной женой, дав клятву перед алтарем местных богов? Сердце защемило... — И ты ничего ему не ответила?! — завопила Марфа, моя знакомая через улицу. Я стыдливо опускаю розовые глаза, пряча их за волосы. Костяной гребень проходил по непослушным локонам. Умом понимаю, что многим обязана Ллойсу — он спас меня, увез из Империи, ушел из семьи, бросил любимую работу. Но сердце не на месте. Не могу я так, да не готова я еще к такому шагу. — Ллойс мой близкий друг. Мы дружим с самого детства. — Знаешь, — пухлая девушка откусила кусок кислого яблока, — самые прочные браки между близкими людьми. Да как только вы пришли в наш город, сразу было понятно, что вы пара семейная. Я до сих пор не понимаю, почему ты, Кэт, ерепенишься. Ллойс мужчина видный, работящий, хорош собой — не урод, хорошо сложен, помогает всему городу, вон, даже, вепря почти в одного уломал. Да на него все незамужние девки вешаются, а он только о тебе и говорит им в лицо. Завязываю косу белой лентой. — Он мне как брат... И другим я его не вижу... — Тьфу, — в сердцах сплюнула Марфа на недавно вымытый пол. — Либо ты дура, Кэт, либо влюблена в другого. Я склоняюсь к первому...