– Твоя личная выставка закончилась. Мы продали все, что хотели продать. Ты заработал несколько миллионов, можешь не беспокоиться еще полгода. – Почему же, – прервал Сэм. – Я почти закончил давние проекты, скоро тебе отдам, продавай. – О, наш гений ушел в работу? – Это страшные картины. Они связаны с тем, что происходит в городе. Кристианна помрачнела. – Кстати, насчет твоей безумной идеи с ангельской выставкой. Зачем тебе это нужно? Ты загрузил моего мужа бесполезной работой. – Поясни? – удивился Сэм. – Ты в курсе, что Алексон лично просматривает каждую присланную работу? – бросила помощница. – Не просто просматривает. Он их все привозит домой. Раскладывает эскизы вокруг себя, смотрит, сортирует. Выбирает, какие брать, какие нет, куда вешать. У меня дом превратился в галерею! Одни ангелы вокруг. – Есть что-то интересное? – Дикая куча пародий на Рафаэля во всех возможных вариациях, – грустно улыбнулась молодая женщина, отправляя в рот еще кусочек тунца. – Но есть пара интересных работ. Жаль, что имени автора к ним не приложили. – Выставка анонимная. Идея в том, чтобы дать возможность любому прислать свою работу и быть услышанным. Многие стесняются показывать то, что делают. Боятся насмешек и критики. Это благотворительный проект для талантов. Мы же не ошиблись? У тебя глаз-алмаз. Кристианна смягчилась. – Нет, не ошиблись. Работ действительно много. На следующей неделе начнем застройку. Сэм кивнул и вытащил из внутреннего кармана эскиз, который сам рисовал некоторое время назад. – А были ли там работы, похожие на эту? – Стилем или сюжетом? – Сюжетом. Кристианна отодвинула от себя пустую тарелку, сделала еще глоток вина и протянула руку к эскизу. Сэм не без трепета отдал ей клочок бумаги и вернулся к стейку. Почему-то он все время носил этот эскиз с собой. Как важную улику или напоминание о чем-то сокровенном. Если первые дни рисунок сводил его с ума, то теперь художник свыкся с ним настолько, насколько это было возможно. Он чувствовал себя Бильбо, которого заставили отдать кольцо Всевластия в зачитанной до дыр трилогии «Властелин колец». – Да. Несколько таких эскизов есть, – наконец произнесла Кристианна. Ее тонкая кожа стала бледной, взгляд потемнел. Губы приоткрылись, но отнюдь не от предвкушения или удовольствия. На лице застыл страх. Живой страх человека, который сталкивается с неизведанной низостью другого человека. Конечно, молодая женщина слышала про убийства в городе. Пусть полиция не выдавала глубинных секретов следствия, все знали, что появился маньяк, который убивает детей, рисует их кровью и оставляет в фойе родного дома. Все знали, что это связано так или иначе с ангельской тематикой, а самого маньяка следствие прозвало Рафаэлем. Диванные критики и эксперты строили свои теории о том, кто это и почему так поступает. Кто-то отмалчивался. Кто-то взял детей и на лето уехал подальше из города. Месяц покоя миновал, снова погиб ребенок, снова из него сделали ангелочка, но это был не Рафаэль. Город зашумел и успокоился. Сэм показал Кристианне эскиз, понимая, что тем самым выдал ей саму идею выставки. Она умна и сообразит, зачем Мун настаивал именно на таком формате, зачем искал способ заставить всех художников поверить в то, что они могут быть услышанными. И она достаточно умна, чтобы понимать: об этом говорить не следует. – И никак нельзя выяснить, кто их прислал? – Я думаю, можно. Магдер должен был об этом позаботиться. – Будь другом, Крис, найди мне их адреса. – Подожди, Сэм. До открытия выставки всего ничего. Давай соберем все работы. А потом найдем все адреса и имена. Но только если ты меня как следуешь попросишь. – Я буду самым старательным в мире художником. Нашел здесь небольшой отельчик. Оценим уровень комфорта? – Конечно. – Ее рука потянулась к кнопке вызова официанта. – И отправимся туда прямо сейчас. * * * РАФАЭЛЬ 29 июня 2001 года, 14:34 – Я отправил вам отчеты, у нас все под контролем. Управляющий, нанятый Рафаэлем почти сразу после создания агентства по предоставлению услуг нянь, обратился к нему по имени, но тот не услышал. Он смотрел на мужчину, чуть наклонив голову и думая, что тому следует скорее отправиться на обед. Тогда у Рафаэля появится возможность спокойно дойти до комнаты, где хранятся дубликаты ключей. У него не было времени подготовиться как обычно. Раньше он брал ключ ночью, уезжал в другую часть города, где снимал копию, и возвращал ключ до того момента, как в офисе появлялась первая няня. Его агентство хранило копии ключей от домов клиентов в сейфе, к которому был доступ только у высшего руководства. И у хозяина. Конечно, имени Рафаэля – ни одного из его имен – не стояло на документах конторы. Мужчина, который сейчас лебезил, боялся и пах, как старый трусливый пес, подписывал каждый чек, каждую бумажку. И для всего города он был единственным ответственным лицом. Человек добропорядочный, всю юность и зрелость проработавший в детском саду, ответственный и добрый. Он оказался хорошим руководителем. Рафаэль основал агентство сразу, как приехал в Треверберг. Он понимал, что должен выбирать только идеальных кукол, и нуждался в возможности отсмотреть товар. Идея с агентством нянь, горничных и прочей обслуги пришла сама собой. После Вены Треверберг показался ему огромным и мрачным. Именно таким, каким должен быть город, которому суждено увидеть высшее проявление творчества. Тогда Рафаэль еще готовился. Он пробовал себя, выбирал способы, смотрел разных детей. Он уже был уверен в том, что это дети до пяти лет – пока еще сохраняется пухлость. И уже почти был уверен в том, что это дети до кризиса трех лет. Дети, которые еще не осознают себя как отдельную личность, которые еще не превратились в сущих демонов, орущих на улице и в торговых центрах и требующих игрушку. Рафаэль считал, что красота младенческого возраста заключена не только во внешнем совершенстве, но и в том, что эти дети действительно ангелы. А потом что-то идет не так. – Я хочу взглянуть. Управляющий надулся. – Я потерял ваше доверие? Рафаэль покачал головой, изобразил улыбку, искренне надеясь, что она не похожа на оскал. – Дайте мне поработать. Я не займу ваш кабинет надолго. Управляющий кивнул: – Хорошо, я спокойно пообедаю. Рафаэль сделал вид, что занят документами. Он активировал компьютер, вбив незамысловатую комбинацию букв и цифр в качестве пароля, пробежал холодными глазами строчки отчетов. В офисе постоянно находились только директор и секретарь. Няни приходили и уходили, проводя здесь не более получаса. Как правило, они приносили ключи, деньги от клиентов, получали заработанное, нужные документы и выписки. Рафаэль сидел неподвижно минут пятнадцать. Он выбирал куклу и тщательно изучал распорядок дня всех, кто имел к ней отношение. За несколько лет он открыл несколько фирм, которые заняли примерно треть рынка обслуживания Треверберга. Няни, уборщицы, разнорабочие. Его люди занимались сантехникой, электрикой, делали простой ремонт (у него даже был подписан контракт с ведущими застройщиками города). Он работал с теми, кто жил в частном секторе или хотя бы в таунхаусах, не терпел жителей многоквартирных домов. Куклы, которых содержали в домах и рядом с природой, лучше подходили его замыслу. Выбрав куклу, Рафаэль определял, каким образом может к ней подобраться. Если способа не находилось, он напивался и заставлял себя посмотреть на другую куклу. А когда устроился работать в Центральный дом художников, понял, что пришло время для картин. Потому что здесь он увидел лучшие куклы. Он наконец обнаружил в них то, что не мог в других районах: аристократичность, чистоту, загадку, обещание. В последнее время ему везло. Все куклы, на которые он обращал внимание, находились в доступе. У него была возможность сделать копии ключей домов, где они жили. И он мог спокойно и достаточно подробно изучить распорядок их домашних. Он знал, как работает система видеонаблюдения, если она была, знал, как и где ее отключить и как попасть в дом или поселок, чтобы не остаться на камерах. Рафаэль встал из-за компьютера. Он успел проверить отчеты, написать карандашом на листке бумаги замечания, отметить время ухода (добавив к нему пять минут) и дойти до сейфа, который стоял в этом же кабинете. Достав из нагрудного кармана маленький ключик, он вставил его в скважину, набрал сложную комбинацию, открыл дверцу и наклонился, изучая маленькие надписи к каждому из десятков развешанных ключей. Ему нужен был ключ от дома Ангела, которого он увидел на ступеньках Центрального дома художников. Рафаэль улыбнулся, протянул руку, затянутую в латексную перчатку, и взял ключ, подписанный фамилией «Мун». 10. Аделия Ковальская 29 июня, 13:48 Бизнес-центр «Треверберг», деловой квартал – Это что такое, Энн? Аделия строго смотрела на помощницу, которая уже десять минут стояла посреди кабинета, опустив голову и выслушивая замечания. – Я в кои-то веки открываю журнал и вижу, что все расписание перепутано. – Прошу прощения, я все поправлю. – Хорошо хотя бы, что Мун с Магдером не подрались и каждый приехал в свое время. Но не понимаю, как так вышло, что у нас в записях Мун был утром, хотя я жду его только через тридцать минут, а Магдер будет сейчас, хотя на самом деле был утром. Ты только этих двоих путаешь? Или формируешь алиби для Муна, чтобы он сказал своей невесте, что был у нас, а сам мог развлекаться с любовницами? Энн Лирна отложила журнал и улыбнулась. – Это моя ошибка. Больше не повторится. – Не допускай ее, пожалуйста. Мне не нужен помощник, который все запутывает. – Но ведь пациенты приходят строго к своему времени? – Да. Не представляю, как тебе это удается, когда в записях такой кавардак. И как я теперь покажу журнал полиции? Грин меня сожрет живьем. Аделия взяла журнал и просмотрела аккуратные строчки, пролистывая страницу за страницей. Она не могла увидеть, как изменилось лицо Энн в момент, когда Ковальская упомянула Акселя Грина. Молодая женщина побледнела и даже помрачнела. – Детектив запросил наш журнал? – Я подписала соглашение о неразглашении и не могу с тобой это обсуждать. Исправь расписание, приведи его в соответствие с действительностью и верни мне журнал. А потом, – Аделия подняла на нее глаза, – у меня есть просьба. Личного характера. Энн улыбнулась. Она забрала журнал и замерла, глядя на начальницу. – У меня важная встреча после Муна. Она может затянуться на несколько часов. Не могла бы ты посидеть в это время с Меган? – Меган?