– У предпринимателей социальная сфера на хорошем счету для инвестиций и обеления собственного имени. Детский дом тянула семья Кеппелов, британских аристократов, которые построили половину города. Возможно, у администрации был проект по поддержке особо трудных подростков для упрощения их социализации. Жаль, что почти не осталось свидетелей. – Только Аксель. Сара погибла. – Сара не смогла бы ответить на вопросы, – грустно улыбнулся Марк. – Она была не в себе. – О. – Говард откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. – Сара дает Эдоле хорошую характеристику, возможно, помогает со стипендией. А Эдола убивает ее ребенка? Карлин выпрямился и посмотрел на стажера. Его лицо приняло странное выражение взволнованного удовлетворения. Темная челка упала на лоб, глаза блестели. – А такое часто бывает. Если психика нестабильна, если стерты границы и человек начинает жить в собственной системе координат, он не способен чувствовать чужую боль, зачастую он даже не способен понять, что делает что-то плохо. Возможно, Эдола искренне считала, что таким образом спасает ребенка. Эмпатия на нуле. – В моей голове что-то не сходится, – развел руками Говард. Он протянул руку и взял со стола смятую пачку сигарет. Закурил. – Я не могу представить юную девушку, которая душит детей. – Но ты легко можешь представить юную девушку, которая украшает этих детей? – У меня взрывается голова от всего этого, – пожаловался Логан. – Самый мощный взрыв ты испытаешь в момент, когда установишь настоящую личность преступника. Ты чувствуешь, как щекочет мозг от осознания, что разгадка близка? – Вы что-то узнали? В кабинет вошел Грин. Аксель сменил кожаную куртку на джинсовую, под которую надел светло-синюю рубашку. Голубые джинсы странным образом удлиняли его ноги, придавая всему образу некую игривость. Но строгие кожаные туфли завершали образ, возвращая в суровую действительность полицейского. Грин собрал волосы в хвост. Синие глаза смотрели прямо и устало. Он закрыл за собой дверь, молча прошел на свое место и сел. Говард смотрел ему в лицо. – Я жду результата с минуты на минуту. – Бери телефон и звони. – У него нет телефона. – Тогда бери компьютер и пиши. – Пойду к криминалистам, – пробурчал Говард. – Без имени преступника не возвращайся. Говард кивнул, бросил выразительный взгляд на Карлина, докурил сигарету, отправил окурок в пепельницу и с недовольным видом вышел из кабинета. Он не любил доставать людей. Если задача дана и сроки обозначены, то не стоит лезть и названивать с требованием сделать что-то быстрее. Этого не терпит никто, а айтишники – в особенности. Говард зарулил в столовую, взял две чашки кофе и поднялся на этаж, где располагались IT-отдел и архив. Ему чудом удалось не расплескать горячий напиток, когда в открывшийся лифт хлынул поток. Говард закусил губу, думая о том, что он чувствует себя маленьким мальчиком на границе потрясающего открытия. Он как ученый, у которого внезапно отобрали все измерительные приборы. Есть гипотеза и есть чутье, что он прав, но нет ни грамма доказательств. Он понимал, что следствие приняло мысль, что Александр Мирдол и Эдола Мирдол – брат и сестра – убийцы, которые издевались над городом уже десять лет, скорее от недостатка данных, чем от того, что эта гипотеза верна. Девушка, которая вешает детей, – история из детективных романов в мягких обложках, которые продают по доллару на вокзалах, а не реально живая версия в серьезном деле. Связь Штерна и его учеников с Рафаэлем очевидна благодаря картине. А если маньяк просто увидел это полотно на какой-то из выставок? Выставлялось ли оно? Но даже если Рафаэль действительно ученик Штерна, есть ли гарантия, что это Мирдол? Месяц назад Грин откинул мысль, что убийца – это Мерт или Мун. У Муна не было конкретного алиби, но его психологический портрет не соответствовал тому, что делал Рафаэль. А у Мерта, у которого, очевидно, снова поехала крыша и были все шансы убивать, оказалось железное алиби. 3 апреля он был на работе во время убийства, и это смогла подтвердить целая дюжина не связанных друг с другом людей. – Мне кофе несешь? Говард вздрогнул от неожиданности и чуть не уронил оба стаканчика. Перед ним стояла Мира. Если бы ему задали вопрос, помнит ли он о том, что она спала с ним сегодня в постели, он бы не смог ответить. Не помнил. Голова кипела от напряжения и чувства ответственности за то, что Рафаэль может убить в любой момент. Он просто готовится. Снова готовится, Говард был уверен в этом! – Прости, надо было взять третий, не думал, что встречу тебя здесь. – Ну понятно, все для его величества Артура Тресса. Кофе ему не повредит. Он уже два часа спит на диване в архиве. – И как его не прогнали? – Майкл добрая душа. Майкл Сид, единоличный правитель архива после ареста Катарины Куге в прошлом году, не отличался добротой. Но Мира ладила со всеми в этом огромном здании. – Пойду разбужу. – Ага. Только осторожнее. Будет обидно, если тебя случайно убьет взбешенный криминалист. Я еще не все успела попробовать. Она рассмеялась и повернулась, чтобы уйти. Говард развел руками, удерживая в них стаканчики с кофе. – Ты придешь сегодня вечером? Мира обернулась. – Я приду. Логан кивнул и отправился к архиву. По меньшей мере Тресс на месте, а разбудить его – дело десятое. Конечно, никто в здравом уме не стал бы подходить к Артуру в такой момент, но выхода не было. Грин зверствовал (а это означает только то, что Старсгард сдирал с него шкуру), нужно найти ответ на заданный вопрос. Говард пинком открыл дверь и прошел в мрачное помещение архива. Здесь стояли бесконечные компьютерные столы, с противоположной от входа стороны находилась огромная дверь, за которой скрывался бумажный архив. У нее стоял стол Майкла, которого сейчас в помещении не было. Тресс дрых на диване, положив руки под голову и забросив ноги на подлокотник. Молодой полицейский остановился, против воли рассматривая его лицо, которое во сне приняло незнакомое, почти величественное выражение. Четко высеченные черты, высокий лоб, тонкие губы, обычно насмешливо выгнутые, сейчас легко улыбались. Он будто помолодел и одновременно выпал из времени. Говард отвернулся, поставил кофе на стол и подошел к офицеру. Коснулся его плеча. Артур открыл глаза и нахмурился. – Какого черта ты тут делаешь? – Я принес тебе кофе. Артур опустил ноги на пол, сел и протер глаза. Потом протянул руку. Говард подал ему стакан с кофе и сам с удовольствием пригубил напиток. Рядом с Трессом ему было спокойно, несмотря на взбалмошный характер коллеги. Конечно, работу в полиции Логан представлял себе не совсем так, но пока не разочаровался. Даже бумажная волокита и бюрократия не портили настроение. И гнев Грина казался чем-то вполне допустимым и естественным. – Зачем ты меня разбудил? – Грин велел немедленно получить данные по Мирдолу. Я думаю, что у тебя лучше получится договориться с Оуеном. Оуен работал в IT-отделе и принципиально не общался со стажерами после дела Инквизитора. С ним можно было договориться только через Артура, с которым айтишник подружился. Сейчас Оуен находился на другом конце планеты, но Тресс умудрился уговорить его помочь расследованию. Неофициально. Тресс сделал несколько глотков, возвращаясь в реальный мир. Он провел рукой по волосам, приводя их в порядок, помял щеку, сжал лоб. Говард следил за ним молча, ожидая, пока он примет какое-то решение или пошлет все на хрен и лично скажет Грину, что нужно еще время. Но вместо этого криминалист подошел к ближайшему столу с компьютером, включил его и сел в кресло. Поставил кофе на стол и потянулся. – Умеешь ты достать, Логан. – Что ты рассчитываешь найти в этом компьютере? Тресс не ответил. Он активировал нужную программу и вытащил данные, которые удалось собрать по Мирдолу. У них не было ни одной фотографии. Только записи из детского дома, с границ государств, из академии, выписки с мест, где он жил. Конечно, хорошее фото дало бы немногое, но его можно было бы показать по телевидению, разместить в газетах и призвать на помощь общественность, как всегда делало следствие в подобные моменты. – Ты не хочешь написать Оуену? – спросил Логан, снова привлекая к себе внимание коллеги. – Если он не пишет, значит, нечего сказать, – отрубил Артур, включая почтовую программу. – Но я, конечно, проверю. Грин озверел и мешает людям работать? Говард присел на край соседнего стола и улыбнулся. – На него давит шеф, на шефа давят администрация и пресса. У нас параллельно два дела, а следствие не дает никакой версии. Завтра пресс-конференция, и мы должны выдать что-то серьезное. А серьезного у нас нет. Конечно, мы можем заявить на весь мир, что убийца – Мирдол, но если это не так? И, что хуже, если это так, он узнает себя и затаится? Тогда мы его никогда не поймаем. – Он снова убьет и обязательно ошибется. – Не хочется за свою нерасторопность расплачиваться жизнью детей. Стажер промолчал. Как бы следствие ни нуждалось в дополнительной информации, каждая ее частица – чья-то смерть и чье-то горе. Тресс изменился в лице, когда увидел, что в его ящике есть непрочитанное письмо. Говард заглянул в монитор, затаив дыхание. Криминалист медленно открыл письмо. Там оказалась ссылка на какой-то сайт. Артур нажал на нее, и оба замерли, не веря своим глазам. Это был скриншот экрана с таблицей Excel. В ней находились имена людей и данные их документов. Журнал, в котором кто-то с кропотливостью маньяка фиксировал, кому он делал поддельные документы. Строчка номер семнадцать была подчеркнута красной линией. Рядом значился комментарий, напечатанный прямо на скрине: «Он воспользовался картой на имя Мирдола уже после того, как объявил себя Алексоном Магдером». 12. Кристианна Магдер 29 июня 2001 года, 15:32 Старый Треверберг, особняк Алексона Магдера Кристианна выключила воду в ванной, поднялась, потянулась и взяла полотенце. Вытащив изящную ножку из воды, она тряхнула ею, чтобы сбросить капли, и осторожно поставила на пол. Улыбнулась своему отражению в запотевшем зеркале и закуталась в полотенце. Взяла другое, поменьше, и обернула им волосы. Парикмахер состригла добрую половину длины, и Крис чувствовала себя обновленной. Ей остро не хватало Самуэля в те полтора месяца, что они не виделись. Муж вел себя странно, секс стал отрывистым и коротким, и молодая женщина, полная сил и желания, начала сходить с ума. Да, она пошла к начальнику и буквально предложила ему себя, но мгновение унижения стоило того, чтобы наконец почувствовать полное удовлетворение. Кристианна знала, что Алексона не будет весь день и весь вечер, а она, пользуясь положением, может устроить себе выходной. И даже – чем черт не шутит – снова пересечься с Муном. В Сэме была настоящая магия, которая не позволяла девушке смотреть на других мужчин. Замуж она вышла по расчету, Алексон был еще молод, привлекателен и весьма обеспечен, он не гулял, не позволял себе резких слов или неуважения в адрес жены и женился скорее из необходимости, чем по желанию. Их союз был прост и гармоничен. Кристианне нравились его прохладные ухаживания, его отчужденность, замкнутость, нравились его социальный статус и фамилия. Ей понравился их новый дом. Она не хотела ничего менять и не жалела о своем выборе. Она стала замужней женщиной, у которой был великолепный любовник. И в этом ключе ее положение более выигрышное, чем у Теодоры, – Кристианне никто не изменял. Конечно, она не рассказывала Алексону о своих похождениях. Она вообще ему мало что рассказывала. Да и он ей. Она встречала его дома в шелковом халате, заказывала или готовила еду, они ужинали, потом занимались любовью и засыпали рядом на постели без объятий. Алексон спал удивительно тихо, во сне будто молодел. Именно увидев его спящим, Кристианна подумала, что вот с таким мужчиной она не пропадет. Спокойный, зрелый, уравновешенный и добрый. Жесткий с подчиненными, со своей женой он был сущим ангелом. Он не требовал от нее рожать (более того, они ни разу не говорили о детях), не требовал сидеть дома и превращаться в домохозяйку. Ему нравилось то, что его женщина успешна, работает с известным художником и молода. Если он и подозревал, что Кристианну и Самуэля связывают не только рабочие отношения, то виду не подавал. Молодая женщина протерла кожу лица тоником, улыбнулась. Она сняла полотенце с волос, слегка их промокнув, и они рассыпались влажным водопадом по плечам. Кристианна отбросила пряди с лица, взяла крем. В теле звенели предвкушение и мольба. Она проснулась уже после того, как Магдер ушел на работу, сделала несколько важных звонков, подтвердила очередной смотр картин Муна и отправила Самуэлю сообщение о том, что соскучилась. Тот ответил не сразу, и полученный ответ ей не то чтобы понравился. Художник сообщал, что днем он очень занят, а вечером договорился поужинать со знакомой. Еще через несколько минут пришло сообщение, что у него будет окошко в районе шести и она может подъехать к мастерской. А прямо перед тем, как Кристианна отправилась в ванную, Мун написал, что сам приедет в отель в десяти минутах езды от дома Магдера. Ей нравилось его непостоянство, нравилось, что художник хочет ее так же сильно, как она его. Она закончила с лицом и взяла в руки фен. Она должна выглядеть лучше всех, лучше самой себя. Лицо уже сияет свежестью и чистотой. Скоро волосы, сейчас короткие, едва достигающие лопаток, обретут нужный объем и форму. Она выберет брючный костюм с топом и сексуальным приталенным пиджаком. Кристианна вышла из ванной комнаты через двадцать минут. Она нанесла легкий макияж, уложила волосы, выбрала новый комплект белья цвета грозового неба, который прекрасно сочетался с золотистой кожей ее длинного тела. Она обладала внешностью модели и прекрасно знала это. Она привыкла к вниманию мужчин, которыми пользовалась, едва осознав себя женщиной. В четырнадцать лет она впервые позволила мужчине к себе прикоснуться. Она выиграла городской конкурс красоты и поняла, что ее внешность – это деньги. Чтобы не обидеть мать, Кристианна поступила в институт и даже неплохо училась. Но основной заработок шел от модельного бизнеса. А потом появился Мун. Сейчас Кристианна стала одним из самых успешных агентов в Европе. Она каждый день получала предложения о работе и всем отказывала. Ее приглашали на конференции, открытые лекции, призывали поделиться опытом, рассказать, как за пять лет можно поднять продажи в десять раз. Она отшучивалась. Как она скажет на весь мир, что любовь делает невозможное? Кристианна вышла в гостиную. Дом был просторным, но удивительно теплым. Никакой влаги и сквозняков, присущих большим домам и замкам. Девушка огляделась, прекрасно зная, что сейчас здесь никого нет. Горничная ушла, Магдер вернется домой ночью, и все же что-то привлекло ее внимание. Что-то необычное. Крис накинула на плечи махровый халат, пересекла гостиную, вышла в длинный коридор. В эту часть дома она не заходила. Здесь находился кабинет мужа, а он не любил, когда его беспокоили. А у нее не было особого интереса к тому, что он делал. Войдя в коридор, она поняла, что именно ее удивило: дверь в кабинет Алексона приоткрыта, несмотря на высунутый язычок замка. Видимо, он торопился и не проверил, закрыл ли кабинет. В комнате было темно из-за плотно задернутых штор. Влекомая скорее интуицией, чем любопытством, молодая женщина вошла в кабинет, стараясь ни к чему не прикасаться. Перед ней раскинулась просторная комната на двадцать или тридцать квадратных метров. В противоположном от входа конце находился просторный стол из древесного массива, на нем лежали какие-то бумаги, письменные принадлежности (Магдер любил перьевые ручки и с удовольствием принимал их в дар). Справа от входа находился уголок для отдыха. Мягкое кожаное кресло, торшер и столик. Видимо, здесь Алексон читал или пил кофе. Слева – большой книжный шкаф из темного дерева. Настоящая галерея из биографий и работ самых различных художников. Неудивительно, он же директор ЦДХ, должен разбираться в искусстве. Удивило другое. Справа от рабочего стола она заметила скрытую дверцу. Такие делают фотографы, чтобы отделить лабораторию от рабочей зоны и избежать засвета пленки. Во рту стало горько, голова взорвалась искорками боли, но Кристианна прошла вперед. Сердце тяжело билось в груди, когда она пересекла кабинет и прикоснулась к двери, толкая ее. Она оказалась в маленькой комнатке. Девушка включила тусклый свет и потеряла дар речи от увиденного. Стена справа зашита полками. На них расставлены акварели в рамках. Кристианне не нужно было присматриваться, чтобы узнать руку Самуэля Муна. Две стояли отдельно, они были побольше. Незамысловатый пейзаж. Мун рисовал их во время строительства поселка Художников и дарил тем, кто покупал дома. А несколько лет назад начал дарить их всем заказчикам его фирмы по ремонту домов. Зачем Магдеру понадобились картины Муна? Такие несвойственные ему. Шутка ли для художника его образа – акварель. Кристианна опустила взгляд и увидела старый мольберт. На нем был размещен клочок бумаги из скетчбука. Эскиз изображал маленького ангелочка. Ребенок смотрел в небо, на губах застыла спокойная улыбка, волосы аккуратно уложены. Присмотревшись, она поняла, что ребенок на рисунке мертвый. Кристианна сделала шаг назад и уперлась спиной в косяк двери, вскрикнула от неожиданности – ей показалось, что кто-то вошел в кабинет. Но нет. Все было тихо, спокойно и мертво. Она нашла сотни эскизов. Они были развешаны по стенам, лежали на столе здесь же. Один и тот же сюжет в разных вариациях, разные формы облаков, разные прически у ангелов, разное расположение крыльев. Будто он искал ту совершенную форму, которую сможет запечатлеть и сохранить в веках. Она как завороженная перебирала эскизы, до конца не понимая, что все это значит. И что означают собранные работы Самуэля Муна. Мертвенную тишину дома пронзила оглушительная трель. Кристианна вздрогнула всем телом, уронила рисунки, которые держала в руках, и обернулась. Телефон вопил в гостиной. Она не взяла с собой сотовый, на котором забыла поставить тихий режим, и теперь он надрывался на весь дом. Так можно стать заикой. Молодая женщина выругалась, выключила свет в тайнике мужа, скользнула в кабинет и бегом побежала к телефону. Она не успела, аппарат замолк, высветив незнакомый ей номер. Через несколько мгновений экран погас. Кристианна села на диван, взяла телефон в руки. Надо позвонить Сэму. Она нажала на 8, подержала кнопку, и экран вспыхнул, показывая, что аппарат набирает номер художника. Пошли гудки. Первый. Второй. Третий. Кристианна бросила взгляд на часы. Почти четыре часа дня. Где он может быть? Она нажала «отбой» и бросила телефон на диван. На глаза навернулись слезы. Жгучие слезы непонимания. Хотя кого она обманывает. Она поняла все в тот момент, когда увидела потайную дверь. Это невозможно, это страшно, неочевидно и странно, но интуиция вопила дурным голосом, требуя соблюдать осторожность. Телефон снова заорал. Крис улыбнулась, смахнув слезы, надеясь, что это Сэм, но нет. Все тот же незнакомый номер.