Мне пришлось открыть глаза и натянуть вымученную улыбку. Молодой парень в форме с полотенцем через руку посмотрел на пустующее место напротив меня, на мои руки, сжимавшие скатерть, на меня… жутко покраснел до самых корней волос и, сглотнув, немедленно ретировался. А я уже вошла в роль. Чувство, что Антон за нами наблюдает, превысило все!!! Это был невероятный кайф и я, уже напрочь забыв об официанте, запустила одну руку под скатерть, положила ее на затылок босса и даже чуточку нажала на него, дав понять любовнику, что мне нравится. Нравится так, что больной мозг улетает в другую реальность. Меня возбуждало абсолютно все. И моя собственная смелая разнузданность. И подглядывающий Антон, и взгляд того официанта, и моя крутость, и Овчинников, решивший сделать это для меня. Оказалось, он знает толк в настоящих сюрпризах! По пути в ресторан я думала, что босс решит сразить меня деньгами. Покидается цветами, музыку живую закажет, еще какую-нибудь привычную в их мире ерунду. А оказалось… оказалось совсем не так. Восторженный вздох вырвался из моего рта, и обзор закрыла разноцветная радуга. В довершение сюрприза, Григорий Александрович, провел языком по моему разгоряченному естеству снизу вверх, будто облизав его и подарил горячий поцелуй в самый клитор. В истоме я сжала ноги вместе, а мой шеф тем временем вылез из-под стола. Поправив рубашку, он снял невидимый волосок со своей верхней губы, взял свой бокал с вином, поднял его вверх и подмигнул мне. – Ну, за интересный вечер! Я подняла свой бокал в ответную. Откровенно-счастливая улыбка сияла на моих губах. Да я вся сияла с ног до головы! Не знала, что порвать колготки бывает так приятно. – За интересный сюрприз! – отозвалась я. – Понравилось? – ухмыльнулся он. И облизнулся! И с чувством запил, словно только что отобедал эксклюзивным деликатесом, под названием «женский оргазм»! – Ну, – босс подмигнул мне, – пока обед нам еще не несут… Твоя очередь! Овчинников теперь тоже засиял. Во все свои миллионные зубы. Расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, откинулся на спинке дивана и поманил меня пальцем, непрозрачно намекая на то, что я должна сделать. По моей спине пробежало стадо мурашек, кожа загорелась, щеки налились румянцем, а язык пересох настолько, что его срочно захотелось смочить чем-нибудь, но точно не вином. Не раздумывая и не оттягивая ни свое удовольствие, ни его, приподняла скатерть, и сама опустилась на колени под стол, туда, где только что своими дорогими брюками вытер пол владелец мясокомбината. В полутьме увидела его колени, подобралась к ним и заставила босса их раздвинуть. Если я думала, что предыдущее представление было наслаждением и сюрпризом, то последующее принесло мне в десятки раз больше удовольствия. Расстегнуть ширинку босса под столом, в общественном месте, почти прямо на глазах у Горошина. Мой нос встретила железная эрекция шефа. С Антоном… С Антоном, насколько я была в него влюблена, мне это совсем не нравилось делать. Часто даже подташнивало, но я делала, потому что он очень любит минет. Это же стал уже не первый раз, когда я дарила удовольствие боссу. И, знаете… Я не могу назвать ничего более вкусного на всем свете! Возможно, что вкус был навеян обстоятельствами. Тем, что я отлично понимала, где нахожусь. Для кого и перед кем делаю. А еще не малую роль сыграл сам сюрприз от Овчинникова. Это был больше, чем сюрприз. Гриша, в смысле, Григорий Александрович, пожалуй, единственный, кто понял меня. Единственный, кто стоит со мной на одной линии, на одной чаше весов. Единственный, кто находится в том же положении, что и я сама. Мой рот неожиданно наполнился сладкой жидкостью. Наполнился под завязку, возбуждение Овчинникова судорожно пульсировало, извергая новые и новые потоки волшебной жидкости, белого мужского сиропа, как об этом отзываются некоторые закомплексованные дамы. Я в их число с данной секунды больше не вхожу. Я удерживала его член, не позволяя боссу расслабиться и еще некоторое время стимулировала его рукой, ласкала языком, желая довести шефа до такого исступления, которого он еще никогда и ни с кем не знал. Через минуту я поднялась обратно, и постаралась это сделать так, чтобы сидевший сзади Антон не увидел моего лица. Лишь затылок девушки, на которую я похожа прической и курткой. Оказавшись снова напротив своего босса, витавшего в этот момент в розовых облаках, тоже подняла свой бокал, беззвучно салютовала ему, вкусно облизнула губы и запила свой наглый триумф вином какого-то там года. – У тебя телефон звонил, – сообщил шеф улыбаясь. Я проверила. Звонил Горошин. А потом еще и писал. Восторженно сообщал, что сейчас сидит на встрече в ресторане и видит Овчинникова с той самой моделью. Даже фотку моего затылка прислал. С зумом. Ага. – Полина… Все самое противное началось после того, как нам принесли еду. Антон уже ушел, согласно точному расчету моего начальника. И Овчинникову вдруг захотелось пооткровенничать со мной. Его же мать! – Полина, я хочу тебе кое-что рассказать. Я до последнего сопротивлялась. Продолжала есть, как ни в чем ни бывало. Всю дорогу, пока шеф сообщал мне ужасную новость и давил на больное. Был бы слон на столе, зажаренный с трюфелями, я и его бы съела. Набить желудок и взорваться, лишь бы не возвращаться к суровой действительности. – Я… Я никогда не отличался покладистым характером. Делал в этой жизни все, что хотел. Рисковал ею бездумно. И никогда ни от кого не скрывал того, кто я есть. Короче. Ты… Ты мне реально понравилась. Ты, пожалуй, первая женская особь, с которой мне хочется быть. – Спасибо, – кивнула, прожевывая салат и надеясь, что на этом шеф скажет что-то матерное и заткнется. Не тут-то было. – Не говори только, что ты обижаешься, как все эти… Я уверен, ты единственный человек, способный меня понять. Поэтому и решил тебе объяснить, почему мы с тобой вчера ездили в лес. Обычно я свои поступки никому не объясняю. Но тебе… Но ты… Ты меня понимаешь. Я уверен, поймешь. Короче… – Овчинников выдохнул. – Может не надо? – сделала последнюю попытку я, воспользовавшись его нерешительной паузой. – Надо. Еще один выдох. – В общем, у меня рак. Только узнал об этом. Врач говорит, что после лечения девять из десяти я буду жить. Но со своим чертовым везением я в это не верю. Я не уверен, что после этого ты захочешь за меня замуж. При этом… Я… я кажется не хочу тебя отпускать. Это не очень приятно жить рядом с умирающим… С-сука!!! Он все испортил! Я выронила вилку. Слезы накатились на глаза, а ведь я держалась. Из последних сил. И мой план шел своим чередом, даря по ходу дела мне очень приятные бонусы, даже появилась надежда, что уйду в иной мир со спокойным сердцем. Ликуя. С праздником в душе. И надо же было так все испортить! – Я понимаю, эта новость тебя удивила. Это неприятно… И… я хочу предложить тебе денежное вознаграждение, если все же выйдешь за меня и будешь рядом до самого моего конца. Понимаешь… я… больше никого… – Хреновую сиделку ты себе выбрал, Овчинников, – отрезала я резко. Нет у меня сил быть одуванчиком. Здесь я больше злилась и отпихивалась от своей злюки-судьбы, а не от него. Но шефу досталось больше. – В смысле? – заподозрив неладное, а был бы полным идиотом, если бы после такого наезда не заподозрил, начальник сложил руки на накаченной груди. – В том смысле, что я имею все шансы сдохнуть раньше тебя. Мне тоже поставили диагноз. Опухоль у меня в голове. Неоперабельная. Повисла пауза. Еще какое-то время я продолжала есть. Скорее, чтобы заткнуть свой рот едой, а не потому, что была голодная. Голода я больше не чувствую. Ничего не чувствую. Только что Овчинников убил мою цель, ради которой я жила после сообщения диагноза. Сейчас я могу себе признаться честно – месть стала для меня некоей таблеткой от страха перед скорой кончиной. Я заняла себя делом жизни, хотя на самом деле оно не имеет такого уж большого значения, особенно в сравнении с жизнью. – Давно ты об этом… – Нет. Узнала почти одновременно с тем, как мне стало известно про измену Антона. Все. Слезы хлынули градом и наполнили рот солью. Я не поднимала глаз на шефа. У кого из нас больше шансов? Ему, по крайней мере, предлагают лечение. Мне не предложили ничего. Только ждать смерти. – Полина, – голос матерого бизнесмена и беспринципного холостяка стал по-отечески теплым. Ох, ты! Какой высокой чести и внимания я удостоилась! Я отдернула свою руку, когда он попытался накрыть ее своей большой ладонью. Вытерла нос тыльной стороной своей ладони. Мне сейчас не до красоты, как бы весь ресторан слезами не залить. Какого черта?! Какого черта он лезет мне в душу?! – Полина, послушай, ты уверена в диагнозе? – где-то очень вдалеке прозвучал его вопрос. – Уверена! Мне его поставил ваш же врач! В вашей любимой клинике!!! – Мой? – Овчинников удивился. – Вообще-то у меня как бы нет врача. Я еще нахожусь в поисках клиники. Велел помощнице подыскать. А где ты была? Зря он допытывался. Меня уже понесло. Вскочив с дивана, схватила с вешалки свое пальто, набросила на плечи и вылетела из ресторана. И понеслась куда глаза глядят. Какой смысл во всех этих разговорах? Какой смысл во врачах, если уже смысла нет? Все мы знаем, что лечение лишь немного продлит мучения, но не жизнь. Жизнь. Ту, которую я еще пока имею. Пока могу дышать. Думать. И даже вот так бежать на каблуках. По лужам. По серому городу. Проклиная и благодаря жизнь за то, что она у меня уже почти была. – Громова, стой, твою же мать! – Иди на хрен, Овчинников! Договоренность расторгается! – крикнула ему, остановившись, глотая слезы и дождь. Босс затормозил, поставил тачку на паркинг и выскочил из машины. Налетел на меня, уже согнувшуюся в своей истерике пополам и обняв, притянул к себе. – Ну, ну, Громова. Ты чего? Расклеилась? – суровый босс гладил меня по голове, силой уткнув голову подчиненной в свое плечо. – Охренела? Ты не можешь отменить наш уговор, согласие надо получить с обеих сторон, спроси у нашего юриста. А я тебе согласия не давал, так что нечего тут… – Я отменяю… Я отменяю… – твердила в его рубашку, захлебываясь соленой водой. – Ни хрена ты не отменяешь. Иначе я на тебя в суд подам, разорю. Зачем тебе это? – Иди ты… – Сама иди, Громова. Иди-ка ты в машину, мне еще простудиться не хватало. Мы договаривались, что помирать будем от рака, а не от простуды. Глава 22 – Так эта твоя месть и есть последняя цель? – Неважно. Выпусти меня из машины! – И что ты? Пойдешь и утопишься? – Не твое дело. Я расторгла уговор. Не лезь, куда тебя не просят. – Что, стыдно стало за свое поведение? – хмыкнул привязавшийся шеф. Рубашка его порядком намокла, он включил в Роллсе обогрев всего, ног, рук, задницы и носа. Дорогущая тачка превратилась в одну сплошную грелку. – Кто бы говорил, – огрызнулась я, завернувшись с носом в свое мокрое пальто. Нахохлилась, как воробей под дождем. – Ну, у меня был некий срыв. Не отрицаю. Хорошо, – босс крутанул рулем, – согласен. Я тоже не лучше. Мы с тобой похожи, а? Не находишь? – Все похожи в такой ситуации. – Я бы не сказал. Люди по-разному воспринимают подобные новости. Мы с тобой похожи, Полина. И, раз уж ты затронула эту тему. – Я не затронула. Я хочу ее свернуть! – Раз уж ты затронула эту тему, я возвращаюсь к своему предложению. Наш оставшийся срок коротать будем вместе. – С какой стати мне соглашаться на это? Деньги мне твои не нужны. – Согласен, – кивнул Григорий Александрович. – Не нужны. Мне и самому они уже не очень-то нужны. Куда я их? Но я могу предложить тебе кое-что посерьёзнее. Давай доведем твой план до конца. Хотела свадьбу – получишь свадьбу. Еще несколько заданий и будет тебе свадьба. – Ты не думаешь, что можешь не успеть? – буркнула я. – Я? Думаю. Именно поэтому мы сейчас поедем в клинику и тебе проведут обследование. Ситуацию с собой я знаю, теперь я хочу удостовериться в твоем диагнозе, а также получить цифры. И тогда мы уточним наше соглашение. Согласия твоего не спрашиваю. Мы в одной лодке, детка.