– Нет, – мотнула я головой, – нет, пусть остаются. Я хочу массаж! Удивив даже себя, я схватила за руки двух ближайших барышень и потащила их вглубь. Я не видела лица шефа, но, думаю, некоторое замешательство на нем отпечаталось. Снова. Мне все еще было ровно, адреналин стучал во всех закоулках моего истощенного организма и души, и мне требовалось тепло и ласка теплых, живых рук. До слез. Я понимала, что потом будет секс. Была почему-то уверена, что это будет обычный трах, без души и страсти, а мне нужна была любовь. Пусть даже и женская. У меня давно нет мамы, нет бабушки, нет отца. Меня некому пожалеть и некому поплакаться. Единственный, кому я все рассказала, был Вадик Нечаев, но ждать от него поддержки, как ждать снега в Найроби. Не передать, с каким наслаждением я улеглась на массажный стол и опустив лицо в специальную дырку для мужских рож, расслабилась, получив то, о чем мечтала. Четыре женских руки сняли с меня халат, и принялись профессионально растирать затвердевшую кожу. Вскоре к рукам присоединились и груди – у девчонок, по-видимому, сработал тот самый наработанный профессионализм, и они решили согреть меня всем, чем придется. Я не возражала. Мне было тепло и хорошо, слезы из глаз образовали подо мной порядочную лужу, а прикосновение голых грудей резко прекратили этот поток и переключили мысли на иное… Неожиданно все, что поглаживало и ласкало меня с ног до головы, исчезло, а на их место пришли… неумелые мужские руки. – Я думаю, – крякнул мой босс, – ты заслужила сегодня массаж лично от меня. Хотела было расстроиться, что сейчас от массажа все быстро перейдет к сексу, на чем меня отправят восвояси и ошиблась. Его руки хоть и были руками изнеженными и никогда, по крайней мере в последние лет десять, не знавшие тяжелого труда, но разминали меня не хуже тех, кто здесь был до него. – Я вот, что все мучаюсь, – через несколько минут щипков, поглаживаний и втираний, прогремел надо мной прокуренный бас шефа, – как так получилось, что ты такая озорная проработала на меня, а я тебя и не замечал? Чем же тебе так сильно насолил твой Антошка, что ты ему столь отчаянно мстишь? Я помолчала. Говорить или не говорить, вот в чем вопрос… не отвяжется же. – Ничего особенного, он просто изменил. Сказала я это уже совсем спокойно, почти отстраненно, однако, волшебные руки босса остановились, и он настороженно спросил: – И… это все? – Все, – не поняла я его удивления. – А ты страшный человек, Олеговна. Боюсь представить, что ты устроишь тому, кто тебе, к примеру… на ногу наступит. – О… лучше и не представляйте. – Мда… – протянул задумчиво Григорий Александрович. – Знавал я девок разных. И смелых, и наглых. Но таких как ты, вижу впервые. Пожалуй, – руки шефа перешли на мою шею, – что была одна похожая, но у нее случай иной. Родилась в семье проститутки, влюбленной в своего сутенера. Девственность свою в двенадцать лет продала, недорого, к слову. Ну и потом, а еще до этого, участвовала в таких вечеринках, что нам с тобой, Громова, и не снилось. Не спорю, и обо мне много всякого выдумывают, но, поверь, даже мне есть, куда расти. А вот ей уже не особо куда было. Однако ты открываешь для нас всех новые горизонты… переворачивайся! Не подумав и уже представив в своей голове дерзкую девушку, я перевернулась на спину. И… Я вдруг поняла, что в помещении очень тепло, пар от неподалеку кипящей джакузи заполнил все пространство, а в этом пару голая я лежу на кушетке, мой босс только что вылил на меня целую баночку ароматного масла и принялся медленно растирать мое тело от пупка, постепенно поднимаясь к груди, но и иногда опускаясь обратно к пупку и даже дальше, к промежности между ног. Я вдруг заметила, какое крепкое у моего шефа тело. В той одежде, которую он обычно носит весьма бестолково, Овчинников выглядит обрюзгшим алкашом и никак не пробуждает подозрений, что под его этими нелепыми костюмами могут прятаться идеальные кубики на животе, прокаченные косые мышцы на торсе, сильные руки, мощная шея и грудь, непристойно покрытая черными волосами. Я видела его до этого. Немного в кабинете и потом на крыше. Но оба раза в моей больной голове зашкаливали другие мысли, так что я как-то упустила этот момент… А он тренируется. Я бы сказала, очень много тренируется, и умеет выглядеть очень соблазнительно, тем более, когда его уже совсем горячие руки, скользят по моему совсем голому телу. Когда нежно мнут мою грудь, со вкусом ласкают набухшие соски, а потом опускаются вниз и на полной скорости, набранной на скользкой поверхности моего тела, въезжают в святая святых женского существа. После чего его опытные пальцы несколькими движениями как будто дергают за чеку на лимонке, провоцируя взрыв… За первым моим личным извержением прямо на руку шефа, меня выгнуло на кушетке, в глазах на мгновение померкло, губы раскрылись и в потолок улетел мой пламенный «ох». Вытянув ноги в желании еще на мгновение продлить свой экстаз, быстро поняла, что мне этого мало и грациозно села на кушетке. Обвив руками шею разгоряченного Овчинникова, подтянулась к нему с поцелуем, и никак не ожидала ощутить то, что в результате ощутила. В моей несчастной жизни никогда не было прыжков с высоток, и точно также никогда не было подобных поцелуев! Опытные губы зрелого мужчины, знающий толк в поцелуях и продегустировавший меня в той бане вдоль и поперек мужской язык, в добавок ко всему его руки, обнявшие спину любовницы (которые очень быстро, к моему безграничному удовольствию, съехали на мою попу) и его сильное тело, знакомое с ласками сотен, если не тысяч, женщин, наслаждавшееся моим скромным блаженством. Нам не потребовалось ни одно слово из великого и могучего. Из любого. Мы использовали только стоны. Мои умопомрачительные стоны и его громоподобный рык. Возможно, не слишком трезвой мне тогда это только показалось, но мы словно чувствовали друг друга, наши желания и действия полностью дополняли и продолжали друг друга. Стоило Грише провести руками от моих ягодиц и перейти на бедра, как я интуитивно закинула ноги на его сильный торс, сцепила их за спиной у любовника сразу, как он разбил свое возбуждение об меня. Стол под нами танцевал настоящую лезгинку, при этом, он никому не помешал. Даже если бы развалился под двумя любовниками, было такое впечатление, что мы бы не остановились. Никакого предохранения. О чем я? Не знаю, буду ли жива завтра, какие презервативы? Может быть, это последние разы, когда почувствую настоящего мужчину внутри себя, когда горячая струя его спермы зальет меня изнутри и сексуально согреет каждый сантиметр снаружи, по тому пути, как будет медленно и лениво вытекать из меня, напоминая и напоминая о том извержении, которое заставило нас с Овчинниковым потеряться во вселенной. – В сексе ей нет равных, я в этом даже не сомневаюсь! – мой Антошка опять на миг вернул гражданскую жену, погрязшую с головой в развратных воспоминаниях, и бросил на нее быстрый недовольный взгляд. Дело в том, что на воспоминании о том, как мы перекочевали в джакузи, я достала из кармана пачку овчинниковских сигарет и, вставив одну в зубы, щелкнула зажигалкой. Мой гражданский лишь на мгновение поморщился, но, похоже, ему реально было плевать на меня, потому что он тут же с восхищением уткнулся обратно своим носом в телефон. Он разглядывал там звезду, отчаянную, сексуальную блондинку, с которой его обожаемый шеф сегодня поставил на уши весь город и всю страну – новость и фото стали вирусными, что привело моего Антона в зверский восторг. Он очень хотел познакомиться с той блондинкой. Настолько хотел, что даже забыл, что должен как бы заботиться обо мне, ведь он хочет мою квартиру. Но я, по всей видимости, могу и подождать… Затянувшись один раз, я поднялась со стула и направилась в гостиную, в которой теперь буду спать, охраняя таракана Полю. Я споткнулась о порог только потому, что в этот момент вспомнила, как Григорий Александрович перегнул меня через широкий борт джакузи и вслед за первым, взял еще раз прямо в этой бурлящей ванной, издававшей к тому же приятные звуки музыки, отнюдь не соответствовавшие темпу нашего прелюбодеяния – то, как интенсивно совершались толчки его бёдрами по моим голым ягодицам, могло бы сравниться лишь с работой отбойного молотка. В первый раз после прыжка, меня отпустило лишь после этого «мокрого» захода. Бурно кончив, мы оба тяжело дыша сели в джакузи, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ржали до слез так, что моему боссу пришлось меня «любя» окунуть в воду с головой, чтобы привести в чувство. – Полинка, тебе твой чай в комнату принести? – вдруг очнулся мой гражданский супруг, опять оторвав меня от мыслей о своем боссе. Знал бы он… Не успев приземлиться на диван, решила выбросить сигарету. Не курильщик я – пара затяжек и все, так больше, в руках подержать. Направилась в туалет, зашла в эту маленькую комнатку и выбросила бычок в унитаз. Нажала на спуск воды. Ухмыльнулась. Развернулась на пятках, чтобы покинуть помещение и… наткнулась взглядом на фотку улыбающегося начальника, висевшую на внутренней стороне двери в мой туалет. Взрыв хохота разорвал мою грудную клетку, а в голове одновременно с этим вспомнился другой взрыв. Третий. Когда после джакузи и комнаты с настоящим снегом (в которой шеф растирал меня, а я его, а потом мы еще и в снежки поиграли), мы перешли в сауну, где на полках согревали друг друга обоюдными ласками, а закончилось все мною на коленях и Овчинниковым сверху. Босс отхлестал подчиненную вениками и не только… – Полинка, что с тобой? – Антошка, проходивший в этот момент мимо, остановился и схватив меня за плечо, чуть встряхнул. Все настроение испортил. – А, нет, ничего. Это из-за болезни, – резко остановилась я. – Не обращай внимания, я сейчас спать пойду. – Что-то ты совсем плохо выглядишь, – погладил меня любимый по спине, провожая в комнату. – Да, устала. – В бухгалтерии был напряженный день? – Антошка с наигранным сочувствием посмотрел на меня. – Да, это точно. – Тогда посиди, сейчас я тебе постелю, – он подвел меня к стулу в зале, а сам действительно направился расстилать мне постель прямо здесь, на диване. – Тебе в этой комнате легче спится? Почему ты ушла в зал? Не понимаю, – сопровождал он свои действия вялыми причитаниями. – На кровати же удобно. – Не знаю. Может быть, это из-за того, что родителей сейчас все чаще вспоминаю. – А-а-а. Ну, хочешь, я к тебе сюда приду? – предложение поступило неуверенное, в его голосе чувствовался страх, что я соглашусь. А может и надо было. Чтобы знал. – Нет, не стоит. Тебе будет лучше в комнате. Пожалела. Не Антона. Себя пожалела. Пошел он. Месть оставлю на день, уж ночью я не хочу мучиться. Лежать рядом с ним и думать, как он мне изменял, как затевал всю авантюру, которую Горошин даже сейчас не остановил. Идет к своей цели как танк. Вот и я иду. К цели. Я легла, накрылась одеялом и дождалась, пока останусь в комнате одна. Антошка даже дверь в спальню закрыл. Настолько я ему нужна. Он даже не скрывает! Слезу, уже готовую сорваться с моих ресниц, заморозил звук завибрировавшего телефона. Вытащила его из-под подушки. Сообщение от банка. На мой счет поступило… Овчинников сдержал слово. Не смотря на ночь, перечислил вознаграждение. Я грустно усмехнулась. Жаль, что эти деньги уже никак не порадуют меня. Разве только, после всего уехать умирать на Бали? Нет. Не хочу уезжать из родного города. Умереть хочу дома и нигде больше. Очень подмывало написать или позвонить единственному человеку, который поступил со мной честно. Даже палец задрожал, как сильно хотелось. Но я остановилась. Ни к чему. Я все испорчу. И Вадик сказал, что мужчины не любят сопли. Баба должна быть сильной и холодной. Заниматься сексом, как дышать и слушать приказы мужика, поражать воображение других мужиков, чтобы у него от этого хрен стоял. Так и сказал. И его советы действуют. Вспомнить хотя бы сегодняшние горящие глаза Овчинникова. Шеф не просто обратил на меня внимание. Боюсь ошибиться, но кажется, даже переживал. Заревновал, заявив, что на шлюхе не женится. Это все мои маленькие победы. Ведь босс очень испорченный тип, его сломать почти нереально, если только это не становится последней целью в твоей жизни… Глава 9 – Григорий Александрович, это не приговор! У вас есть все шансы на выздоровление! – Ага, ты это, эскулап хренов, моему кишечнику расскажи! – Григорий Александрович, не стоит так резко принимать известия. Мы поставили диагноз, диагностировали вовремя, в девяти случаях из десяти рак кишечника возможно вылечить! Медицина сегодня шагнула очень далеко! – Угу, именно поэтому на каждом шагу слышно про рак. И именно поэтому в нашей стране процветают онкологические отделения и как грибы растут целые клиники. Я хмыкнул и сплюнул на стерильный пол в кабинете моего лечащего врача. А мне говорили, что он спец, что ему можно доверять. Хренов спец! Такую дрянь во мне нашел! – Именно! Именно! – эскулап в белом халате и очках на носу, импульсивно замахал руками перед моим носом. – Именно потому, что медицина шагнула далеко, мы научились такие вещи диагностировать и лечить. Чаще всего, раковые заболевания свойственны более пожилым людям… Докторишка получил в ответ за свое высказывание мой убийственный взгляд исподлобья. Вот так бы и прибил идиота! За те бабки, что я ему плачу, мог бы на курсы общения с пациентами сходить, глядишь, помогло бы. – Я не о вашем возрасте, боже упаси! Вы еще так молоды! Но рак кишечника возникает не только из-за возраста, здесь может повлиять наследственность, сидячий образ жизни, частое употребление красного мяса… Григорий Александрович… Григорий Александрович! Погодите! Вы куда?! Мы должны договориться о вашем лечении!!! Он измывался надо мной еще целый час и не отпустил из кабинета, пока не добил своим доморощенным врачеванием. Вырвавшись из его лап, сразу набрал Ольгу, свою помощницу. Титьки у нее маленькие, некрасивые, зато мозги есть. Что ни прикажи – все исполнит. Носом землю будет рыть, днем и ночью. Вот, на ком надо было мне жениться. – Але! Это Овчинников, да! Оказавшись на улице, первым делом сунул в зубы сигару, курить хотелось – страсть. – Найди мне лучших врачей. Клиники. Сделай анализ по статистике за последние три года. Выяви лучшие. Мне нужен лучший спец по излечению рака кишечника! Да, и не тяни с этим! Ядрен батон! Начался вечерок с приятных новостей. А тебе, Овчинников, оказывается, дорожка уже на тот свет проложена. В твои-то сорок три! – Сука!!! Выкрикнул это в воздух, водителя напугал. – Что-то случилось, Григорий Александрович? – вытянулся тот по стойке смирно. Паренек ждал меня все это время на улице, в тачке за два десятка лимонов и в специальном форменном костюме, пошитым по всем правилам служебного этикета. С фура-а-ажкой, его мать! – Лёньчик… – начал я ласково, но тут же исправился и стал собой прежним, наорав на молодого придурка двадцати пяти лет, – тебе-то какого хуя?! Дверь мне открой! Пнул блестящий, как у кота причиндалы, бок своей машинки. Парнишка перессал со страху и, подбежав к двери, распахнул ее передо мной, не как перед хозяином доморощенного мясокомбината, а как перед как минимум императором России. – Сука!!! – выпалил еще раз я, своим звериным ревом снес фуражку с глупой башки своего водителя, как только мы оба сели в салон. – Еб твою мать, бля!!! – Александр… Ой, простите! Григорий Александрович, вы чем-то недовольны? Я что-то сделал не так? – Заткнись. Не мешай мне думать! – А куда ехать-то? – пискнул Леня-водитель. – Ехай по кругу! Пока я не скажу куда! Мне надо подумать… Прикурил новую сигару, старую вышвырнул в окно, кажется, в кого-то попал. Вроде как, это была жирная тетка. Да, хуй с ней и с ее синим платьем. Дыру она заштопает. Вопрос в другом, что мне теперь, на хуй, делать?!! Ох, Овчинников, никогда тебе не везло и в этот раз ты получил еще одну задачку, которую вряд ли сможешь решить с той же легкостью, как делал до этого. Рак! Рак, твою мать!!! Сорок три года. Приехали. Батя мой в том же возрасте скончался от этого же. Эскулап может мне не пи…деть про девять процентов из десяти. Овчинников станет тем самым одним. Благодаря своей наследственности! – Твою же на хуй маму блядь!!!