– Как правило. – Загляну к тебе как-нибудь, если не возражаешь. Я уже какое-то время дома, но пока совершенно не понимаю, какие у меня перспективы. Я улыбнулась. Замечательно все же, что я не леди. Потому что я-то отлично знаю свои перспективы. – В городе слышно что-нибудь про дуэль? – Ни Тьен, ни тем более Рэйхэм ничего мне не говорили, и я решила зайти с этой стороны. – Мужчины говорят что-то, – дернула плечиком Холли. – Но это их мужские дела, я не вникала. Леди Ноарис сказала так же, а Энни саму держали в неведении. Конспираторы тварговы. Вот восстановлюсь как следует и всем им покажу! – Приходите на ярмарку, там обычно бывает весело. – Холли помахала мне и отправилась в гостиную к дамам. По современным дуэльным правилам, оскорбленная сторона, решившая отстаивать честь таким способом, должна письменно уведомить обидчика и какую-то императорскую комиссию. Последняя, к слову, могла запретить дуэль, сочтя причину слишком незначительной. Увы, в нашем случае рассчитывать на это не приходилось, Грифорт достаточно накуролесил. Дата уже была назначена. Но ее от меня почему-то скрывали. Это злило, выводило из себя, сжигало изнутри, но поделать я ничего не могла. Разве что, как только набралась достаточно сил, тихонько выскользнуть из своей комнаты и, пошатываясь, прокрасться в спальню Тьена… Должно же там быть хоть что-то! Вот когда пришло время порадоваться, что живем мы совсем рядом. Прикрыла за собой дверь, зажгла свет, прошлась взглядом по окружающей обстановке. В комнате пахло знакомо, и этот запах дразнил воспоминания. Как я проснулась здесь в его первое утро после возвращения. Как лечила. Ох. Нужная мне бумажка лежала на столе. То самое уведомление, но уже с печатью комиссии. И дата: через день, как водится, на рассвете. Тварг! Вроде бы все шло закономерно, но я с ног до головы покрылась мурашками страха. И сорвалась бы в панику, если бы не заметила конфискованную когда-то у меня Тьеном книгу. Сама не знаю, зачем ее взяла… Полистала страницы. И едва успела поймать вывалившийся из книги лист плотной бумаги с вензелями и завитушками, печатями и размашистой, картинной какой-то подписью. Разрешение на брак. То есть, наоборот, запрещение. Документ за личной подписью кого-то важного гласил, что герцогу Себастьену Керрингтону в разрешении на брак отказано, поскольку невеста не является достойной партией носителю древнего титула. Но разве Керрингтоны не женятся по любви и на ком захотят? И почему Тьен просил это разрешение, когда несколько дней назад был в столице? – Брина? Попалась. Я даже не смутилась, просто повернулась к нему: – Как видишь, мне становится лучше. – Что ты здесь делаешь? Не то чтобы он был не рад меня видеть, просто устал. От него веяло этой усталостью. А я вновь начала чувствовать подобные вещи. Восстанавливаюсь, хотя и отвратительно медленно. – Возвращаю свою собственность. – Я выразительно потрясла книгой, не обошла вниманием и брачный отказ: – А это что? – Ничего. – Тьен ловко выхватил у меня документ и не отказал себе в удовольствии сцапать в объятия. – Я соскучился. Больше никогда не рискуй собой. Сказал мужчина, который собирается участвовать в дуэли. – Отвлекаешь внимание? – фыркнула я. – А получается? Губы покалывало в ожидании поцелуя. Да, пожалуй. Но сегодня не удастся списать все на отравление, истощение или бред, поэтому надо держать себя в руках. – Это же было не про меня? – Я чуть отстранилась и пытливо заглянула в хмурое лицо. – Скажи? – В основном про мои сложные отношения с императорской семьей. Не думай об этом, я разберусь. Безумие какое-то. И так крепко держит… Я поймала себя на том, что готова раствориться в этих объятиях, бесконечно так стоять. Пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы боль отрезвила. – Ты должен выбрать девушку из родовитой семьи, – напомнила этому безответственному. – Ты теперь не просто маг, ты герцог. Это так работает. – Говоришь, как моя мать, – скривился Тьен. – Вот! Леди Ноарис – разумная женщина. – По крайней мере, в некоторых вопросах. – Но даже она считает, что к алтарю надо идти, следуя за сердцем. Странный разговор. Какого тварга я вообще обсуждаю с ним это?! А пока говорили, Тьен притягивал меня все ближе, а теперь мы и вовсе стояли впечатавшись друг в друга. Он тоже немного удивился, обнаружив такое единение, и ослабил хватку. – Идем, отведу тебя в комнату. – Я сама знаю дорогу! Заявив это, заодно обнаружила, что чувствую себя получше. Когда я рассматривала документы, ноги подгибались, но одно маленькое объятие – и сил стало больше. А еще Тьен смог войти в мой контур, чего магам вообще не дано. Он мог бы его сломать… но не шагнуть внутрь, как к себе домой. – А как же поцелуй под дверью? – с серьезной миной спросил этот непостижимый мужчина. – Никак. – Кстати, я честно прочел твою книгу и теперь знаю обо всех твоих тайных желаниях. – Хитрый взгляд в мою сторону. – Ну вот, ты краснеешь. А то я уже думал, что потерял сноровку. – Иди к тваргу, твоя светлость! Я с чувством закрыла дверь своей комнаты перед его аристократическим носом. И нечего там смеяться! Щеки и правда пылают. Надо хоть самой прочитать, а то мало ли чего я не знаю о своих тайных желаниях… С другой стороны, вряд ли он сам читал. Наверняка просто дразнится! Он же мужчина, а они девчачьи книжки про любовь не жалуют. Пфф!.. Прислонившись спиной к двери, я подышала немного, расслышала удаляющиеся шаги Тьена и голос Энни, отстраненно удивилась тому, как хорошо себя чувствую. Странно все, включая императорский брачный отказ. Я понятия не имею, что чувствую к Тьену. К герцогу Себастьену Керрингтону, не стоит упускать из виду столь важную деталь! Я не должна обниматься с ним и ждать поцелуев, вообще смотреть в его сторону не должна. Неважно, какие там у его семьи традиции. Будет лучше, если я приму приглашение Мэтью и перееду в столицу. Я ведь об этом мечтала, разве нет? Именно об этом. Проблема в том, что теперь я понятия не имею, что чувствую и к Мэтью тоже. Взгляд упал на стену. Пустую стену. Ту самую стену, на которой должна была висеть рамка с вырезками, но сейчас ее не было! Эмоции хлестнули жаркой волной. Повинуясь им, я подбежала к стене, внимательно осмотрела пол рядом, потом стол, каждый ящик, шкаф, даже под кровать заглянула. И в свою сумку. Нигде не было ни рамки, ни вырезок. Ни единого листочка. Слабость вновь начала накатывать, отчего руки и ноги противно затряслись. Я высунулась в коридор и, с трудом справляясь с дыханием, позвала: – Рэйхэм? Дворецкий появился спустя минуту: – Ты в порядке? Тебе пока лучше лежать. – Здесь была рамка с газетными вырезками. На стене, – игнорируя его замечание, заговорила о своем. – Где она? На строгом лице промелькнула растерянность. – Понятия не имею, о чем ты. Я в глаза не видел никакой рамки. – Э-э? То есть как?! – Уверена, что тебе не приснилось? – Вот только этих понимающих ноток не надо!