Мир обрушился на меня криками, лязгом оружия и сполохами магии, которые было видно даже сквозь крышу повозки из грубого полотнища. И один особенно отчаянный крик, который почти выдернул меня из удушающей паутины: – Брина! Тьен. Он меня нашел. Чары отняли у меня даже возможность испытать облегчение. Я снова ухнула в темноту. В этой пучине было холодно, страшно и липко. И самый важный в жизни голос меня звал. Иногда подхватывал и тянул вверх. На свободу. Потом я неизменно снова срывалась вниз. Тонула в жуткой бездне. Слышала чей-то бессильный рык. И смех той самой ведьмы. Моей первой мучительницы. Смех каждый раз разбивался на осколки, и они жалили кожу. В кровь. Зато потом возвращался Тьен и еще раз пытался меня спасти. Раз за разом… Пока ослепляющий фейерверк из магии не прекратил все. Просыпаться было трудно, а открыть глаза попросту страшно. Подстегнула меня жажда – казалось, мне не давали воды целую вечность, – и еще понимание, что я могу это сделать по своему желанию. Никакого контроля больше нет. С трудом подняла тяжелые веки и глухо застонала. Ощущение, что по мне еще один табун лошадей промчался. Богиня… – Брина? Ты меня слышишь?! – М-м-м. – Мама! Мама, она проснулась! Оглушив криком, от которого я чуть снова не потеряла сознание, Энни все же поднесла к моим губам стакан. Получилось не слишком аккуратно. Я обкапала одеяло и оставила немного воды на подбородке, но зато мир начал обретать очертания. Глаза, правда, болели, и я поспешила их закрыть. Леди Ноарис скорее почувствовала. И еще кто-то из слуг на цыпочках ходил рядом. Почему-то я лежала не в своей комнате, а в больших герцогских покоях. Но это казалось сущей ерундой по сравнению с набирающим силу ощущением: что-то вокруг изменилось. Навсегда. Обольщаться, что к лучшему, я не торопилась. У меня паршивый опыт с предчувствиями. Страх заставил меня сжать зубы и, несмотря на боль, открыть глаза. Осмотреться. Я должна… Выдохнула. Тьен нашелся рядом. Он полулежал в глубоком кресле, бледный, осунувшийся, не то спал, не то был без сознания. Сердце неприятно кольнуло. Собравшись с мыслями и присмотревшись, я решила, что это похоже на сильное магическое истощение. Убей не помню, как меня спасли и как мы оказались дома. Сколько времени прошло? Почему Тьен в таком состоянии? И почему я лежу в герцогской кровати, а он сидит в кресле рядом? И кожу как-то странно жжет. Все слабее. Скорее даже покалывает. На запястье и одном пальце. Остановить вспышку паники получилось лишь одним способом: собрав все силы, я протянула руку и сжала прохладную ладонь Тьена. Будто хотела убедиться, что он жив, в чем и так не сомневалась. Лишь тогда стало немножко легче. Силы закончились, и я опять закрыла глаза. – Милая, ты меня слышишь? – Герцогиня склонилась надо мной. – Д-да. Ладонь Тьена дрогнула в моей. Пальцы легонько сжались. Показалось, что это крошечное действие вызвало у леди Ноарис беспокойство. Оно промелькнуло в глазах и погасло… – Как ты? – Теперь беспокойство было просто за меня. – Где-нибудь болит? Чувствуешь свою магию? Руди в доме, с Анелией, бедняжка слегла с сильнейшим истощением. Сейчас я его позову. Брина? Я прислушалась к себе и кивнула: – Да, все хорошо. – Открытие приятно взбодрило. – Только сил ни на что нет и… рука чешется. Мать Тьена и Энн чему-то одобрительно кивнула, и стук ее каблуков стих за дверью. Я перевела дыхание, осознала, что умирать прямо сейчас не собираюсь и все страшное позади, и сфокусировала взгляд на Энни. Получилось на удивление легко. И глазам почти не больно. И подруга чему-то широко улыбалась. – Я тоже рада тебя видеть. – призналась почти не хрипло. – Не знаешь, что у меня с рукой? Глянула бы сама, но для этого надо было отобрать ее у Тьена, а тревожить его не хотелось. – Брачный узор заживает, – с какой-то затаенной радостью объявила Энн. – Что?! Какие там побочные эффекты случаются, если вляпаться в настроенное не на тебя подчинение, получить откат от чужого контура и еще попасть в лапы торговцев живым товаром? Слуховые иллюзии? Потому что не может быть, чтобы… – Вы с Тьеном поженились, и он принял тебя в наш род. Теперь ты моя новая сестричка. – Она дрожала от восторга. – Брина, я так рада! Ну, то есть… Это все очень странно. Ты умирала, теряла дар и по-другому не получалось вырвать тебя из этого подчинения. Анелия пыталась, но отдала все силы и до сих пор не очнулась. Она уже четыре дня так лежит! А Тьен даже с завершенным брачным ритуалом по древнему обряду, в который Бенни влил все силы, только прошлым вечером смог тебя вытащить. Теперь у него истощение, но он выпил отвар и спит и скоро будет в порядке. Мама так испугалась! И угрожала прикончить вас обоих. – Энн? – А? – Думаешь, я хоть что-нибудь поняла? Рассказывай по порядку! Она выдохнула, вдохнула, еще раз протяжно выдохнула и постаралась пересказать все медленно и с подробностями. За спасение я должна благодарить всех друзей, соседей и столичных ловцов. И это оказалось так трогательно, так непривычно, что у меня глаза защипало от слез. Знак, который я наколдовала, увидел Мэтью и со всей свойственной ему ответственностью не смог не отреагировать. Правда, пока он с местными стражами порядка добрался до места, там уже никого не было. Но три трупа наводили на мысль, что нечто преступное там все же произошло. Они как раз намеревались прочесать Келберн, но тут выяснилось, что я пропала. Не потерялась, не ушла куда-то по своим ведьминским делам, а именно угодила в большую опасность. Тьен точно знал это, поскольку в момент, когда мы колдовали общий контур, наши силы слились. Как выяснилось, он всегда знал, если со мной что-то не так. Это помогло уже однажды спасти меня, когда я попала в круг к демону. Но сейчас одной нашей связи оказалось недостаточно… Он чувствовал, что меня увозят, и даже мог приблизительно определить направление. Неточно. И все еще ничего не понимал. Информацию об отбывшем караване добыл один из городских стражников. Служитель подсказал, что проезжие купцы иногда промышляют незаконными делишками, он же помог связаться с мужем Анелии, который как раз возвращался из поездки. И у которого был амулет для связи с другими караванами. С его помощью меня и нашли и общими силами отбили. Чары обнаружили уже дома. Арестованные купцы клялись, что понятия не имеют, как их снять, сами они развеиваться не собирались, я медленно погибала, и даже помощь Анелии не помогла. Тогда Тьен нашел свой способ вырвать меня из лап магии. И получилось же! Правда, я теперь жена герцога Керрингтона. Герцогиня? А этот сорвиголова нарушил императорский запрет. Ну почему у нас все не может быть как у нормальных людей? – Без меня на мне женились, – пробормотала я, пытаясь понять, как относиться к свершившемуся факту. – Ой, можно подумать, никто не заметил, как между вами искры летают! – фыркнула Энни. – Тьен даже не сомневался. Сказал, потом тебе все объяснит. Ну-ну. Жду с нетерпением. Объект моего нетерпеливого ожидания вздохнул, шевельнулся, удобнее устраивая затылок на мягкой спинке кресла, и мило засопел. – Айру и доктора купцы сдали, надеюсь? – проснулась моя кровожадность. – Угу, – бодро кивнула рыжая головка. – Мэтью сказал, сидят в соседних камерах и громко проклинают друг друга. Чудно. Я почувствовала себя отомщенной. Почти. – А ведьму поймали? – Какую ведьму? – донесся от двери удивленный вопрос. В герцогские покои вошел доктор Эртон. – Вижу, тебе лучше. Даже намек на румянец появился. Но соблюдать постельный режим и пить восстанавливающие микстуры все равно придется. Главное, что я жива. И все дорогие мне люди тоже живы. Ради такого я хоть воду из болота пить готова. – Один из келбернцев нашел в лесу соляной контур и повел меня посмотреть. Там на нас напали. Я защищалась и случайно схватила предназначавшиеся кому-то другому чары. Но ведьма должна была вернуться, она там еще не закончила… Такая возможность! Неужели никто, кроме меня, не подумал за нее ухватиться?! – Тварг. – Доктор… вот просто с языка снял! В его пальцах вспыхнуло светящееся заклинание и, просочившись сквозь стекло, унеслось в темноту. – Я поговорю с Трэвансом, – пообещал доктор. – А ты отдыхай. Кто-нибудь принесет тебе лекарство. – Как Анелия? – успела еще спросить я. – Пока не пришла в себя, но все будет хорошо. – Он не собирался этого говорить, но оглянулся на меня и зачем-то добавил: – Она сильно рисковала ради тебя.