И снова прозвучал лай за окном. — Там что-то происходит! — повернул голову Костюков. Он не ошибся. Когда вдвоем с Китайгородцевым они спустились вниз, у дверей дома обнаружился Юра, оставленный ими не так давно. Юра почему-то не спал, а отбивался от преследующего его злобного пса. Если бы не металлический лом, позабытый кем-то из людей, которые прошедшим днем устанавливали на аллеях фонарные столбы, Юра сейчас пребывал бы в гораздо более потрёпанном виде. Анатолий втащил его в дом и захлопнул входную дверь. Юра бешено вращал глазами и весь ещё был в пылу борьбы. Китайгородцев несильно его встряхнул, чтобы привести в чувство, но тот был слишком пьян для того, чтобы вернуться к действительности. — Зачем вы вышли из дома? — спросил его Анатолий. — Понимаешь, в чем дело, — дохнул на него алкогольными парами Юра. — Надо мужику его паспорт отдать. Без паспорта ему — кранты. Снег таял на его роскошной куртке. — Курточку бы снять, — предложил Китайгородцев и стал освобождать Юру от нее. Под курткой была вязаная кофта. Юра неловко повернулся, кофта сползла с плеча, и Анатолий вдруг увидел на Юриной рубашке характерные следы от ремней кобуры! У него и самого так бывало. И Костюков увидел тоже. — А оружие твоё где, дорогой? — спросил он у Юры ласково. — Какое оружие? — пьяно улыбнулся тот, качнулся и упал бы непременно, если бы его вовремя не подхватил Китайгородцев. — Вот это, — все так же ласково сказал Костюков, — которое ты носишь в плечевой кобуре. Следы на твоей рубашке откуда? Почему у тебя вытерто вот здесь? Ремни — явно поганые. Экономишь на хорошей амуниции, да? — Какая муниция, мужики? — Юра обнял Анатолия. — Я же вас уважаю? Вы — сибиряки! Китайгородцев взял своего обожателя за ворот и тряхнул так, словно хотел вытрясти из него весь хмель. Юра по-настоящему испугался. Анатолий не собирался с ним церемониться, пускай это даже и был тапаевский родственник. — Где пистолет? — спросил телохранитель. — Куда ты его дел? — Нет пистолета, — сказал Юра. — Ну чего вы ко мне пристали? Он еле ворочал языком и вряд ли понимал отчетливо, что происходит. — Может, действительно не было, — озвучил собственные сомнения Костюков. — В самолет бы его с оружием не пропустили. ⁂ Утром Китайгородцев встретил в коридоре незнакомого ему человека. Никогда прежде не видел его здесь. Высокий парень, худой, рано начавший лысеть, с рельефным лицом, будто вылепленным талантливым скульптором — так выразительны были черты его лица и так оно притягивало взор. Парень прошел мимо Анатолия, даже не удостоив его взглядом, и скрылся в одной из комнат, которая еще вчера, как точно знал телохранитель, пустовала. Китайгородцев вошел следом. Парень был один. Распахнутая сумка на полу, сигареты и зажигалка на столе — и больше никаких примет присутствия человека. Он только недавно тут появился, судя по всему. — Здравствуйте, — сказал телохранитель, улыбаясь незнакомцу как мог широко. — Будем знакомиться? Меня зовут Анатолий. Я живу через три комнаты от вас. — Виктор, — ответил парень без улыбки. Взгляд изучающий, будто сверлящий. Рукопожатие — крепкое, как захват. Китайгородцев про себя это отметил. — Вы тоже родственник? — Чей? — уточнил Виктор. — Генриха Эдуардовича. — Нет. — А кто, простите? — А в чем дело? Не переставая улыбаться, телохранитель продемонстрировал собеседнику свое удостоверение. На Виктора оно не произвело ни малейшего впечатления. Бросил быстрый цепкий взгляд — тут же снова поднял глаза на Китайгородцева, будто спрашивая того: ну и что? Он не шёл на контакт. — Давно приехали? — спросил Анатолий. — Сегодня утром. — Кто вас встретил? — Я не знаю этого человека. Вполне возможно, что и Богданов. — Он же вас сюда и привел? — Да. Ну, что за взгляд у этого парня! Колючий… Его глаза не умеют улыбаться… — А кем вы приходитесь Генриху Эдуардовичу? — вернулся к интересующему его вопросу Китайгородцев. — Послушай, — сказал парень, и взгляд его потяжелел, как будто налился свинцом, — с твоим любопытством не в охране бы работать, а я прямо и не знаю где… Он и придумать не мог, где такие типы, как этот охранник, могли бы свое счастье найти. Китайгородцев не обиделся. — Извините, — сказал он. — Я просто хотел познакомиться. Еще раз улыбнулся, вышел за порог и закрыл за собой дверь. Только здесь он позволил себе избавиться от дурацкой улыбки. Попросил Костюкова присмотреть за Ритой, а сам отправился в хозяйский дом, чтобы разузнать у Богданова о новом постояльце. Дело в том, что о молодом человеке по имени Виктор никто не упоминал, когда речь шла о приглашённых гостях. Шёл снег. Он припорошил следы, и, чтобы их прочитать, приходилось всматриваться. Вот бегала собака. Вот шел человек. Может быть, Андрей Ильич. Или кто-то из охраны. Или Юра — он ведь выходил сегодня ночью, чтобы разыскать владельца кожаной куртки и вернуть тому если не куртку, то хотя бы документы… И снова — собачьи следы. И дальше, под деревьями, еще… Богданов был в своей каморке. Когда Китайгородцев вошёл, он показал за окно, где сыпал с неба, не переставая, снег: — Нельзя, чтобы собака до самого утра бегала, Толик. У меня люди должны дорожки расчищать. А тут — тот волкодав! Как будто жаловался. Телохранитель пропустил его слова мимо ушей. — Там — новый человек, — произнес он. — Зовут Виктором. Кто он? — Анин друг. — Жених? — Ну, пускай будет жених. — Ты мне о нём ничего не говорил — что он должен приехать. — А о нём и речи не было, Толик. Это он сам, явочным порядком. Девушке его, понимаешь ли, двадцать лет исполняется, и он не мог позволить себе не приехать, не поздравить лично. — Тапаев — в курсе? — Я доложил. — И что? — Он этого парня не видел ни разу. Знает только, что есть такой, что с дочкой его учится. Сказал мне, чтоб поселил в гостевом доме. И больше пока никаких указаний не было. — Ты об этом Викторе что-нибудь знаешь? — Ничего. — Плохо, — оценил Китайгородцев. — Почему же плохо? Анатолий не успел ответить, потому что дверь вдруг открылась и в комнату заглянул один из охранников. — Вас — к телефону, — сказал он, обращаясь к телохранителю. — Москва. — Иду, — кивнул Китайгородцев, но не сдвинулся с места, поскольку еще не всё разузнал у Богданова. — Юра, который вчера приехал, — он кто? — Сводный брат Тапаева. — Это я слышал. Чем занимается? — Бизнесом, ясное дело. Чем еще тапаевский родственник заниматься может?