— Толик! Там — убитый! В гостиной? Вот гостиная и не отвечает… Через гараж, в гостиную, наверх… Она пошла наверх?! — Костюков! — На связи! Уф-ф! — Ты в кабинете? — Да! — Клиент в порядке? — Да! Значит, Рита до них не добралась… Но если она прошла через гостиную, значит, ушла на второй этаж! — Ильич! Кто еще наверху? Аня? Роман? — Оба должны быть. — Ты их видел? — Нет. — Там есть ещё кто-нибудь из охраны? — Нет. Конечно, нет! Не хватает людей! А Богданов неважно выглядит. И руки вон трясутся… Не готов к такому повороту событий. — Ильич! Останешься здесь, на рубильнике. Запрись в гараже и никого не впускай. Чтобы свет был постоянно! И сразу же напарнику: — К гостевому дому! Найти Пастухова! Собери всех наших, кто дежурит на улице! Не дайте ему уйти! В переговорное устройство: — Костюков! Вызывай милицию и «Скорую»! У нас — огнестрелы! Побежал по коридору, прижимаясь к стене. Вот и гостиная. Охранник лежит посреди комнаты, под ним уже натекла лужа крови. Огнестрельные — в грудь и голову. Не жилец. Грудь защитил бронежилет, а ранение в голову стало смертельным… Китайгородцев провёл взглядом по нависающей над ним галерее. Никого. Стал подниматься по лестнице. Мягкий ковёр скрадывал звук шагов. Поднялся на галерею, прислушался. Никаких звуков. Дом будто вымер. Он пробежал по коридору до тапаевской приемной. Здесь не было никого. Костюков должен быть в кабинете. Там же — и Тапаев. И пусть клиент там пока и остаётся. Это для него — самое безопасное место. Оставались еще Аня и Роман. Если удастся без проблем эвакуировать тапаевских детей, задача упростится. Потому что сейчас самое главное — обеспечить безопасность охраняемых лиц. Вывести их из зоны огня и уже после разбираться со всеми прочими проблемами. Аня и Роман… Чья комната первая по ходу? Комната Романа. Анатолий встал так, чтобы его ненароком не зацепило, если вдруг через дверь начнут стрелять. Негромко стукнул — дважды. Затих. И за дверью — полная тишина. Как будто и нет никого. Но куда же ему деваться, этому наркоману? — Роман! — негромко позвал Китайгородцев. Не шёпотом, а именно негромко, чтобы голос звучал как можно более естественно. Потому что шёпота парень мог попросту испугаться. Шёпот после затеянной в доме стрельбы — верный признак того, что худшее ещё не позади. Пауза затягивалась, и Анатолий вынужден был повторить, на этот раз громче: — Роман! Почти сразу тапаевский сын откликнулся: — Кто? — Охранник! Открой! Замок щёлкнул, дверь приоткрылась. Анатолий смотрел Роману в глаза. В них не было ничего, кроме растерянности. Одними губами Китайгородцев спросил: — Один? Если бы парень был под контролем, если бы Рита была в его комнате — там, за дверью, у Романа за спиной, — он дал бы понять это взглядом. Но в глазах у него ничего не поменялось. — Один, — сказал он. Анатолий стремительно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Повёл взглядом вокруг. Ничего подозрительного. — Ты видел Риту? — спросил Китайгородцев. — Нет. — Может быть, слышал что-то подозрительное? — Выстрелы. Анатолий нажал клавишу переговорного устройства: — Костюков! — На связи! — Я сейчас войду в приёмную, ты откроешь мне дверь кабинета. Открываешь только на мой голос! — Понял! — Со мной будет Роман Тапаев. Возьмёшь его под опеку. Обернулся к парню: — Сейчас мы выйдем в коридор. Двигаемся к приёмной вдоль стеночки. При малейшей опасности падай на пол. Всё понятно? Перепуганный парень только и смог, что кивнуть. Телохранитель выглянул в коридор. Никого. Выдернул из комнаты Романа, толкнул к стене и жестом указал направление. Пошли вдоль стены к приёмной; Анатолий при этом пятился, прикрывая парня собой и одновременно держа под контролем пугающе пустое пространство коридора. Костюков открыл дверь, как и договаривались, на голос. Китайгородцев втолкнул в кабинет Романа и только после этого вошел сам. Тапаева он не сразу обнаружил. Только когда увидел передвинутый в угол шкаф, понял, что клиент — в самом надежном, в нынешних условиях, месте… Тот угол не простреливался ни со стороны окон, ни от двери. — Милиция? «Скорая»? — быстро спросил Анатолий. — Вызвал! — Оставайся здесь, — сказал Китайгородцев. Теперь — Аня. Анатолий пробежал по коридору. Множество дверей — и за любой из них может скрываться Рита. Но ему сейчас надо выводить из опасной зоны тапаевскую дочь. Китайгородцев постучал. За дверью — молчание. Как в случае с Романом. — Аня! — негромко позвал Анатолий. — Откройте, пожалуйста! Тишина, как будто никого и нет. Китайгородцев повернул дверную ручку. Дверь не поддалась. — Аня! Это Анатолий! Пожалуйста, откройте! Но ему ответила не Аня. Это был голос Риты! — Она здесь, — сказала Рита через дверь. — И я ее застрелю, если ты не дашь мне уйти. Хочешь услышать её голос? Телохранитель ещё не успел ответить, как Аня из-за двери сказала: — У неё пистолет! Пожалуйста, не входите сюда! Голос у неё дрожал так, что невозможно было усомниться — дела плохи. Настолько плохи, что хуже почти и не бывает… Когда у твоего врага в руках заложник, ты поневоле начинаешь играть по его правилам. Телохранитель Китайгородцев: «Девяносто седьмой год… Сын дагестанского предпринимателя… С целью получения выкупа… Отрубили два пальца… Чтобы родители были сговорчивее… Отпущен после уплаты выкупа… Девяносто восьмой год… Девочка… Школьница… Родители — государственные служащие… С целью получения выкупа… Выкуп не заплачен… Девочка убита… Тот же девяносто восьмой… Налёт на квартиру предпринимателя… По сигналу тревоги прибыла милицейская группа захвата… Налетчики прикрылись заложниками… В перестрелке один заложник погиб… Девяносто девятый год… Похищен бизнесмен… С целью получения выкупа… Воспользовался оплошностью своих «тюремщиков»… Выпрыгнул из окна третьего этажа… Инвалидная коляска…»