⁂ — Ты всё понял? — спросила Рита. Голос был злой. Такая в любую минуту может сорваться. Китайгородцев явственно представлял себе, как она сейчас приставила пистолет к Аниной голове. Контроль над тапаевской дочерью — это единственная гарантия для Риты. — Всё нормально, — сказал Анатолий. — Ты ведь не наделаешь глупостей, правда? — Заткнись! И слушай, что я тебе сейчас буду говорить! — Прежде я обрисую тебе твоё положение… — Заткнись! — Это важно, Рита… — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Хорошо, — с готовностью отозвался Китайгородцев, уловив в её голосе истерические нотки. Он не мог допустить того, чтобы она сорвалась в истерику. Человек, который не контролирует себя, способен на любые крайности. — Где Виктор? — спросила Рита. Телохранитель хотел было уже сказать, что тот схвачен — чтобы она не рассчитывала на его поддержку, но вовремя спохватился. Если Пастухов у них в руках, Рита потребует доставить его к ней. А Виктора на самом деле нет… И вот они, дополнительные сложности. — Мы пока не смогли его задержать. Но это вопрос времени. Ты ведь видела, сколько здесь наших охранников… Эти слова были напрямую адресованы Рите. Она поняла и сказала зло: — Это его проблемы! А у меня есть хозяйская дочка! И тут же издевательски-доброжелательным тоном: — Правда, Аня? — Послушай, что я сейчас буду делать, — попросил Китайгородцев. — У меня в руке — переговорное устройство. Сейчас я соберу здесь своих ребят. Всех, кто меня услышит. Вот тогда мы с тобой поговорим. Я думаю, что договоримся. Он не угрожал, а просто сообщал, что собирается делать. И угрозы в его интонациях не было. Угроза заключалась в том, что именно он собирался предпринять. — Это бесполезно, — отрезала Рита. — Ты можешь собрать тут хоть сто человек. И всё равно меня выпустишь. Анатолий, не ответив ей, сказал в микрофон: — Всем, кто меня слышит! Я на втором этаже главного дома. Нужна помощь. Кто свободен? Щелчок и голос: — Потапов. — Ты где? — На улице, возле гаража. — Прикрой окно комнаты Ани Тапаевой. Второй этаж, третье от правого угла. — Понял! Щелчок и другой голос: — Это Сергачев. Я у въездных ворот. — Оставайся там. Встретишь милицию и «Скорую», введёшь их в курс дела. — Понял! — Кто ещё? — спросил Китайгородцев. — Нас трое. Ищем беглеца. — Где находитесь? — У гостевого дома. — Кто-нибудь один пусть бежит в главный дом! — Принято! — Видишь, какие дела? — произнёс Анатолий, обращаясь к Рите, которая не могла не слышать всех этих переговоров. — Теперь мы с тобой можем спокойно поговорить. А она занервничала еще больше. Время играло против неё. — Ты меня выпустишь! Сейчас я приоткрою дверь, Аня протянет руку, и ты в её руку вложишь свой пистолет! После этого ты отойдёшь от двери… — Только не нервничай, — попросил Китайгородцев. — Послушай, что я скажу. Я — не мент. Я — телохранитель. Это — две большие разницы. Я — охранник. Ты понимаешь? Мне важно, чтобы мои подопечные были живы и здоровы. Больше меня ничто не волнует. Кто ты такая, зачем здесь появилась — это пускай милиция выясняет, если поймает тебя, конечно. Мне ничего этого не нужно. Я — не правоохранительные органы. Я — всего лишь телохранитель, пойми! У ментов своя работа, у меня — своя. Я не могу им помогать ценой безопасности своих подопечных. Уходи! Я дам тебе возможность уйти. Очень скоро тут появится милиция, и всё сразу изменится. Они не дадут тебе уйти. Для них это было бы ляпом в работе. Они будут пытаться взять тебя любой ценой. Любой ценой! Они не остановятся ни перед чем! А мне ты не нужна. Мне нужна Аня. Сейчас к дому подгонят машину, ты сядешь в неё… — Нашёл дуру! — Рита! — внушительно произнес Анатолий. — Ты же умная девчонка. Ты понимаешь, что мне ты действительно не нужна. Садись в машину и уезжай отсюда на все четыре стороны! «А она не уедет… Она как заводной детский автомобильчик — катится в одном направлении, и не способна свернуть. Особенность человеческой психики: если цель поставлена, а внешние условия неблагоприятны и риск крайне велик, человек идёт напролом, даже не рассматривая прочие варианты, с ходу отметая их как досадное препятствие, мешающее продвижению к цели. Рита не хочет уезжать на автомобиле. Потому что в противоположной стороне, за оградой тапаевского особняка, её ждут! Там заранее подготовлен для неё отход… Двухместный зелёный снегоход, и один человек на том снегоходе… Второе место зарезервировано для Риты…» — Ты не дашь мне уйти, — сказала вдруг она, заметно ожесточаясь оттого, что позволила втянуть себя в эти переговоры — переговоры с человеком, который, по определению, был её врагом. — Я убила троих ваших. И ей этого не простят… Так следовало понимать. — Тебя будут искать, — подтвердил Китайгородцев. — Но это будет уже потом, позже. Сейчас я не собираюсь тебя преследовать. За погибших телохранителей с меня в Москве не спросят. А за погибшего клиента спросят. Ты что, не понимаешь, что я предлагаю тебе сделку?! На последней фразе он возвысил голос. Почти крикнул. — Не ори! — огрызнулась Рита. Но какое-то сомнение обозначилось в её голосе. Она ещё не поверила, но уже дрогнула. Допустила мысль о самой возможности договориться. — Сейчас приедут менты! — продолжал стращать Анатолий, психологически дожимая свою собеседницу. — И я уже ничего не смогу сделать! Они просто нас не любят! Они на дух не переносят частных охранников! И тут ничего нельзя поделать! Я не смогу им ничего объяснить и не смогу ни на чём настаивать! Давай договоримся, Рита! Договоримся, пока здесь нет ментов! Я тебя выпускаю! Ты уйдёшь отсюда с оружием! Уйдёшь куда захочешь! Ещё пять минут промедления — и тебе уже не вырваться! Уходи, пока не поздно! Он её увещевал. Умолял. Уговаривал. Ему было важно, чтобы она поверила — он не причинит ей зла. Он с нею почти что заодно… Потому что она ему не нужна. Ему нужна Аня. Снизу, из гостиной, стремительно поднялся охранник. Китайгородцев жестом показал ему, что двигаться надо бесшумно. — Сейчас ты отдашь свой пистолет, — сказала через дверь Рита. — И что толку? Тебе надо уходить… — Отдашь свой пистолет, — будто не услышала его девушка. — И отойдёшь от двери. — Хорошо, — легко согласился Анатолий. И тут очень некстати в эфир вышел один из тех охранников, что гонялись за неуловимым Виктором. — Обнаружили Пастухова! — сказал в переговорном устройстве тревожно-возбуждённый голос. — Он в гостевом доме, и у него — заложники! Рита это услышала. — Китайгородцев! — крикнула она, и в её голосе был почти что восторг. — Срочно — рацию! И мне, и тому парню! Две минуты тебе даю, а иначе ты пожалеешь! Анатолий был так раздосадован, что едва удержался от грубого ответа. Но он погасил свой гнев: — Мне не придется ни о чём жалеть, потому что Ане ты не сделаешь ничего плохого! — Сделаю, вот увидишь! — Нет! — твердо сказал Китайгородцев. — Пока она жива, у тебя есть шанс… — На мне уже трое! — напомнила ему Рита. — Ну, будет не трое, а четверо — что изменится? Смертной казни у нас нет, а пожизненное мне впаяют хоть так, хоть эдак. Я застрелю эту дуру, если только ты начнешь чудить! — Если с Аней что-то случится, тебе не придется сидеть в тюрьме! Ты погибнешь, якобы в перестрелке! Я застрелю тебя лично. Обещаю! — Он открытым текстом сказал то, что и сама Рита держала в голове. Для нее Аня — лучший щит. Без дочери Тапаева она обречена.