— Значит, о семье Стаса вы могли бы и не знать? — предположил Китайгородцев. — Мало ли, какие изменения в его жизни произошли. — Наверное, вы правы, — кивнула Нина Петровна. — И у Стаса могли бы появиться какие-то наследники… — Какие наследники? — удивилась Нина Петровна. — Глеб хотел шантажировать Стаса его наследниками. Он когда-нибудь упоминал при вас об этом? — Нет! — ещё сильнее удивилась женщина. Похоже, что Китайгородцев рассказывал ей вещи какие-то совсем невообразимые. — Вы удивлены? — спросил Китайгородцев. — Вы считаете, что Глебу подобное несвойственно? Что он не мог шантажировать Стаса? — Я думаю, что он способен, — после паузы признала собеседница. Будто взвесила все «за» и «против», прежде чем ответить. Добавила: — Что-то есть в его характере такое. Какая-то гнильца. Как она к нему беспощадна. Бывших жён не надо бы привлекать к делу в качестве свидетелей. Такого насвидетельствуют, что бывший муж не отмоется потом. — Значит, мог? — спросил Китайгородцев. — Мог. — А как, по-вашему, на это отреагировал бы Стас? — На шантаж? — Да, на шантаж. — Он Глеба не уважает, — задумчиво сказала Нина Петровна. — Так что была бы ссора, я думаю. — А Стас горяч? Он вспыльчивый? — Очень! Такие вспышки гнева! Я лично видела. Кажется, до сих пор пребывала под впечатлением от увиденного, невзирая на давность лет. — А мог бы Стас убить? — прямо спросил Китайгородцев. Нина Петровна посмотрела ему в глаза, и он заподозрил, что для неё их разговор — слишком откровенный. Сейчас скажет, что ни за что и никогда. И ещё — как ему такое в голову могло прийти… Но вместо этого она совершенно неожиданно для Китайгородцева сказала: — Мне кажется, на убийство способен каждый человек. Это было равносильно признанию того, что Стас способен на убийство. Китайгородцев не успел ничего сказать в ответ, а женщина, расценив его молчание как несогласие, спросила, глядя в глаза Китайгородцеву с укором: — Или вы думаете, что вот лично вы не способны никого убить? Китайгородцев дрогнул, ужаснувшись. — И вы убьёте, — сказала Нина Петровна с необыкновенным спокойствием. — Если случится в жизни такая необходимость. Она не ведала, что творила. Она пророчествовала, не отдавая себе отчёта в том, что говорит. Убьёте, когда возникнет необходимость. Шестнадцатого числа она возникнет. Чёрт побери! Что происходит?! * * * — Простите, мне надо идти, у меня урок, — сказала Нина Петровна, обнаружив, что иссяк поток спешащих к школе учеников. Последние из них, те, кто опаздывал, пробегали мимо, и не каждый в этой гонке здоровался с Ниной Петровной. Не замечали учителя. — Я вас провожу, — предложил Китайгородцев. — Ещё хотел спросить. Вы знаете в роду Лисицыных такого человека, как Михаил? — М-да, — протянула неуверенно женщина, явно сомневаясь. — Он обладает даром гипноза. — Да! — вспомнила Нина Петровна. — Михаил! Помню! А как же! Значит, это правда. — Он действительно гипнотизёр? — спросил Китайгородцев. — Да. — Вы его видели когда-нибудь? Или только слышали о нём? — Видела. — При вас он проделывал такие штуки? Я имею ввиду гипноз. — Нет, при мне ни разу. Но мне говорили. — Кто? — Все. — Глеб? — И Глеб, и Стас, — сказала Нина Петровна. — И Наталья Андреевна. — И генерал Лисицын? — Тоже, наверное, — пожала женщина плечами. — Вы его знали? — Георгия Александровича? Да. Хороший человек был. — Он умер? — Уже давно. Примерно десять лет назад. — На похоронах вы были? — Нет. — А Глеб? — Глеб был. Они уже дошли до школьных дверей. — Сколько у вас сегодня уроков? — спросил Китайгородцев. — А что?