— Да ничего, — вздохнул Потёмкин. — Они создают для вас проблемы. Неужели у вас не возникало желания эти проблемы разрешить одним махом? — Таким «махом» — нет, — невесело улыбнулся в темноте Потёмкин. — Почему? — Я не пойму, какой ответ вы хотите от меня услышать, — признался Потёмкин. — Ну, не знаю я! Такие, видно, у меня проблемы, что только кажутся ужасными, а на самом деле они — ещё не самый край. Жить можно, никого не убивая. — А у Михаила, наверное, уже не получается. Наверное, у него — край. Есть какая-то причина, из-за чего он решился на такое. * * * Ранним утром, ещё затемно, ворота монастыря распахнулись. Сонный инок, сутулясь на морозе, гремел ключами в выстуженной тишине. Китайгородцев подошёл к нему, вежливо поздоровался. Инок так же вежливо ответил на приветствие, глядя доброжелательно и открыто. — Я в первый раз к вам, — сообщил Китайгородцев. — К молитве? — Да. — Издалека, наверное? — Из Москвы. — К нам приезжают, — кивнул инок. — Мне посоветовали. Мой знакомый. Михаилом зовут. Такой, с бородой. Он у вас бывал. — Да, — вежливо кивнул инок. Он по-прежнему смотрел доброжелательно. И ни о чём ему имя Михаил не говорило. Много людей приезжает. Возможно, что и этот Михаил тут бывал. — Я через него с отцом Алексием познакомился, — сделал последнюю попытку Китайгородцев. — Отец Алексий? — переспросил инок. Он явно вспомнил. — Вы тоже его знаете? — как о чём-то само собой разумеющемся сказал Китайгородцев. — Думаю, что да. Вы этого Михаила видели уже? — А он здесь? — вырвалось у Китайгородцева. Он бросил взгляд в распахнутые монастырские ворота. — Если не уехал накануне, — ответил инок. — Он не в монастыре обычно ночует, а в деревне, вы её проезжали. Там есть гостиница для паломников, её зовут монастырской избой. * * * Монастырской избой оказался большой бревенчатый дом на окраине деревни, ближайший к монастырю. Несмотря на ранний час, там уже кипела жизнь. Окна освещены, из печной трубы поднимался дым. Один из постояльцев прямо у крыльца растирался снегом. Он был по пояс обнажён, брал свежий чистый снег и, крякая от удовольствия, размазывал его талой водой по коже. Китайгородцев приблизился, открыл было рот, намереваясь поприветствовать этого любителя снежных процедур, но тут человек обернулся, и Китайгородцев захлебнулся морозным воздухом. Михаил! Тот тоже не ожидал увидеть здесь Китайгородцева. Обездвижел, но только на мгновение, а потом вдруг отшатнулся к крыльцу, будто хотел уйти, укрыться в доме, но Китайгородцев среагировал. Он толкнул Михаила и тот упал в снег. Встать Михаил не решился и, кажется, ждал удара. Китайгородцев его бить не стал, рывком поднял, поставил на ноги. — Пойдем в дом, поговорим, — предложил Михаил, пряча чёрный взгляд. — Нет, в дом мы не пойдем, — покачал головой Китайгородцев. Там Михаил окажется среди людей. И там могут возникнуть неожиданности. — Я здесь замёрзну, — сказал Михаил. — Холод собачий. Точно, заманивает в дом. Против его хитрости у Китайгородцева была припасена своя. — Поговорим в машине, — он кивком головы указал на автомобиль. Михаил топтался на месте в нерешительности. Китайгородцев взял в замок его шею и увлек за собой. Со стороны посмотришь — два подвыпивших приятеля. Только один одет, а другой почему-то гол по пояс. — У меня тут есть пуховик, — сказал Китайгородцев. — Накинешь, чтобы без пневмонии обошлось. Отпер багажник. А в следующий миг сгрёб Михаила в охапку, швырнул в багажник, как мешок с картошкой, и крышку багажника тут же захлопнул. Пока Михаил не пришёл в себя и не поднял шум, Китайгородцев успел его предупредить: — Будешь лежать тихо — через минуту выпущу. Я только в дом загляну, обстановку сфотографирую — и сразу же к тебе, обещаю. Но если будешь мешать — вывезу в поле и оставлю на часок в багажнике. В воспитательных целях. Ты понял? Молчание. Китайгородцев направился к дому. Шёл и слушал — не закричит ли Михаил. Не закричал. * * * В жарко натопленном доме паломники собирались к молитве. Китайгородцев шёл через комнаты, вглядываясь в заспанные лица. Если проходил мимо запертых дверей, вежливо стучал, заглядывал в комнату и извинялся. Открыл очередную дверь. Увидел Наталью Андреевну. Она была в неизменном чёрном платье и от себя прежней отличалась только тем, что волосы на голове у неё не были после ночи аккуратно уложены. Она тоже увидела Китайгородцева и замерла, но он уже не на неё смотрел, а на другого человека, который тоже был в этой комнате. Тот человек, услышав шум открываемой двери, обернулся. Измождённое лицо, по-стариковски седые волосы и безумный взгляд. В эти глаза Китайгородцев смотрел, не отрываясь, и очнулся он только тогда, когда проходивший мимо паломник его задел случайно. Китайгородцев встрепенулся и перевёл взгляд на Наталью Андреевну. — Это Глеб? — спросил он. У неё хватило сил только на то, чтобы кивнуть. Да и то с задержкой. — Собирайтесь, — сказал Китайгородцев. Похоже она была так измотана суетой и опасностями последних недель, что даже не спросила ни о чём. Одела сына. Он был неловок, как младенец. Собралась сама. Китайгородцев терпеливо ждал. Женщина, наконец, посмотрела на него вопросительно. — Идёмте! — сказал Китайгородцев. Он вывел их из дома, где никто ни о чём их не спросил, все были заняты своими утренними хлопотами. Усадил в машину. Потёмкин, увидев Глеба, первые мгновения не мог отвести от него взгляд, чутьём безошибочно уловив его непохожесть на нормальных людей. Китайгородцев сел за руль. Поехали. И только теперь Наталья Андреевна решилась спросить неуверенно: — А где Миша? — Сейчас вы увидите его, — успокоил Китайгородцев. Он остановил машину, когда деревня скрылась из виду. Открыл багажник, где, сжавшись в комок, ожидал своей участи Михаил. — Выходи! Михаил самостоятельно выбрался из багажника. Китайгородцев отдал ему свою куртку. — Оденься! Для низкорослого Михаила куртка Китайгородцева была как пальто. Он запахнул полы. Продрог. Взглядом с Китайгородцевым старался не встречаться. — Я всё знаю, — сказал ему Китайгородцев. — Про гипноз. Про то, что ты хочешь, чтобы я убил Стаса… И мне сейчас от тебя нужно только одно — чтобы ты меня освободил от этого. Чтобы отменил свое внушение. Чтобы я не рвался убить этого Стаса. — Я не понимаю, — попробовал увильнуть Михаил. — Ты сам веришь в это? Но посеять семена сомнения ему не удалось. — Я видел, как бывает, — сказал Китайгородцев. — Как люди превращаются в роботов. А ещё в моей машине сидит гипнотизёр. Настоящий. Может, ты слышал такую фамилию: Потёмкин? Хочешь с ним поговорить? Он тебе расскажет, привиделось мне это, про убийство Стаса, или нет. Михаил мрачно молчал.