– Думаешь, тебя это оправдывает? – отказывалась я признавать, пусть и частичную, но правоту высшего, который глумился над болью и потерей мага. – Да, – пожал Дом плечами. – При условии, что я ищу себе оправданий. Но это не так и это – одна из привилегий быть безжалостным и циничным ублюдком. Я – отвечаю только за свою жизнь. И хочу, чтобы ты закончила дело. – Нет. То, что ты так хочешь его смерти, говорит лишь о том, что опасаешься его. А значит, есть причина. Я тебе не палач и не стану убивать неугодных. – Птаха, мы сегодня затрагивали тему упрямства. Вспомни, что было в прошлый раз, когда ты упрямилась. Хочешь повторения? Неужели в тебе нет сострадания? Гуманизма? Я начинаю думать, что ты хочешь посостязаться со мной в жестокости и садизме. – Плевать, – дрогнувшим голосом ответила я. – Я не стану марать руки по твоему желанию. Ты опасаешься его, а не я. Мои страхи он знает и единственное, что может сделать, это пожалеть. Не хочешь, чтобы он узнал твои слабости, милости прошу, но я в этом участвовать не буду. У тебя достаточно палачей и без меня. – Спорим? – внезапно совершенно без агрессии или угрозы, предложил Доминик. – Ты убьешь его. Сама без моих приказов и угроз. – С чего бы это? – Потому что докажу, что я его не боюсь. Он жаждет забраться в мою голову, и я ему это позволю. – Господин, – взволновано позвала Лирана. – Заткнись, – с той же милой улыбкой потребовал от нее Дом, не сводя с меня взгляда. – Ты хочешь, чтобы у меня были слабости, посмотрим, права ли ты, – послал он мне улыбку, а затем наклонился к настороженному магу, который тут же подобрался, перестав напоминать оживший и обезображены труп. Сейчас это обожженная масса – был сильным и полным мести ментальным магом, который ухватился за возможность и вцепился руками в виски ухмыляющегося Доминика, который даже не мигал, смотря ему в обожженные глаза. Секунда, две, три, ничего не происходило. Я отказывалась признаваться, но это тревожило даже меня. А затем маг закричал. Он попытался оторваться, отодвинуться, но Доминик обхватил его ладони на свое голове, не позволяя кричащему магу отстраниться. – Что ты делаешь? – потребовала я взволнованно. – То, чего он так неосторожно желал: позволил забраться в мои мысли, – сквозь душераздирающие крики ужаса отозвался Дом. Менс задергался с такой силой, что проигнорировал когти высшего, оставив в них изрядное количество собственной обгоревшей плоти с кистей. А затем кричащий маг стал бить себя по голове, хлестать, царапать лицо, открывая все новые и новые раны. В какой-то момент я поняла, что менс пытается содрать кожу со лба, надеясь приглушить дар. Крик был таким жутким, что кровь стыла в жилах. Зрелище, как маг калечит себя в попытке избежать того ада, который мучил его в мыслях, кажется, навсегда отпечаталась в моем сознании. Но еще более ужасным было то, что все это время Доминик стоял и со смехом наблюдал за тем, что творится с человеком, который уже просто выл и бился головой о стену. Смех был громким, сумасшедшим и злым. – Прекрати это! – Я только исполнил его волю, – развел Дом руками и издевательски усмехнулся. – Как видишь, одного урока ему не хватило, а он не научился просчитывать риски и последствия своих желаний. В какой-то момент звук стенаний и ударов менса, глумливый смех высшего слились в общий водоворот ужасающей какофонии, которая грозила вырваться в мою истерику. Меня трясло, голова болела, а зрелище вызывало так много эмоций… где главным было желание прекратить этот ад. Я сама не поняла, как выхватила кинжал у невозмутимой Лираны, подошла к менсу, а затем ударила острием в окровавленную глазницу мужчины. Мгновение и крик прекратился, а маг осел безвольной куклой, испустив последний вздох, в котором мне почудилось облегчение. – Вот видишь, Аннабель, милосердие тебе не чуждо: ты подарила ему мгновенную смерть. Поздравляю с победой в Охоте, – подошел ко мне Дом со спины, чтобы прошептать возле уха. – Как победителю, тебе полагаются привилегии, и ты вступаешь в новую стадию обучения, – оповестили меня, маскируя очередной этап изощренной пытки – «обучением». – Не хочешь убивать без причины – нестрашно. Причин для убийства можно найти сотни, если поискать. Никто не без греха. И когда ты это поймешь, жить станет легче. Если не веришь в лучшее – разочарование не страшно. Быть циником – также в своем роде привилегия, – хохотнул он, и вдруг поняла, что он говорит совсем о другом. – А до того счастливого момента, когда ты поймешь, что жизнь – гадкая штука, а существа ее населяющие – лишь твари, мы будем искать эти причины. Одна уже есть – твое милосердие. *** Как и все в Доминике, «привилегиями» в его понимании оказался новым этапом моей персональной пытки. Если прежде уклон был сделан на физическое истязание, теперь Коллекционер экспериментировал с моей психикой. Меня не били больше положенного, чем в обязательных тренировках с Лираной, не морили голодом, не травили, не запирали, ко мне не приставляли персонального палача для своевременных наказаний за непослушание… Этим палачом Доминик вознамерился сделать меня. Стабильно три раза в неделю Лирана требовала моего присутствия в темнице или пыточной, изредка меня вызывали на уличную плаху, о существовании которой я узнала тогда же. Первым этапом нового обучения стала теория: Лирана давала мне учебники по анатомии, написанные уже знакомым почерком Коллекционера, которые рассказывали премудрости для начинающих садистов: как причинить максимум боли при минимуме физический повреждений. Как причинить боль и не оставить следов. Как убить так, чтобы все выглядело, как несчастный случай или как нанести увечья так, чтобы смерть была очень долгой и мучительной. Смысл спрашивать, могу ли я отказаться от этого – был задушен на корню, одной короткой репликой от Лираны, что выбора у меня нет, если не желаю лишиться родителей. Вторым этапом стала наглядная практика: в качестве палача и учителя выступала сама же Лирана. Несмотря на то, что проживала я у Доминика уже больше года, видеться с другими существами мне доводилось нечасто. Лишь Доминик, Лирана и Фани, которую я замечала таящуюся в тени или за углами – вот и все мое общение. Увы, пообщаться с девочкой мне так и не удавалось. Полагаю, Дом ее настолько запугал, что запретил ей приближаться ко мне ближе, чем на десяток метров. Что касается остальных знакомств, то по несчастливому стечению обстоятельств, эти существа долго не жили. Видеться и контактировать мне позволялось лишь с теми, кто вскоре, по мнению Дома, должен был сгинуть в веках. Исключением оказались зрители на Арене, но, откровенно говоря, и их судьба вызывает во мне большие сомнения, учитывая опыт и то, что больше я их никогда не видела. Доминик после того случая с менсом, кстати говоря, более себя не проявлял. Я и виделась с ним лишь однажды в коридоре, когда он заходил в свою комнату. Но не уверена, что он даже заметил, что я за ним наблюдаю. Что-то в его поведении казалось мне странным и… пугающим больше обычного. Это тревожило, наматывало на воображаемый кулак и без того натянутые нервы, которые звенели словно струны и создавало впечатление, что вскоре обязательно разразиться «гроза». А уж на фоне того, на что меня силой вынуждала смотреть в пыточной Лирана, я и сама была на грани того, чтобы сорваться. Именно тогда, в тот момент, когда я увидела слегка сутулую фигуру неряшливого высшего, который выглядел даже более изможденным и неуравновешенным, чем обычно, я вдруг поняла, что тень этого существа уже некоторое время наблюдаю в отражении зеркала. Вдруг очень резко и ясно поняла, что Доминик волей или неволей, но делает из меня свою копию. И у него это неотвратимо получается. Сколько я еще могла продержаться и не сломаться до того состояния, чтобы, как и высший, потерять связь с реальностью, забыв про мораль и жалость… я не знала. Но понимала, что если не предприму хоть что-то и не найду способа отвоевать хоть толику свободы… еще столько же продержаться не смогу. Не пройдет и года, как Коллекционер победит, а затем с гордостью резюмирует, что создал идеальное, безжалостное и бескомпромиссное оружие для убийства. Без морали и совести. Потому уже на следующий день, когда Лирана вновь привела меня наблюдать за очередной пыткой какого-то несчастного, я впервые заговорила: – За что с ним так? – посмотрела я на запуганного старца, который плакал в углу, сидя в позе эмбриона, когда мы с высшей зашли в камеру. – Тебе есть до этого дело? – против обыкновения, решила уточнить Лирана, пока сортировала инструменты для пыток на металлическом столе. – А для тебя нет? – в свою очередь уточнила я, с вызовом посмотрев в глаза недовольной женщины, которая демонстративно медленно обернулась и окинула меня презрительным взглядом. – Нет. Меня это совершенно не волнует. Хозяин принял решение. И впредь советую не забивать голову ненужными советами. – А как же совесть? Тебя не мучают кошмары за убийства невинных? – Это не мне судить. Моя совесть чиста. Я – исполнитель, а не судья. – А судья – Доминик, – холодно кивнула я, и недосказанные слова повисли в воздухе, чему я не препятствовала. – Верно, – не поддалась на провокацию Лирана, скривив красивые губы. – И это в значительной мере облегчает мне задачу. Их жизнь не на моей совести. За них ответ держит тот, кто выносит приговор. – А ты не задумывалась, что он может ошибаться? Быть не в настроении или просто забыться? Ты веришь решению такого, как Коллекционер? С чего ты взяла, что этот старик достоин смерти? – забывшись, осмелела я, о чем вскоре пожалела. Высшая не любила, когда ей перечат. По крайней мере – я. – Может и ошибся, – пожала она плечами с нехорошей улыбкой на лице. – Тем отраднее быть всего лишь палачом, а не судьей. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для тебя же, – протянула она мне кинжал, как несколько недель до этого с менсом. И точно так же я шарахнулась в сторону, пожалев, что вообще рот открыла. – Тебе повезло. Хозяин хочет быстрой смерти для него, основное наказание он уже перенес. – «Основное»? – поразилась я тому, что смерть может оказаться – чем-то второстепенным. – Нет… Я не могу. Я так не могу! – затрясла я головой, отступая назад. – Я не могу убить просто по приказу, не зная причины… – Если хочешь, придумай эту причину, но не слишком усердствуй, а то начнется мигрень, – очередное пожатие плеч, и высшая стала зажимать меня в угол, все так же протягивая в руке клинок. – Лирана, пожалуйста… – всхлипнула я, метнув взгляд на рыдающего старика. – Прошу, не заставляй меня… Я не хочу лишить и этой части души… – Глупышка, – внезапно сочувственно улыбнулась Лирана, склонив голову к плечу. – Ты еще не поняла? С душой здесь не выжить… – Пожалуйста… – взмолилась я едва слышно, прижимая руки к груди. – Прошу тебя… Высшая наблюдала за мной молча, и понять по ее лицу что-то было очень сложно. В какой-то момент я заподозрила, что Лирана оказалась глуха к моим мольбам, но внезапно она резко произнесла: – Нужна причина? Что же, иди за мной. Выясним, насколько справедлив был Коллекционер в этот раз, или то была только прихоть. И если выяснится, что смерть этого старика была лишь капризом – так и быть, начнешь практиковаться в следующий раз. Я растерянно моргнула, а затем с легким запозданием пошла за высшей, которая вывела меня на верхний уровень, где лежала распорядительная книга, которая была защищена магическим замком. Лирана с легкостью сняла блок, а затем стала листать объемный фолиант, пока не нашла, что искала, и не замерла. Посторонилась и кивнула мне подбородком, молча предлагая ознакомиться. Я склонилась и вчиталась в главу, в которой были написаны сведения о заключенном, его приметы, раса… преступление-прегрешение, а затем приговор и наказание. С наказанием я так и не ознакомилась. Того, что было написано в причине заключения и те подробности… мне хватило с лихвой. Настолько, что я пыталась сопоставить приметы в описании заключенного и того, кого видела рыдающим на каменном полу, в попытке найти ошибку, понять, что я не могла позволить себе так обмануться… Увы, ошибки быть не могло. Описание внешности – было исчерпывающим, но никак не описывающим того… того… Даже мысленно произносить то, что он сделал было тошно до невозможности. К горлу подступила тошнота, а колени подогнулись, из-за чего пришлось опереться на постамент, на котором лежала распорядительная книга. Сглотнув ком в горле, я затравлено посмотрела на Лирану. Она ничего не сказала, не прокомментировала, даже не усмехнулась. Она просто молча смотрела: спокойно и уверенно. А затем протянула мне кинжал в очередной раз. И я приняла его… Прочитанное поразило настолько, что я в полубреду сделала все остальное, стараясь даже не задумываться на своими действиями и их причинами. Самостоятельно, без сопровождения, ушла в камеру к заключенному, чувствуя моральное и физическое онемение. Вернулась к спокойно ожидавшей меня Лиране я спустя минуту с окровавленным ножом, зажатым в трясущемся от нервного напряжения кулаке. Молча замерла напротив Лираны, смотря себе под ноги. Так же молча позволила ей приблизиться, забрать из сведенных пальцев окровавленную рукоять и погладить мои трясущиеся ладони. Спустя мгновение высшая обхватила мои ладони своими пальцами, слегка сжала и негромко произнесла: – Для тебя будет лучше смириться с положением дел. Просто прими, как данность, что ты не можешь повлиять на многое в этой жизни. Всегда будет то, что окажется сильнее обстоятельств и твоих усилий. Ты не можешь изменить мир так, как тебе хочется. Подстраивайся, адаптируйся и сделай все, чтобы выжить всем на зло. А душа… – вздохнула блондинка, смотря в мои слезящиеся глаза, чтобы выразительно скосить взгляд на постамент с книгой, который вновь переливался магической сеткой. – В каждом замке есть слабое место. Ты должна бы это знать, – хитро прищурила она взгляд. – К каждому замку есть отмычка… – Почему? – одними губами прошептала я. Высшая слабо улыбнулась, а затем сжала мои пальцы сильнее, наклонилась к моему лицу и ответила: – Вероятно, ты единственная в этом месте, кто не утратил свою душу. И это уже делает тебя богаче многих… – вздохнула она, а затем я ощутила слабое и мимолетное прикосновение к моим губам, отчего меня прошиб нервный озноб и яркая вспышка в сознании, главной мыслью которой было: «Я должна бежать!». Глава 7 Следуя неожиданному совету Лираны, которую сторонилась в последнее время, я стала искать отмычки к магическим замкам. Главное – высшая сказала, что такие существуют. Оставалось дело за малым – найти их. У меня ушло пять дней, прежде чем я поняла, что следует искать информацию не в книгах о замках, и еще через пару дней отыскала зацепку в энциклопедии по магическим артефактам. Поражаться обширной библиотеке Доминика я прекратила уже давно, но каждый раз против воли отдавала дань уважения его скрупулезности по сбору такого количества информации. Вот и теперь его труды, надеюсь, послужат против него. Тем приятнее было узнать, что «отмычка» и не артефакт вовсе, а всего лишь чувствительный к магии минерал. Да, редкий, да, дорогой, но кто говорил, что библиотека – единственная сокровищница Коллекционера? По странному стечению обстоятельств я набрела на старую и очевидно заброшенную, ничем не охраняемую сокровищницу еще тогда, когда только исследовала свое невольное жилище. Помнится, тогда мое воображение поразил размер и количество драгоценностей, украшений, артефактов, предметов искусства… которые покрылись слоем вековой пыли, давая понять, что про это помещение просто-напросто забыли. Не потеряли, а именно забыли за ненадобностью. И вскоре поняла, почему: первые сутки я почти не выходила из нее, смотря, примеряя, изучая… но уже к концу этого дня меня перестал прельщать блеск золота, сияние драгоценных камней, изящество нескончаемых предметов роскоши. Весь этот лоск – приелся. На третий день у меня даже не возникло мысли посетить сокровищницу еще раз. Так я забыла о ней больше, чем на год. До момента, пока при изучении описания «отмычки», не вспомнила, что видела похожий камень в той самой сокровищнице.